уютно.
— В Мэне нет настоящих городов, — продолжал уговаривать ее старший.
— Для меня и городишко город, — отвечала Мелони. Глядя ей вслед, старший сборщик вспомнил: вот здесь, на этом месте, он уже однажды прощался с ней. Тогда была весна, а сейчас деревья голые, небо налилось свинцовой тяжестью, земля с каждым днем цепенеет, а для снега рано — выпадет и тут же тает. И старшему вдруг захотелось уйти вместе с Мелони куда глаза глядят.
— Наверное, скоро ляжет снег, — громко сказал он.
— Что? — переспросила одна из сборщиц.
— Пока! — крикнул старший вдогонку Мелони, но та не обернулась.
— Скатертью дорожка, — прошипела вторая.
— Шлюха! — подхватила третья.
— Почему шлюха? С кем она спала? Кто видел? — возмутился старший.
— Обыкновенная бродяжка, — сказала первая.
— Зато она ни на кого не похожа, — защищал он Мелони. На мгновение стало тихо, женщины вытаращили на него глаза.
— Втюрился! — наконец прорвало одну.
— Никак ее пропавшему дружку завидует! Женщины рассмеялись.
— Ну уж нет! — запротестовал старший. — Ему не позавидуешь. Надеюсь, она его не найдет. И ему и ей будет лучше.
Работница, чей муж пытался изнасиловать Мелони, не принимала участия в разговоре. Она открыла стоявший рядом с кассой большой, на всех, термос, хотела налить кофе, но вместо него в кружку посыпались отравленные зерна. Мелони, разумеется, не хотела никого отравить (для этого надо было бросить в кофе всего горсть зерен). Таков уж был ее прощальный привет. Работницы молча пялились на них, будто читали по ним, как по картам, свое будущее.
— Понятно теперь, что я хотел сказать? — спросил старший. Взял яблоко из корзины, смачно откусил; оно оказалось водянистое и безвкусное, он сморщился и выплюнул откушенный кусок.
Мелони шагала по дороге в сторону океана, было очень холодно, но ходьба скоро согрела ее. Машин — ни встречных, ни портных — не было, приходилось рассчитывать на свои ноги. Наконец она вышла на шоссе, идущее вдоль побережья, и тут же подвернулась оказия. Из кабины притормозившего грузовика выглянул бойкий парнишка, белесый, с русыми волосами.
— Краски и шеллак из Ярмута к вашим услугам, — сказал он.
Парень был немного моложе Гомера, но в остальном явно ему проигрывал. Парнишка гордо представился специалистом по обработке древесины.
Уж конечно, подумала Мелони, специалист, в лучшем случае коммивояжер, а скорее всего, просто развозит чей-то товар. Она скупо улыбнулась, пряча щербинку зубов. Парнишка неловко заерзал на сиденье, ожидая ответного приветствия. «Надо же, — подумала Мелони, — я могу любого смутить в считанные секунды».
— А… а куда вы идете? — спросил парнишка, его грузовик тащился рядом с Мелони, от него несло красками, лаком, креозотом.
— В город, — ответила она.
— В какой?
Тут Мелони позволила себе улыбнуться пошире, и парню представилась наглядная картина трагического прошлого ее рта.
— А ты в какой? — ответила она вопросом на вопрос.
— Я еду в Бат. — Парень уже явно нервничал.
— В Бат? — повторила она и пожала плечами. Такого города она не слыхала.
— Не очень большой, но город, — заверил ее специалист по обработке древесины.
Это был город Клары. Д-р Кедр и Гомер могли бы в свое время сказать ей об этом, но не сказали. Для Мелони это было неинтересно. Она питала к Кларе одно чувство — зависть. Слишком много времени проводил с ней Гомер. Но в Бат ей стоило ехать, там многие знали ферму «Океанские дали». Это был верный путь к Гомеру, о чем Мелони, конечно, не подозревала.
— Так едем в Бат? — осторожно спросил парнишка.
— Точно, — невпопад ответила Мелони и ощерилась, улыбкой ее гримасу нельзя было назвать, так скалит зубы собака.
На День благодарения Уолли приехал домой. Кенди всю осень в субботу и воскресение проводила дома, но Гомер ни разу не видел ее в отсутствие Уолли. Уолли очень этому удивился. Его удивление смутило Кенди, и Гомер понял: она тоже искала предлога для встречи. Но смущаться было некогда — в доме опять полно народа, Олив на седьмом небе от счастья. В духовке — идейка, каждые пятнадцать минут надо поливать ее собственным соком, пора сервировать стол, не до смущения.
Реймонд Кендел и раньше бывал в этот день у Уортингтонов, но первый раз без Сениора. Минут пять он был подчеркнуто вежлив, но скоро увлекся интересным деловым разговором с Олив.
— Отец себя ведет как девушка на свидании, — сказала на кухне Кенди Олив.
— Я польщена, — рассмеялась та.
На этом легкомысленные намеки и кончились. Гомер вызвался разделать индейку на порции и проявил такое искусство, что Олив заметила:
— Быть тебе, Гомер, хирургом!
Уолли рассмеялся. Кенди не знала, куда деть глаза. А Рей Кендел прибавил:
— У парня золотые руки. Все, что они однажды делали, помнят всю жизнь.
— Такие же, как у вас, Рей, — сказала Олив.
Гомер старался как можно скорее покончить с индейкой. И тут Уолли заговорил о войне. Он уже давно подумывает бросить университет и поступить в летную школу, объявил он.
— Когда начнется война — мы ведь можем в нее вступить, — я уже буду летчиком, — прибавил он.
— Ничего подобного ты не сделаешь, — сказала Олив.
— И что тебя так тянет летать? — спросила Кенди. — Ты рассуждаешь как эгоист.
— Почему эгоист? Это мой долг. Защита родины — долг каждого!
— Для тебя это еще одно приключение, — сказала Кенди. — А это и есть эгоизм.
— Ты ничего подобного не сделаешь, — повторила Олив.
— В ту мировую войну меня не взяли по возрасту, я был слишком молод, — сказал Рей. — А в эту, если начнется, не возьмут, потому что слишком стар.
— Вам повезло, — взглянула на него Олив.
— Еще как, — кивнула Кенди.
— Не знаю, — пожал плечами Рей. — Я хотел пойти воевать. Даже прибавил себе лет, но меня кто- то выдал.
— С тех пор вы поумнели, — сказала Олив.
— Поумнел или нет, но вот за техникой не угонишься. Начнись война, столько всего придумают. Представить себе невозможно.
— А я представляю. И ни о чем, кроме войны, не думаю, — горячо проговорил Уолли.
— Даже о смерти? — спросила Олив, унося остов индейки на кухню. — По-моему, ты просто не понимаешь, что такое смерть.
— Точно, — сказал Гомер, он-то видел не одну смерть. Кенди взглянула на него и улыбнулась.
— Ты бы хоть раз мне позвонил, Гомер, в субботу или воскресение, — сказала она.
— Да, правда, — сказал Уолли. — Почему ты не звонил Кенди? А-а, знаю, — добавил он. — Ты был очень занят Деброй Петтигрю.
Гомер отрицательно покачал головой.
— Не Деброй, а анатомией кроликов, — послышался из кухни голос Олив.
— Анатомией чего? — удивился Уолли.
Но и Олив ошиблась. Изучая в школе биологию по программе последнего года, Гомер через три недели понял, что мистер знает о строении кролика несравненно больше, чем его учитель, похожий на
