Советское руководство имело достаточно полные сведения о вооруженных силах и союзников Германии. Так, по данным разведки, румынские силы, предназначенные для действий против СССР, включали в свой состав одиннадцать пехотных и две кавалерийские дивизии, механизированную, две горнострелковые и одну кавалерийскую бригады[127]. (В действительности у Румынии на границе было развернуто 12 пехотных дивизий, 3 горнострелковые, 4 кавалерийские, 2 крепостные и 1 танковая бригады. —
По сообщению советских разведорганов из Румынии[128], поступившему в Москву 7 июня 1941 года, на территории этой страны продолжалась мобилизация возрастных контингентов от 19 до 42 лет. В результате мобилизации численность румынской армии может быть доведена до 1 000 000 человек и развернуто до 30 дивизий. Наблюдением было установлено продолжающееся усиление немецких войск на румынско-советской границе.
В этот же день заместитель наркома госбезопасности СССР доложил членам правительства о подслушанной по средствам связи беседе между членами германского посольства, в которой прямо отмечалось, что «нападение произойдет недели через три»[129].
В подтверждение этому 9 июня в Москве было получено агентурное сообщение из столицы Германии, в котором сообщалось: «…все подготовительные военные мероприятия, в том числе составление карт расположения советских аэродромов, сосредоточение на балканских аэродромах германской авиации, действующей сейчас на Ближнем Востоке, должны быть закончены к середине июня месяца. Гитлер дал распоряжение о полном прекращении военных операций в Сирии и Ираке… Все начальники аэродромов в генерал-губернаторстве и в Восточной Пруссии получили задание подготовиться к принятию самолетов… Сформировано будущее административное управление оккупированной территорией СССР во главе с Розенбергом…»[130]
11 июня по линии органов НКВД прошел настораживающий доклад о том, что немецкое посольство в Москве 9 июня получило распоряжение из Берлина о подготовке к эвакуации в течение семи дней. Было отмечено, что в подвальном помещении посольства сжигаются архивные и другие документы.
В этот же день советскому руководству стало известно о том, что группировка немецких войск, сосредоточенная в Восточной Пруссии, получила приказ к 13 июня занять исходные позиции для наступления на СССР, но затем этот срок был перенесен на 18 июня.
12 июня от советских разведчиков из Берлина поступило донесение, что «вопрос о нападении Германии на Советский Союз решен окончательно… В ускоренном порядке ведутся переговоры между германским, финским и румынским генштабами. Объектами главного удара первоначально должны явиться Мурманск, Мурманская железная дорога, Вильно, Белосток, Кишинев… Германское командование будет стремиться путем обхода с севера, из Восточной Пруссии, и с юга, из Румынии, создать клещи, которые постепенно будут смыкаться в целях окружения Красной армии, расположенной на границе генерал- губернаторства»[131].
А 15 июня в Москву пришло кричащее сообщение от Р. Зорге с прямым предупреждением, что боевые действия на широком фронте начнутся на рассвете 22 июня 1941 года. И от советского агента ХВЦ (Герхард Кегель), работавшего в германском посольстве в Москве, поступила информация о том, что вооруженные силы вермахта осуществят нападение на Советский Союз в течение ближайших дней.
16 июня и агент Старшина сообщил из Берлина, что все военные мероприятия Германии завершены и удар по Советскому Союзу можно ожидать в любое время. Эти данные подтвердили и советские пограничники, наблюдавшие подвоз к границе тяжелых орудий и установку их на огневые позиции.
17 июня в Москве стало известно о том, что румынское радио передало приказ всему приписному составу войск немедленно прибыть в свои части. В Бухаресте составлялись списки для возможной эвакуации детей из опасных районов.
Народный комиссар ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов в свою очередь доложил правительству о срочном уходе из советских портов незагруженных немецких кораблей, о появлении вблизи наших военно-морских баз неизвестных подводных лодок и интенсивных полетах разведывательной авиации.
18 июня на участке Киевского погранокруга через границу перебежал фельдфебель германской армии, сообщивший на допросе, что война начнется в 4 часа утра 22 июня 1941 года[132].
О неизбежном нападении Германии советским пограничникам сказали и два венгерских офицера, подошедшие к пограничным столбам на границе.
А с польской территории местный житель, не боясь последствий, прокричал проходившим вблизи границы советским пограничникам: «Скоро на вас пойдут немцы»[133] .
Продолжался и поспешный выезд из Москвы сотрудников германского посольства. Только с 10 по 17 июня в Германию выехало 34 человека, в том числе авиационный атташе, несколько секретарей и сотрудников военного атташе. На 19 июня в «Интурист» поступили срочные заявки на предоставление билетов для срочного выезда за границу сотрудников и членов семейств итальянского посольства, венгерской и румынской миссий. Органами НКГБ было зафиксировано и то, что часть сотрудников английского посольства поспешно выехали из Москвы на родину.
Тревожные сообщения продолжали поступать и с западной границы. 19 июня на участке Белорусского погранокруга была обнаружена и принятыми мерами захвачена диверсионная группа, пытавшаяся проникнуть на советскую территорию. На допросе нарушители показали, что 22 июня ожидается нападение германских войск на Советский Союз.
В ночь на 20 июня на участке 11-й армии ПрибОВО границу перешел солдат 6-й пехотной дивизии вермахта, сообщивший, что «немецкие части у границы окопы не копают, имея в виду переход в наступление… Военные действия начнутся через 8–10 дней (солдат дезертировал из своей части 2–3 дня назад. —
20 июня 1941 года в разведывательных донесениях из западных округов отмечалось, что на границе появились отряды полевых войск вермахта, вооруженные ручными пулеметами. В районе приграничных знаков № 300 и № 301 немецкие солдаты начертили на песке у Западного Буга слово «СССР», затем перечеркнули буквы и затоптали ногами, угрожая оружием нашим пограничникам.
Утром 21 июня агент «ХВЦ» настоял на срочной встрече с резидентом советской разведки, передав ему тревожное сообщение, что «война начнется в ближайшие 48 часов» [135].
Доклады о готовности германских войск к переходу в наступление, об их силах поступали руководству Красной армии и от штабов Ленинградского, Прибалтийского, Киевского и Одесского военных округов. Достаточно много информации прошло по линии НКВД и НКГБ.
21 июня в 21.30 в МИД к Молотову был приглашен германский посол граф Шуленбург. Министр иностранных дел Советского Союза, упомянув о фактах неоднократных нарушений германскими самолетами советской границы, заявил следующее: «Имеется ряд указаний на то, что германское правительство недовольно Советским правительством. Ходят даже слухи о предстоящей войне между Германией и Советским Союзом. Они подкрепляются тем фактом, что Германия никак не реагировала на сообщение ТАСС от 15 июня и что это сообщение не было даже опубликовано в Германии…»[136]
Но на все заданные ему вопросы посол Германии ответил, что он не располагает необходимой информацией и передаст заявление советского руководства в Берлин.
Естественно, такое поведение посла и молчание прессы Германии в ответ на заявление ТАСС от 14 июня 1941 года не могло не насторожить правительство СССР. Нет никакого сомнения, что на основании всех поступивших донесений и анализа обстановки политическое руководство СССР, Наркомат обороны, Генеральный штаб, военные советы всех западных военных округов имели четкое представление, что нападение немецко-фашистских войск можно ожидать в любой день, в любую минуту.
К концу дня 21 июня 1941 года ответственным работникам Наркомата обороны СССР поступило указание — находиться в служебных кабинетах до особого распоряжения. Вечером по службе ВНОС в Генеральный штаб стали поступать сообщения с западной границы об усиленном шуме моторов в
