— Отлично, — пробормотал пассажир. — Значит, послезавтра мы будем в Фукуоке?
— Послезавтра мы будем в Фукуоке, — подтвердил японец.
— А патрули? — продолжал тревожиться пассажир.
Вместо ответа капитан внезапно расхохотался — зычно, раскатисто, с оттенком угрюмости. Два-три матроса глянули на него и вернулись к своим делам. Видимо, уже привыкли к подобным приступам веселья мрачного капитана.
Внятного ответа пассажир так и не дождался. Капитан повернулся к нему спиной и ушел на корму. Его вид говорил о том, что ему надоели глупые расспросы трусливого сухопутного червяка.
Тян Чжао, мокрый и продрогший, вернулся домой поздней ночью. После нескольких чашек красного чая, истекая потом и вздыхая об отсутствующей «усладе ночи», снова достал ларец с Когтем и откинул крышку.
Гневный, отчаянный вопль унесся в черные безлунные небеса.
Когтя в ларце не было. Вместо него на шелковой подкладке лежал длинный огурец.
Тян Чжао выронил ларец, вцепился себе в волосы и начал изрыгать хулу на проклятого жильца, укравшего у него статус Великого Повелителя Пяти Стихий и любовь нежных тринадцатилетних девочек- тростинок с грудями, похожими на желтые сливы…
— …пограничный патруль СК-748, приказываю — немедленно возвращайтесь. Немедленно возвращайтесь к берегу. Вы рискуете подвергнуться опасности…
Резким, нетерпеливым жестом капитан отключил радиопередатчик и начал щелкать тумблерами на приборной доске.
— Они будут стрелять в нас? — нервно поинтересовался пассажир, маяча, как тень, за спиной японца.
— Слишком далеко. Обычное запугивание, — отрывисто бросил капитан, склоняясь над переговорным устройством. — Внимание: поднимаю купол. Механику — скорость шесть, курс прежний… Начинаю погружение.
Пассажир с открытым ртом смотрел на происходящее. Китайская лохань стремительно преображалась. То, что капитан назвал «куполом», было десятком стальных скругленных пластин, похожих на лепестки, бесшумно поднявшихся из бортов судна. Они сошлись в центре, метрах в трех над крышей рубки, и превратили джонку в самую оригинальную на свете подводную лодку с внутренней прогулочной палубой. Зажглось неяркое освещение. Пассажир в восхищении крутил головой. Плавучий саркофаг быстро уходил под воду. Маленькие круглые иллюминаторы из прочного стекла позволяли видеть все, что творится снаружи. Две минуты — и вода полностью накрыла дивное сверхсовременное судно, закамуфлированное под рыбацкое корыто.
Между тем капитан был чем-то озабочен. Хмурился, глядя в окуляры поднятого перископа.
— Дьявол.
— Они преследуют нас? — вытягивая шею, спросил пассажир, хотя все равно ничего не мог увидеть.
— Не нравятся мне эти волны, — сказал капитан — не пассажиру, а самому себе.
— Будет шторм? — не отставал пассажир. Предполагаемые опасности, одна хуже другой, бередили душу, леденили кровь, вызывали мурашки.
Капитан наконец повернулся к нему и, глядя в упор, процедил:
— Вода идет в обратную сторону.
Прозвучало это весьма зловеще. Пассажир не на шутку испугался.
— Что это означает?
— Цунами, — теряя терпение, рыкнул капитан. — Землетрясение было не в Китае и не в четыре балла. Намного больше. А теперь убирайся и не мешай мне. Мы уходим на глубину.
Пассажира мигом вынесло из рубки на палубу. Он приник к иллюминатору, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в кромешной тьме. Судно сбросило скорость и носом зарывалось глубже в воду. Крен составлял градусов тридцать. Внезапно корма ушла еще выше, затем стремительно опустилась. Судно выровнялось по горизонтали, но его начало крутить из стороны в сторону. Пассажир успел вцепиться в бортовой релинг, и теперь болтался вместе с судном. Палуба уходила из-под ног, субмарина то ухала вниз, то взмывала круто вверх, то наклонялась вбок, почти ложилась на борт. В какой-то момент посудина снова выровнялась, и пассажир краем глаза заметил в иллюминаторе багровое пятно четвертой луны, Марса. Нос опять пошел вверх, иллюминатор захлестнуло волной. Только после этого пассажир наконец сообразил, что судно вынесло на поверхность. Капитан что-то кричал матросам. Пассажир, оглушенный страшным осознанием, не понимал его слов. Японский моментально вылетел из головы. Зацепившись локтем за релинг, он стал судорожно рвать со спины рюкзак, который не снимал с самой посадки — не доверял хитрым узкоглазым контрабандистам. Море за тонкими стенками посудины гудело и ревело, всей мощью напирало на подлодку. Теперь она казалась настоящим гробом. Нащупав в рюкзаке коготь, украденный у Тян Чжао, пассажир вцепился в него, как в спасательный канат.
Колдун рассказал ему о происхождении когтя. Его привез из Австралии какой-то невежественный русский, который всюду хвалится победой над Красным Драконом. Грамотному и неглупому человеку достаточно было нескольких сопоставлений и умозаключений, чтобы все понять. Что бы там ни представлял собой зверь, плод генетического эксперимента или мутировавшего от радиации крокодила, он — собственность Урантии. Более того, тщательно оберегаемая собственность. И вот какой-то русский дикарь нанес имуществу вред, расчленил и уволок часть животного с собой для похвальбы. План вернуть эту часть — возможно, ценную для урантийцев — созрел у пассажира внезапно, озарением, когда колдун совершал свои китайские церемонии, а после, отвлекшись, неосторожно оставил ларец с когтем на виду. Этот артефакт мог бы стать платой за урантийское гражданство…
Теперь же коготь был соломинкой. Джонку, хотя и притворившуюся субмариной, вот-вот разобьет в щепки. До этой минуты пассажир не верил ни в каких богов, но сейчас это была единственная надежда. Прижимая к себе артефакт, он лихорадочно молил о спасении. Китаец что-то лопотал о пяти стихиях, черт его знает, может, что-нибудь там все-таки есть, ведь не зря же столько народу пользуется услугами колдунов и экстрасенсов, возможно, чудовища с горы Фудзи не просто наведенный морок, что-то там да есть, точно, и это что-то должно откликнуться, в конце концов, если бог есть добро, не в этом ли его функция — спасать погибающих, помогать просящим, может быть, взамен надо что-то посулить, чем- нибудь пожертвовать… «Возьми что хочешь, только верни меня на берег, — мысленно вопил пассажир, повиснув на релинге и обращаясь к когтю. — Я сделаю все, что ты хочешь, верни меня на берег…»
В тот же момент раздался адский грохот. Судно, треща по всем швам, распалось на две части. Буйная вода принялась вычищать внутренности плавучего саркофага, налетевшего на скалы маленького островка посреди моря.
«Как же так… Нелепо, несправедливо…»
Содрогнулась поверхность земли, родив страшный гул, — Люцифер в глубинах преисподней разразился хохотом…
ГЛАВА 9
Известие о цунами застало Мурманцева в пять утра в гостинице на окраине Шанхая. Горничные будили постояльцев, оповещая о стихийном бедствии. Ночка выдалась беспокойная. Сразу после полуночи мебель начала прыгать, с полок падали чашки-блюдца, на стенах закачались пейзажи, нарисованные тушью на бамбуке. Постояльцы в спешке покидали номера. Трясло минут пять, больше толчков не было, но половина жильцов гостиницы возвращаться в постели не захотела. Другой половине, с нервами покрепче, все равно не дали выспаться.
Быстро одевшись, Мурманцев вышел на балкон своего номера на девятом этаже. От окраин города до моря было километров тридцать.
В рассветной мглистой дымке в зону катастрофы направлялись спасательные вертолеты. С балкона ничего разглядеть было невозможно, и Мурманцев спустился на первый этаж. Лифт не работал, свет
