— Верно. Знаешь, почему он все время бегал туда-сюда по проулку, изо всех сил натягивая цепь? Он хотел хоть на полдюйма сдвинуть с места грузовик. И хотя этот старый ржавый грузовик буквально врос в свои подставки и, казалось, хоть попадай дома, он не сдвинется с места, псу все-таки удалось его сдвинуть. Совсем чуть-чуть, но удалось. Псу-то и нужно было всего ничего, каких-нибудь пару дюймов[26], — сказал Гарп. И Уолт согласно кивнул. Хелен, уверенная в кровавой развязке, поспешила опять уткнуться в «Вечного мужа».
— В один прекрасный день, — медленно продолжал Гарп, — кот уселся на свое привычное место как раз против грузовика и принялся лизать лапу. Затем этой лапой стал умывать сперва те места, где были когда-то уши, потом заросшую шерстью глазную дыру, и при этом нет-нет да поглядывал на лежащего под грузовиком пса. Кот явно скучал: ведь пес перестал на него бросаться. И тут овчарка выбралась из-под своего грузовика…
— А он уже сдвинулся, сколько нужно, — вставил Уолт.
— Пес устремился к коту быстрее, чем раньше, цепь прямо чечетку отбивала по камням мостовой. Пес подлетел к коту, который сидел не двигаясь. Разинул пасть над самой головой кота, но не смог захлопнуть ее — не позволяла натянутая цепь. Значит, грузовик еще совсем мало сдвинулся. Пес отскочил и поплелся восвояси. А кот, поняв, что дело начинает принимать опасный оборот, шарахнулся в сторону и был таков.
— Господи! — воскликнула Хелен.
— Так не бывает, — запротестовал Уолт.
— Такого кота, как наш, конечно, дважды обмануть нельзя, — продолжал Гарп. — У пса имелся только один шанс, и он его упустил.
— Ужасная история! — вскрикнула Хелен.
Уолт молчал, но видно было, что он с Хелен согласен.
— Но это еще не все, — Уолт опять ожил, а Хелен затаила дыхание. — Кот так испугался, что выскочил на середину улицы. А ты ведь, Уолт, знаешь, что выбегать на проезжую часть нельзя ни при каких обстоятельствах?
— Знаю, — кивнул Уолт.
— Даже если увидел собаку, которая разинула пасть, — заметил Гарп. — Что бы ни было, сначала осмотрись, а потом беги.
— Знаю, знаю, — отмахнулся Уолт. — Что стало с котом?
Гарп хлопнул в ладоши, да так звонко, что Уолт от неожиданности подскочил:
— Секунда — и кота нет! И никакой ветеринар уже не поможет. Лучше бы уж его куснул пес. Была бы хоть какая-то надежда.
— Раздавило машиной? — спросил Уолт.
— Грузовиком, голова кота попала под колесо, и из ушных дыр брызнули мозги.
— Значит, его раздавило? — спросил Уолт.
— В лепешку, — ответил Гарп и поднес ладонь ребром к личику притихшего Уолта, чтобы показать, в какую лепешку. («Боже, — подумала Хелен, — выходит, эта история все-таки для Уолта: не выбегай на улицу, пока не посмотришь по сторонам!»)
— Вот и все, — заключил Гарп.
— Спокойной ночи, — попрощался Уолт.
— Спокойной, — ответил Гарп. И Хелен услышала, как он чмокнул сына.
— Да, а почему пса никак не звали? — спросил Уолт.
— Не знаю. Главное: не выбегать на улицу, пока не посмотришь по сторонам.
Когда Уолт заснул, Хелен и Гарп поднялись к себе в спальню и занялись любовью. А потом Хелен вдруг озарило.
— А ведь пес не мог бы сдвинуть грузовик. Даже на дюйм.
— Верно, — согласился муж, и Хелен поняла, Гарп на самом деле был «там».
— Ну а ты как сумел его сдвинуть?
— И я не сумел. Как ни старался. Тогда ночью я вынул из цепи, на которой сидел пес, одно звено и купил в скобяной лавке несколько точно таких же. А следующей ночью удлинил цепь дюймов на шесть[27].
— И значит, кот не выбежал на проезжую часть?
— Нет, конечно, это я для Уолта, — признался Гарп.
— Понятно, — отозвалась Хелен.
— Цепь получилась такая длинная, что кот не сумел улизнуть.
— И пес его загрыз?
— Перекусил напополам.
— И все это случилось в Германии?
— Да нет же, в Австрии. В Вене. В Германии я никогда не был.
— А как этот пес попал на войну? Ему что, было больше двадцати лет?
— Ни на какой войне он не был. Просто жил-был пес — и все. А вот его хозяин действительно воевал. Ему принадлежало то кафе. На войне он и научился дрессировать собак. Свою овчарку выучил бросаться на каждого, кто попытается залезть в кафе, но только с наступлением ночи. Днем в кафе заходи кто хочет. А ночью и хозяин боялся туда сунуться.
— Вот чудеса! Ну а если дом загорится? Что тогда? Нет, этот курс обучения явно с изъяном.
— Наверное, он был специально придуман для военного времени, — предположил Гарп.
— Впрочем, так даже интересней, что не пес был на войне, а хозяин, — заметила Хелен.
— Ты правда так считаешь? — оживился Гарп, и Хелен первый раз за весь разговор подметила в его голосе легкое волнение. — Вот здорово, ведь все это я придумал буквально сию минуту.
— То, что хозяин пса был на войне?
— И еще кое-что, — признался Гарп.
— Какое именно место в рассказе ты сочинил?
— Как какое? Он весь выдуман!
Они лежали вместе в постели: Хелен затаилась, зная, что наступил один из самых важных моментов.
— Ну не весь, так почти весь, — добавил он.
Гарп любил играть в эту свою игру, хотя Хелен она уже поднадоела. Теперь он ждет ее вопроса: «Это «почти» в каком месте?» На что ответит: какое это имеет значение? Пусть лучше она ему скажет, что именно ей кажется неправдоподобным, и он это место исправит. Если же правдоподобным кажется все, значит, и весь рассказ — чистая правда. Сочинитель он был беспощадный: годится правда для его рассказа — он обнародует ее без зазрения совести. Если никак не лезет в рассказ, он ее обкорнает не моргнув глазом.
— Когда ты кончишь играть в свои игры, — сказала Хелен, — расскажи мне, пожалуйста, как же все было на самом деле.
— Ну, во-первых, — ответил Гарп, — пес был не овчаркой, а биглем.
— Биглем?
— Ну если быть точным, то шнауцером. И он действительно сидел на цепи в проулке, но, конечно, никакого армейского грузовика там не было.
— Что же, он был привязан к «фольксвагену»? — рискнула предположить Хелен.
— Нет, — опроверг ее догадку Гарп, — к саням, на которых зимой подвозили к тротуару мусорные баки. А шнауцер был маленький и слабый и ни зимой ни летом не мог бы сдвинуть их ни на дюйм.
— А хозяин кафе не участвовал в войне?
— Не хозяин, а хозяйка. К тому же вдова.
— Значит, ее муж погиб на войне?
— Нет, мужа сбило машиной, когда он переходил улицу. Она была довольно молодая вдова. И к своему псу была привязана чрезвычайно. Его ей подарил щенком муж на первую годовщину свадьбы. Но ее новая квартирная хозяйка не позволяла держать собак в доме, и шнауцера приходилось оставлять на ночь в кафе.
