Поморгала секунду, соображая.
— Да-да. Здесь повернуть. — Сказала Соня и помахала направо. Александр ожесточенно стал выкручивать баранку, сворачивая с трассы.
— Сколько времени из-за меня потерял, Саш. — пробормотала Соня. — Я бы могла и на своей спокойно добраться…
— Ты сейчас не в том состоянии, чтобы садиться за руль. Ты мне еще нужна в конторе. — буркнул Александр, крепко держа руль и аккуратно ведя машину по радолбанному асфальту вертлявой дороге с клочками травы.
На ступеньках входа в Центр их уже ждали Светлова с Эриком. Вокруг мельтешили воспитанники. Мальчик держал за руку директора и хмуро разглядывал подъезжающий ко входу серебристую машину.
— Вон твоя мама приехала. — произнесла Анна Михайловна и грустно улыбнулась. — Пошли встречать, малыш.
Они стали спускаться навстречу вышедшим из машины Соне с начальником.
Эрик встретил маму настороженно, крепко вцепившись в руку Анны Михайловны. Когда Соня подняла малыша на руки и стала целовать, он хмуро отворачивался.
— Саша, это мой сын. — улыбаясь, показала мальчика Крошина.
Тот задрал брови, но ничего не сказал, мрачно разглядывая ребенка. В этот момент в его мозгу шел лихорадочный мыслительный процесс. Александр просчитывал разные варианты развития ситуации. То, что его личная помощница имела ребенка, стало для него неприятной новостью. Всё это катастрофически усложняло ситуацию. Надо всё выяснить. Но не сейчас. Позже. Сейчас, с этими похоронами, девчонка неадекватна. Да еще этот ребенок. Он хмуро размышлял весь остаток дня — когда ехали к дому Крошиных, потом на кладбище. Александр не проронил ни слова. Только наблюдал за помощницей с сыном.
На кладбище всё было пафосно и быстро. Соня не смогла сдержаться и расплакалась прямо при всех. Она смотрела на спокойные, умиротворенные лица родителей, на черные ленточки, лежащие у них на лбах. И просто не понимала — как такое может быть. Как получилось, что в один миг она осталась совсем одна на этом свете.
Несколько толстых мужиков в хороших костюмах выдали пустые и громоздкие речи. Соня почти никого не знала. Откуда вдруг у ее родителей взялось столько близких друзей? Но эта мысль скользнула ветерком, и осталось только глухая горечь. Она стояла между могилами родителей и беззвучно плакала. Отгоняла от себя тоску, отталкивала, но… Вот теперь чувство глубокого одиночества обнимало Соню за плечи, прижималось душно…
Погода же стояла просто издевательская. Летнее солнце собиралось укатиться за горизонт и, на прощание, заливало старое кладбище теплыми лучами. Весь мир вокруг был свежим, теплым и ласковым. А мама с папой скрываются в глубокой яме. И кладбищенские полупьяные мужики дружно машут лопатами, отрезая их от мира. Отбирая их у Сони. Навсегда. О, Господи!
Поздно вечером, когда закончились поминки, и масса женщин в черных платках сновало вокруг, убирая столы, Александр решил, что момент самый подходящий. Он отвел помощницу в сторону и спросил прямо:
— Куда сына собираешься девать?
Соня несколько секунд грустно разглядывала напряженное лицо начальника. Отвернулась. Окинула взглядом зал поселковой столовой, где прошли поминки. Вздохнула и почти прошептала:
— С собой заберу.
— Как заберу?! — ахнул Александр. — А других родственников нет? Ты потащишь мальчика в Москву? И как? А кто работать будет? Слышишь? Ты как себе это представляешь?
— Мне его тут бросить? На улице? — крикнула вдруг Соня, развернувшись к начальнику. — Мне некуда девать мальчика. Или я забираю его в Москву или тут останусь. С ним.
Люди в зале стали оглядываться.
— Тиха-а. — прошипел шеф. — Ну, спасибо, дорогая. У нас такое время, столько проблем. Половина сотрудников в отпусках. А ты решила тут остаться? Бросить всё? Меня? Это вместо «спасибо»? За то, что столько времени с тобой нянчился, натаскивал? Да ты сгниешь в этой дыре. — очень логично закончил свою тираду Александр.
— Не знаю я что делать, Саша. — сказала Соня, разглядывая потертый кафель у ног. — Я не могу бросить ребенка на посторонних людей. У него никого нет, кроме меня.
— А меня значит можно бросить? — совсем по-детски удивился Александр.
— Если мне придется выбирать между маленьким мальчиком и тобой, здоровым преуспевающим мужчиной, то… Саш, что делать?
Шеф всплескивает руками.
— Знаешь что? В таком случае нам придется расстаться. Решай сама. Ты девочка взрослая.
— Саша. — тихо сказала Соня. — Я совсем запуталась. Дай мне время всё обдумать, пожалуйста.
— Хорошо. Три дня. — прорычал Александр. Развернулся и вышел на улицу.
И никого на свете не осталось, кто мог бы помочь Соне. Хотя бы советом. Она прислонилась к стене, и затянулась тонкой сигаретой.
На следующий день Соня проснулась в квартире своих родителей от грохота телевизора.
— Тинки-Винки, Дипси, ЛяЛя, По-о-о-о-о-о! — кто-то орал дурным клоунским голоском в зале.
Накинув на себя халат, Крошина побежала в зал. Ничего страшного не случилось — на подушках около огромного телевизора восседал Эрик и с благоговением взирал на четыре разноцветные куклы. Страхолюдные клоуны прыгали между холмиками, срисованных с заставки Windows в компьютере.
— О, Господи, что это? Зачем так громко? — воскликнула Соня.
Эрик никак не отреагировал на появление мамы. Он был полностью в мире цветных ростовых кукол, которым кто-то с больной фантазией в животы вставил по телевизору.
— Доброе утро, Сонечка. Это телепузики. — донеслось из угла комнаты.
Соня оглянулась на голос. На большом потертом кожаном диване сидела худенькая бабулька со стервозным лицом. В данный момент она приветливо улыбалась поверх очков. От этой гримасы бабулька выглядела еще на порядок страшнее. Это Евгения Александровна — няня Эрика. На неё частенько оставляли внука Крошины-старшие.
— Доброе утро. А нельзя ли сделать тише?
В этот момент какая-то оранжевая кукла на экране истерично завопила «О! Пузи-блинчики! Ляля любит пузи-блинчики!».
— Что? — воскликнула няня, пытаясь перекричать куклу.
Соня только покачал головой. Подошла к сыну. Взяла из его рук ДУ и уменьшила громкость.
— Привет, малыш. — сказала. Потом наклонилась и неловко чмокнула ребенка в макушку. — Пойдем сегодня гулять? По магазинам там, игрушки может купить какие.
Малыш глянул на маму. Похлопал глазами, но всё его внимание было в телевизоре. Он беспомощно переводил взгляд с мамы на телевизор.
— Ладно. — сказала Соня. Решила оставить ребенка в покое. — Досмотри этих… как их… и потом поговорим.
Когда вышла из комнаты, то за спиной телевизор взревел с прежней мощностью: «А ты знаешь как сделать пузи-сливки?». Соня схватилась за виски и побрела в ванную.
Поход по магазинам оказался сущим мучением. Во всем Кудрино было только несколько магазинчиков, где можно было купить что-то для ребенка. Эрик не хотел никаких игрушек и только тихо бродил за мамой. Да иногда спрашивал, где ба и деда.
— Эрик! Ба с дедой уехали в гости к своим друзьям. Далеко, за границу. Приедут не скоро.
— Нескоро — это когда? — спросил мальчик.
— Это нескоро. — Соня вздохнула. — Но мы их подождем. Правда? — Соня изо всех сил старалась наладить мосты с ребенком, но…
— Аха. — Сказал мальчик и остановился.
— Ну, чего ты встал?
— Жду ба с дедой. — Тихо ответил Эрик.
— Давай ждать не здесь. Будем ждать дома, ладно?
