разочароваться.
Именно в тот день на пустом стадионе, держа копье с запекшейся лягушачьей кровью, Гарп впервые заглянул в себя и решил, что непременно станет писателем. Настоящим писателем, как сказала Хелен.
4. Окончание школы
Учась в школе, Гарп все годы писал по рассказу в месяц, но показал Хелен только один рассказ за год до окончания Стиринга. Просидев в спортивном зале первый год в качестве невольного зрителя, Хелен уехала учиться в Талбот, в школу для девочек, и Гарп лишь изредка видел ее по выходным дням. Иногда она приходила в спорткомплекс посмотреть соревнования по вольной борьбе. Однажды после соревнований Гарп попросил ее подождать, пока примет душ; он хотел ей кое-что дать, но для этого нужно было заглянуть в раздевалку, в его шкафчик.
— Ты что, хочешь подарить мне свои старые налокотники? — спросила Хелен.
Она больше не появлялась в тренировочном зале, даже когда приезжала на каникулы. Теперь она носила зеленые гольфы и серую фланелевую юбку в складку; обычно ее свитер — темных неброских тонов — гармонировал с гольфами, а каштановые волосы почти всегда были зачесаны наверх и заплетены в косу или уложены в замысловатую прическу. У нее был широкий рот и тонкие губы, которые она никогда не красила. Она была вся душистая, как цветок. Он это знал, хотя ни разу даже не притронулся к ней. И другие тоже, в этом он был уверен. Высокая и стройная, точно молодое деревцо, Хелен была выше Гарпа дюйма на два[15]; от худобы на лице резко, как после болезни, обозначились скулы; большие, яркие, золотисто-карие глаза мягко смотрели сквозь толстые стекла очков.
— Это твои старые спортивные кроссовки, да? — спросила Хелен, глядя на заклеенный вдоль и поперек пакет внушительных размеров.
— Нет, мне бы хотелось, чтобы ты это прочитала.
— У меня есть что читать.
— Это мой рассказ.
— Твой?
— Да, но вовсе не обязательно читать его сейчас, — сказал Гарп. — Можешь взять пакет с собой в школу. А оттуда напиши мне письмо.
— Мне и так приходится много писать, — ответила Хелен. — Все время сдаю письменные работы.
— Тогда обсудим, — сказал Гарп. — Ты ведь приедешь на Пасху?
— Приеду, но я уже приглашена.
— Ничего себе, — присвистнул Гарп; он протянул руку за пакетом, но она еще крепче сжала его, да так, что побелели костяшки на длинных тонких пальцах.
Гарп закончил сезон предпоследнего года с двенадцатью победами и одним поражением, проиграв только в финале чемпионата Новой Англии. В последний, четвертый год в школе он выиграет все призы и почетные звания, станет капитаном команды, получит звание «сильнейшего борца» и завоюет титул чемпиона. Этот год ознаменует собой начало почти двадцатилетнего периода побед команды Стиринга, тренируемой Эрни Холмом. В Новой Англии Эрни добился успеха, который он назвал успехом штата Айова. А к первому своему чемпиону, открывшему список звезд Стиринга, Эрни навсегда сохранит особую любовь. С его смертью вольная борьба в школе заметно пойдет на убыль.
К сожалению, ко всем победам Гарпа Хелен была равнодушна. Она радовалась победам отцовских воспитанников, потому что им радовался отец. Но в тот, последний год в школе, когда Гарп возглавил команду Стиринга, она не удосужилась посмотреть ни одного состязания. Хелен вернула ему рассказ по почте из Талбота, сопроводив следующим письмом:
На своем писательском веку Гарп получит много критических отзывов, но ни один из них не будет иметь такого значения, как это письмо. Хелен, надо признать, была даже слишком снисходительна. В рассказе Гарпа говорилось о двух юных влюбленных, которых убивает на кладбище отец девушки, приняв их за грабителей. Естественно, их хоронят рядом. Потом кто-то ограбил вдруг обе могилы, куда-то исчез отец, а грабитель вообще так и остался за кадром.
Дженни призналась Гарпу, что его первая проба пера не внушает ей особых надежд. Но Гарпа вдруг поддержал учитель английского, который, за неимением никого другого, считался в Стиринге большим знатоком литературного мастерства. Это был щуплый человечек, немножко заика, по имени Тинч. У него дурно пахло изо рта, чем он всегда напоминал Гарпу старого пса Балдежку. Но все сказанные им слова были хоть и зловонны, но исполнены доброты. Он хвалил Гарпа за воображение, учил старым добрым правилам грамматики и изящному слогу. Мальчики, учившиеся в Стиринге вместе с Гарпом, прозвали его Вонючкой и почти каждый день напоминали о его беде, оставляя на учительской кафедре флакончик со средством против дурного запаха и регулярно бросая в почтовый ящик зубные щетки.
Как-то, получив очередной пакетик с мятными таблетками, приклеенный скотчем к литературной карте Англии, Тинч обратился к ученикам с вопросом, правда ли, что у него изо рта так уж дурно пахнет. Класс замер, словно воды в рот набрал, и тогда Тинч обратился к Гарпу, своему любимцу, пользующемуся его полным доверием.
— Скажите, Гарп, у меня и вправду п-п-плохо п-п-пахнет изо рта? — спросил он без обиняков.
Гарп был известен незапятнанной честностью, борцовскими качествами и превосходными сочинениями. По другим предметам он успевал так себе или даже совсем слабо. С ранних лет, вспоминал Гарп, он стремился достичь совершенства в чем-то одном и не разбрасывался. Результаты различных тестов на одаренность показали, что у него не было врожденных талантов ни в чем. Это не удивило Гарпа, он, как и мать, был уверен: ни в чем нельзя достигнуть успеха, уповая лишь на природу. Когда один из критиков, рецензируя второй роман Гарпа, упомянул о его прирожденном таланте писателя, в Гарпе вдруг взыграло желание поиздеваться. Он отправил рецензию в Принстон, штат Нью-Джерси, психологам, проводившим тесты, и попросил проверить те давние результаты. Затем послал результат рецензенту, сопроводив запиской: «Большое спасибо, но никаких прирожденных талантов во мне нет». По мнению Гарпа, он мог быть с равным успехом прирожденным медбратом или прирожденным башенным стрелком.
— Г-Г-Гарп, — проговорил, заикаясь, мистер Тинч, наклонившись к мальчику, который ноздрями чувствовал ужасный запах, сквозь зловонные пары которого проступали слова «почетная грамота за сочинения». Гарп был уверен, что получит эту грамоту. Единственным судьей, конечно, будет Тинч. Если к тому же удастся выдержать экзамен по математике за третий год обучения (у него на днях переэкзаменовка), то школу он окончит вполне прилично, и Дженни будет счастлива.
— Что, у меня в самом деле п-п-плохо пахнет изо рта? — спросил Тинч.
— «Хорошо» и «плохо» — понятия относительные, — промямлил Гарп.
— Я спрашиваю ваше личное м-м-мнение, — сказал Тинч.
— Мое мнение? Ни у одного учителя во всей школе не пахнет изо рта так хорошо, как у вас, — не моргнув глазом, выпалил Гарп и посмотрел через весь класс на Бенни Поттера из Нью-Йорка, который был прирожденным ослом, что было очевидно даже Гарпу. Он долго и пристально глядел на Бенни, пока у того с лица не исчезла ухмылка, ибо взгляд Гарпа говорил: попробуй пикни, сверну шею.
— Спасибо, Г-Г-Гарп, — поблагодарил Тинч. И Гарп получил грамоту, несмотря на то что к последнему сочинению присовокупил записку:
«Мистер Тинч, я соврал в классе, мне просто не хотелось, чтобы эти ослы над Вами смеялись. Но должен Вам сказать, что изо рта у Вас и в самом деле неважно пахнет. Извините. Т. С. Гарп».
