патрулировать небо над Берлином.
Фридрих-Карл Мюллер, заместитель Херманна, прибыл в Берлин как раз вовремя для того, чтобы услышать, как один из пилотов сообщает о том, что ему удалось сбить один из британских «москито». Когда Мюллер заметил активность британских самолетов в районе севернее Берлина, он поспешил туда и с удивлением увидел, как самолеты наведения выпускают сигнальные ракеты над пустынным побережьем. Он тут же попросил вызвать подкрепление из расположенных рядом датских эскадрилий.
Многие другие ночные истребители, подобно Мюллеру, также устремились к Пенемюнде. Тщетно искали они бомбардировщики на обычной для бомбежек высоте.
Более опытные летчики скоро поняли, что бомбежка производилась с малой высоты. Из тринадцати экипажей 2-й группы NJG-1 пять направились прямо в Пенемюнде, прибыли туда примерно через тридцать пять минут после полуночи и нанесли удар по бомбардировщикам: лейтенант Муссет сбил пять британских самолетов между 12.44 и часом ночи, прежде чем был сбит сам. Когда он и его радист выпрыгнули с парашютами вблизи Гюстрова, он при приземлении сломал себе обе ноги. Два других пилота из его эскадрильи – Барте и Шеллват – записали на свой счет по два бомбардировщика каждый, а их командир, майор Эхле, сбил три самолета противника.
Тем временем истребители, которые поднялись в воздух из Копенгагена, обнаружили британские бомбардировщики, возвращавшиеся из Пенемюнде. «Me-110» провели две успешные атаки. Многие бомбардировщики пали жертвой этих истребителей из 3-й группы NJG-1 через десять минут, около часа ночи. Прежде чем британские бомбардировщики закончили бомбить Пенемюнде, из Пархема прибыли истребители 2-й группы NJG-5. Ими было сбито еще три бомбардировщика.
Полковник авиации Сирби теперь готовил третью волну атаки. Его «ланкастер» продолжал кружить над Пенемюнде, то уносясь в море от неистово пылающего исследовательского центра, то снова заходя с севера. Каждый раз он видел новые вспышки и огромный массив воспламенившегося, как спичка, леса.
Весь район был затянут пеленой дыма, но, к счастью, командование предвидело, что третья точка прицеливания, точка Е (экспериментальный завод), будет видна неясно.
Бомбардировщикам, участвующим в третьей волне, была дана инструкция ориентироваться на отсчет времени от острова Рюген, в конце которого они должны были прицелиться на ближайший зеленый индикатор, уже сброшенный самолетами наведения.
Однако все пошло не так. В 00.37 самолеты наведения начали маркировать цели для третьей волны: шесть новых самолетов наведения заревели в небе над Пенемюнде на высоте и курсе, который для них заранее определили эксперты по бомбометанию. Пять из них впоследствии доставили опознавательные фотоснимки: три были сняты между точками прицеливания В и Е, а два других – около точки F, к югу от самой южной точки прицеливания.
Две минуты спустя прибыли три самолета поддержки и сбросили свои зеленые маркеры на три красных маркера, которые упали между точками Е и В. Когда 126 «ланкастеров» и 54 «галифакса» из третьей волны прибыли на место, неверно сброшенные зеленые индикаторы горели так ярко, что многие экипажи игнорировали отсчет времени от острова Рюген и пролетели на двадцать или даже на тридцать секунд дольше, чтобы поразить маркеры самолетов наведения.
Только без двенадцати час зеленые светящие бомбы были сброшены самолетом поддержки в самое сердце экспериментального завода. Оставшиеся несколько самолетов бомбили этот единственный верный индикатор, причинив особенно серьезный ущерб важнейшим лабораториям и административным зданиям.
Делая круг за кругом над районом Пенемюнде, Сирби видел воздушные бои, кипевшие вокруг него. Небо вокруг, казалось, представляло собой «дождь из обломков подбитых самолетов». Его охватило жгучее желание повернуть домой, но он взял себя в руки. Он в последний раз вышел на связь с бомбардировщиками, убеждая их «как можно аккуратнее проводить бомбежку и обращать внимание на зеленые маркеры». Затем он повернул свой «ланкастер» и пристроился к основному потоку самолетов, направлявшихся домой.
Так закончилась битва за Пенемюнде.
Бомбардировочное командование потеряло 41 самолет, включая сбитый над Берлином «москито». Из первой волны бомбардировщиков было выбито шесть самолетов, то есть около 2,5 процента от общего количества самолетов, участвовавших в налете. Вторая волна лишилась трех самолетов, или 2,7 процента. Однако во время финальной атаки было сбито не меньше 21 самолета, то есть 16,1 процента.
Самой большой победой той ночи был, несомненно, успех берлинской стратегии сэра Артура Харриса: судя по немецким документам, не менее 203 ночных и дневных истребителей, которые в противном случае поджидали бы бомбардировщики над Пенемюнде, были направлены «защищать» Берлин.
Только треть из них впоследствии направились в Пенемюнде. Но даже тогда офицеры наземных постов наблюдения отправляли истребителей со всей Северной Германии в Росток, Свинемюнде и Штеттин.
Проведя в воздухе три часа сорок минут, Фридрих Карл Мюллер повернул на аэродром в Бранденбург-Брист. Со взлетно-посадочной полосы поднимался столб дыма. Более 100 истребителей из Берлина, в отсутствие четких приказов со стороны Каммхубера, решили сесть в Бранденбурге и превратили взлетно-посадочную полосу в свалку битых машин. Постоянно горели красные сигнальные огни, предупреждавшие остальные самолеты. Мюллер приземлился, невзирая на эти сигналы. Его самолет совершал крутые виражи, выруливая мимо груд покореженных истребителей. На первый взгляд с ходу можно было списывать около тридцати самолетов. Здесь Мюллер встретил своего командира, самого майора Херманна. Его лицо было чернее тучи. Оба согласились, что, если бы немецкие истребители отложили свой взлет хотя бы на час, британские ВВС потеряли бы над Пенемюнде более 200 самолетов. В Голландии генерал Каммхубер все еще пытался восстановить связь с Германией. Ему казалось чрезвычайно прискорбным, что связь оборвалась именно в ту ночь, когда противник был обречен на поражение. После войны британские офицеры сообщили ему, что два офицера, работавшие в его командном пункте, были британскими агентами. Им было поручено сделать все, чтобы подорвать оборону Пенемюнде в ту знаменательную ночь. Это, однако, всего лишь предположение.
Тридцать летчиков-истребителей, которые достигли Пенемюнде, заявили, что сбили 42 самолета, на два больше, чем на самом деле потеряло Бомбардировочное командование. Восемь «моски– то» не только оттянули 203 немецких ночных истребителя к Берлину, но также вынесли настоящий шквал из выпущенных по ним 11 774 зенитных снарядов.
Двое отважных летчиков, круживших в берлинском небе на своих обшитых фанерой и лишенных вооружения самолетах, намеренно бросая вызов немцам, не вернулись домой.
Как много сотен их товарищей обязаны этим двоим – старшему лейтенанту авиации Куку и его радисту сержанту Диксону – спасенными жизнями?
4
Когда звуки атаки начали стихать, генерал-майор Дорнбергер повернулся к своему адьютанту, доктору Вернеру Магириусу, и простонал:
– Мой прекрасный Пенемюнде… мой прекрасный Пенемюнде!
Вот что рассказывает об этом дневник секретаря профессора фон Брауна: «Четвертый и пятый блоки все в огне. Повсюду слышны взрывы – рвутся бомбы замедленного действия. Рушатся стропила и фронтоны.
Я чуть не наступила в огромную лужу крови. В ней лежала оторванная, с обрывками мундира нога.
– Кто-нибудь, выйдите из бункера и помогите!
Какой позор, люди бегут прочь.
Мой профессор кричит:
– Мы должны спасти секретные документы!
Но крыша уже рухнула, и фасад вот-вот упадет. Мы можем попробовать подняться по лестнице. Профессор сжимает мою руку, и мы осторожно входим в здание. Оно представляет собой скопление маленьких пожаров. Идя ощупью вдоль стены, мы доходим до второго этажа. Двери сгорели; войдя в комнату, мы медленно приближаемся к сейфу.
Я несколько раз бегала вверх и вниз по лестнице, нагруженная секретными документами, пока не
