сиять полоску белого песчаного пляжа, по которой, на грани воды и песка, неторопливо брели, беседуя, невысокий темноволосый юноша и худенькая блондинка. Настроение Эдвина явно не соответствовало погоде.
— Риз, — сказал он, — я хотел бы серьезно поговорить с тобой.
— Судя по твоему тону, — отозвалась его капитан, — я полагаю, речь пойдет о Джейн?
— Да. Она слишком много времени проводит с этим парнем.
Риз подняла на него свои прозрачные серые глаза.
— Таково желание Джейн. Насколько я в курсе, она не связана с тобой никакими обещаниями.
— Это так. Но я привык думать, что Джейн будет моей. А сейчас… сейчас я замечаю, что ты интригуешь, Риз.
— И каковы же мои цели? Говори, ты знаешь, что я ценю откровенность.
— Ты задумала прибрать к рукам молодого Клайгеля и разыграть его, как сильную карту. В целях Совета или в своих собственных? Риз, это коварство недостойно твоего цвета.
— Как ты думаешь, мой уважаемый штурман, долго продержался бы Светлый Совет, если бы мы хоть в чем-то уступали Темным Силам? Этот мальчик-принц Белого трона по праву крови и как принц Белого трона он — глава Светлого Совета, превратившегося за годы безвластия в толпу крикунов, каждый из которых жаждет только ухватить кусок пирога побольше. Его надо убедить принять власть, а это трудно сделать, ведь Белая власть несет за собою личную несвободу.
— Поэтому ты решила отдать ему Джейн?
Риз засмеялась и махнула рукой.
— Я никогда не говорила тебе, Эдвин, как ты похож на Рамсея? Тот тоже ревновал меня к каждому взгляду.
— Но Джейн избегает меня!
— Прости, Эдвин, но это личное дело Джейн. Подумай-ка лучше вот о чем: как скоро ты сможешь подготовить «Баркаролу» к путешествию?
Эдвин изумленно уставился на нее.
— Но ты же дала отбой!
— Я изменила решение. Почему я должна отдуваться за весь Светлый Совет? Если мы отдадим им Клайгеля, они тут же втянут его в политику и без толку погубят. Эдвин, мы оставим его при себе. Он пойдет с нами на «Баркароле». Говорят, ему везет.
— Да уж, — буркнул Эдвин, бросив взгляд в окно. — Риз, признайся… Ты затеваешь это путешествие в никуда, надеясь найти Рамсея… или хотя бы его следы?
— Рамсей мертв, — возразила Риз, и кулаки ее сжались.
— Как ты можешь быть уверена?
— Я уверена! — сказала она с вызовом. — Предполагая иное, ты оскорбляешь меня, недооценивая силу его чувства ко мне. Рамсей любил меня. Он знал, что я люблю его и что я жду ребенка. Помешать ему вернуться могла только смерть. Другие преграды перед ним устоять не могли. Плен, болезни, незнакомые земли, всякого рода амнезии, а на другой чаше весов — я и Джейн. Как ты думаешь, Эдвин, что перевесило бы? Так вот, Эдвин, — сказала она уже тише, — я заберу Клайгеля с собой и спрячу от Светлого Совета.
— Короче, ты хочешь, чтобы он играл на тебя? Ты думаешь, он захочет?
— Захочет, когда увидит «Баркаролу».
— В качестве кого ты его берешь?
— У меня нет второго помощника.
— А если бы был, ты взяла бы его третьим… и так далее?
— Да.
— Ну что ж, — резюмировал Эдвин, — по крайней мере, этот парень будет подальше от моей Джейн. То, что я слыхал об его отце, не вызвало у меня к покойнику никакой симпатии. Мужчины-Клайгели, по-моему, не приносят своим женщинам ни покоя, ни счастья.
— Он более Харбенкс, чем Клайгель, — улыбнулась Риз, — а те безупречны. Я поговорю с Джейн и выясню, что у нее на душе. Однако не обещаю, что узнанным поделюсь с тобой.
Санди ушел наверх отдохнуть после прогулки — он был еще слаб, а Риз окликнула Джейн, и девушка вошла в кухню.
— Тот свитер, что на нем, — Риз кивнула в сторону ушедшего, — ты ведь вязала для Эдвина на Рождество?
— При наших ветрах свитер носить необходимо, — возразила та, опустив глаза в каменный пол, — а у Эдвина их и так уже полдюжины.
Мать молча смотрела на нее. Джейн стремительно начала краснеть.
— Он нравится тебе больше, чем Эдвин?
— Эдвин, — сказала Джейн, — как книга. Добротная классическая проза. Читаешь с удовольствием и можешь пересказать своими словами. Эту книгу я читаю всю жизнь. А Санди… Он — как песня, где важнее слов мелодия, что, отзвучав, умчится безвозвратно и оставит тебя в вечной тоске.
— Это у Харбенксов наследственное, — грустно усмехнулась Риз. — Я имею в виду способность вызывать любовь. Он не для тебя.
Джейн была, как и она, сероглазой блондинкой, но в ее облике менее проявлялась сила, бывшая главным впечатлением от встреч с Риз, а больше было тонкой, почти звенящей отчаянности. Риз знала, что это от отца. Она и не хотела, чтобы ее дочь была сильной. Она предпочла бы видеть ее счастливой.
— Клайгель является узлом целого комплекса сказок, но наша в них не входит. У нас герой другого типа.
— Эдвин, — кивнула Джейн. — Знаю. Ну и что с того?
— Ты — внучка капитана, дочь капитана… даже двух капитанов. Герой — это сюжет сказки, а героиня — ее душа. У нас морская сказка, и ты — ее героиня. Твоя роль — ожидание.
— Ты ждала двадцать лет, — возразила Джейн, — но дольше ждать не хочешь! В порту стоит «Баркарола»!
— Но я же не в другую сказку бегу искать себе другого мужа! — вспыхнула и Риз.
— Так значит, ты все таки надеешься, что отец жив?
Риз сокрушенно покачала головой и внимательно посмотрела на дочь. Красивая, необыкновенно красивая, она такой не была. Рамсей, смеясь, говорил, что обожает ее за упрямство и силу, за то, что она во всем ему ровня. Ладно, она заберет обоих молодых людей с собой, а Джейн останется ждать. Интересно, кого?
Она стояла у причала, небольшая, нарядная, с округлым корпусом, недавно заново покрытым коричневым лаком, и со стороны казалась с любовью сделанной детской игрушкой. Паруса были свернуты и туго притянуты к реям, и ничто не мешало рассмотреть ее в подробностях.
Санди впервые был в порту и с непривычки немного очумел от местной суеты. Множество кораблей, множество людей, говор нескольких языков. Те, кто здесь работал, казались людьми особой породы: дочерна загорелые, белозубые, с чистыми блестящими глазами, обнаженные до пояса и с шиком демонстрирующие игру великолепных мышц, все они куда-то что-то несли.
По опущенным на берег сходням на борт «Баркаролы» непрерывно вливалась вереница этих портовых муравьев, согнувшихся под тяжестью мешков и бочек, обливающихся потом в этот жаркий день, но ни на секунду не прекращавших извергать соленый фонтан острот.
Заметив стоявших на причале Санди и Риз, Эдвин, бывший не только штурманом, но и первым помощником своего капитана, наблюдавший за погрузкой, махнул им с борта рукой и специально для них приказал опустить еще сходню. Капитан и ее гость поднялись на борт. Эдвин вернулся к своим обязанностям. Сегодня он был в форме.
— Ну, вот она, моя красавица, — сказала Риз. — Смотри.
И Санди смотрел. С непривычки и от незнания снасти казались ему множеством перепутанных над головой веревок, и он не знал толком назначения ни одной вещи. Но он чувствовал, как дышат жаром раскаленные желтые доски палубы, он слышал, как поет такелаж под ветром, как судно дрожит от
