— Понимаете, хозяева этой собаки почему-то решили, что Орен пытался… трахнуть ее.
— Это правда? — спросил Бензенхейвер.
— Возможно, — ответил помощник шерифа. — Но я не мог это выяснить. Когда я к ним приехал, Орена не было, а собака выглядела вполне нормально. Разве можно узнать по собаке, трахали ее или нет?
— Спросил бы у нее! — хихикнул пилот вертолета, парнишка еще моложе, чем помощник шерифа. На него даже тот смотрел свысока.
— Один из тех полоумных, что нам подбрасывает Национальная гвардия, — шепнул помощник шерифа. И в этот миг Бензенхейвер увидел бирюзовый пикап. Он стоял на открытом месте рядом с низким сараем. Хозяева и не пытались спрятать его.
В длинном загоне метались свиньи, ополоумевшие от рева вертолета. Двое худощавых мужчин сидели на корточках около свиньи, лежавшей на боку на пандусе, ведущем в один из сараев. Они смотрели на вертолет, прикрыв руками лица, чтобы уберечь глаза от поднятой пыли.
— Не так близко. Садись вон на ту лужайку, — сказал Бензенхейвер пилоту. — А то испугаешь скотину.
— Орена не видно, нет и отца, — заметил помощник шерифа. — Эти двое — еще не вся семейка.
— Спросите у них, где Орен. А я пойду сразу осмотрю пикап, — сказал Бензенхейвер.
Мужчинам помощник шерифа был явно знаком; они на него даже и не взглянули. Зато откровенно разглядывали Бензенхейвера, его серый костюм и галстук, пока он шел через двор к бирюзовому пикапу. Арден Бензенхейвер хоть и не смотрел в их сторону, но прекрасно все замечал. Подонки, подумал он. Бензенхейвер насмотрелся в Толидо на всяких: кипящих злобой, притворно возмущенных, настоящих бандитов, трусливых и выпендривающихся воров, убийц-грабителей и убийц на почве секса. Но ему еще не доводилось видеть столь безмятежной и вместе с тем глубокой развращенности, какую он прочел на лицах Уелдона и Малинового Рэта. Его передернуло. Надо как можно скорее найти миссис Стэндиш, подумал он.
Арден Бензенхейвер не знал, что ищет, открывая дверцу бирюзового пикапа, но он умел искать. И сразу же увидел «это» — разорванный бюстгальтер: половинка привязана к приборной доске, а на полу еще два обрывка. Крови не видно; лифчик из мягкой бежевой ткани, очень дорогой, подумал Арден Бензенхейвер. Сам он в одежде ничего не понимал, но достаточно насмотрелся на покойников, и мог многое сказать о человеке по его одежде. Зажав в кулак обрывки бюстгальтера и сунув руки в огромные карманы пиджака, он двинулся через двор к помощнику шерифа, беседовавшему с братьями Рэт.
— Не видели сегодня младшенького, — доложил помощник шерифа. — Говорят, Орен иногда и ночевать не приходит:
— Спросите, кто последним ездил в этом пикапе, — сказал ему Бензенхейвер. На Рэтов он смотреть не хотел; держался так, будто они не в состоянии понять его слов, заговори он с ними даже без обиняков.
— Я уже спрашивал. Говорят, не помнят.
— Тогда спросите, когда в последний раз в пикапе ехала красивая молодая женщина, — сказал Бензенхейвер, но помощник шерифа не успел еще задать вопрос, как Уелдон Рэт рассмеялся. Бензенхейвер даже почувствовал признательность ко второму брату за то, что тот промолчал. На красном лице у него было пятно, как будто кто плеснул на него вином.
— Черт! — сказал Уелдон. — Молодых хорошеньких женщин здесь никогда не водилось, еще ни одна не удостоила своей задницей этот пикап.
— Скажи ему, — сказал Бензенхейвер помощнику шерифа, — что он лжет.
— Вы лжете, Уелдон, — сказал помощник шерифа.
— А это еще что за птица сюда явилась? — спросил помощника шерифа Малиновый Рэт. — Будет тут нас учить!
Арден Бензенхейвер вытащил из кармана разорванный лифчик. Взглянул на свинью, лежавшую на пандусе; один ее испуганный глаз смотрел, казалось, на всю компанию сразу, куда смотрит второй глаз, определить было трудно.
— Это кабанчик или свинка? — спросил Бензенхейвер.
Братья рассмеялись.
— Всякому видно, что свинья, — сказал Малиновый.
— Когда-нибудь холостили кабанчиков? — спросил Бензенхейвер. — Сами справляетесь или приглашаете кого?
— Сами кастрируем, — ответил Уелдон, походивший немного на кабана, с пучками волос, торчащими из ушей. — Мы умеем кастрировать. Дело простое.
— Что ж, — сказал Бензенхейвер, расправляя обрывки бюстгальтера, чтобы их все хорошо видели. — Именно это и предусматривает новый закон против преступлений на половой почве. — Ни помощник шерифа, ни братья не вымолвили ни слова. — Любые преступления на половой почве отныне караются кастрацией. Если ты совокупился с кем-нибудь, с кем не имеешь права, — продолжал Бензенхейвер, — или содействовал противозаконному половому акту тем, что не воспрепятствовал ему, по новому закону будешь кастрирован.
Уелдон Рэт взглянул на брата, который был явно озадачен таким оборотом дела.
— Сами справляетесь или приглашаете кого? — ухмыльнулся он, глядя на Бензенхейвера, и толкнул локтем брата. Тот тоже попытался ухмыльнуться, отчего родимое пятно сползло на бок.
Но Бензенхейвер вертел в руках обрывки лифчика с каменным лицом.
— Конечно, не сами, — ответил он. — Для этого есть новое современное оборудование. Затем мы и прилетели сюда на вертолете Национальной гвардии. Сейчас отвезем вас в военный госпиталь и тут же привезем обратно. Дело простое. Вы и сами знаете.
— У нас большая семья, — сказал Малиновый Рэт. — Несколько братьев. Мы никогда не знаем, кто и куда ездит на какой машине.
— А что, еще грузовичок есть? — спросил Бензенхейвер у помощника шерифа. — Вы мне говорили, что есть еще одна машина.
— Да, черный пикап. Совсем про него забыл, — сказал помощник. — У вас ведь есть еще и черный пикап?
Братья кивнули.
— Где он? — спросил Бензенхейвер. Внутренне он весь напрягся, но сохранял спокойствие.
Рэты переглянулись.
— Я его давно не видел, — сказал Уелдон.
— Может, его взял Орен, — предположил Малиновый.
— А может, на нем отец уехал, — добавил Уелдон.
— Мы не можем тратить время на всякое дерьмо, — резко сказал Бензенхейвер помощнику шерифа. — Надо выяснить, сколько они весят, и спросить у пилота, можем ли мы их сейчас же забрать. — Помощник шерифа, подумал Бензенхейвер, почти такой же кретин, как эти братья. — Выполняйте! — Затем нетерпеливо повернулся к Уелдону Рэту. — Имя?
— Уелдон, — ответил тот.
— Вес?
— Вес? — переспросил Уелдон.
— Сколько вы весите? — повторил Бензенхейвер. — Чтобы транспортировать вас вертолетом, надо знать ваш вес.
— Сто восемьдесят фунтов с лишним[42], — ответил Уелдон.
— А вы? — обратился Бензенхейвер к другому брату.
— Сто девяносто с лишним[43].
Бензенхейвер зажмурился.
— Значит, триста семьдесят с лишним. — Бензенхейвер повернулся к помощнику шерифа. — Спросите у пилота, сможет ли он взять такой груз.
— Вы что, собираетесь нас куда-то везти? — спросил Уелдон.
— Отвезем пока в госпиталь Национальной гвардии, — ответил Бензенхейвер. — Если найдем эту
