уже далеко за полдень. Усталость тяготила меня еще больше, но другого выхода, кроме того как спуститься в вестибюль, не было. Я встал с кровати, вынул один из чемоданов и нашел пиджак менее мятый, чем тот, что все еще был на мне. Пока я переодевался, мне вдруг сильно захотелось выпить кофе – и я поторопился покинуть номер.
Выйдя из лифта, я обнаружил, что в вестибюле обстановка значительно оживилась. Повсюду кресла были заняты посетителями, которые просматривали газеты или беседовали за чашками кофе. У конторки портье весело обменивались приветствиями японцы. Несколько ошеломленный этой переменой, я не сразу заметил управляющего, пока он не подошел ко мне сам.
Мистеру Хоффману было за пятьдесят; по телефону я представлял его себе не таким высоким и крупным. Широко улыбаясь, он протянул мне руку. Он явно запыхался, а лоб у него был покрыт испариной.
Мы пожали друг другу руки – и мистер Хоффман несколько раз повторил, какую честь я оказал своим прибытием городу и его отелю в частности. Подавшись ко мне, он шепнул доверительным тоном:
– И позвольте заверить вас, сэр: подготовка к вечеру в четверг идет полным ходом. Право же, вам совершенно не о чем тревожиться.
Я ожидал, что он скажет больше, но он только молча улыбался, и потому пришлось ответить:
– Что ж, очень приятно слышать.
– В самом деле, сэр, беспокоиться совершенно нет о чем.
Последовала неловкая пауза. Хоффман собрался что-то добавить, но удержался, коротко хохотнул и легонько хлопнул меня по плечу: это показалось мне малоуместной фамильярностью. Наконец он произнес:
– Мистер Райдер, если я могу сделать что-то для вашего удобства, прошу обращаться ко мне незамедлительно.
– Вы очень добры.
Еще одна пауза. Управляющий вновь рассмеялся, качнул головой и еще раз хлопнул меня по плечу.
– Мистер Хоффман, – сказал я. – Вы, вероятно, собирались мне что-то сообщить?
– О, ничего особенного, мистер Райдер. Мне просто хотелось вас поприветствовать и убедиться, что вы всем довольны. Ах да! – воскликнул он. – Конечно же: едва только вы об этом заговорили, как я сразу же вспомнил. Но это сущий пустяк. —Он вновь покачал головой и рассмеялся. Потом прибавил: – Дело касается альбомов моей жены.
– Альбомов вашей жены?
– Моя жена, мистер Райдер, очень культурная женщина. Естественно, что она ваша большая поклонница. Она с живым интересом следит за вашим творчеством и в течение ряда лет собирает все, что пишут о вас в газетах.
– Неужели? Это очень мило с ее стороны.
– По правде говоря, она составила два альбома вырезок: оба целиком посвящены вам. Вырезки – за много лет – расположены по хронологии. Позвольте мне перейти к сути вопроса. Жена всегда питала надежду, что когда-нибудь вы сможете просмотреть эти альбомы сами. Новость о том, что вы собираетесь посетить наш город, естественно, еще более ее обнадежила. Однако, зная, насколько вы будете здесь заняты, она настоятельно просила вас на этот счет не беспокоить. Но я догадывался, что втайне надежду она все-таки не оставила, и обещал ей в разговоре с вами затронуть этот вопрос. Если бы у вас нашлась минуточка для того, чтобы хотя бы мельком пролистать эти альбомы… Для нее это так много бы значило.
– Непременно передайте вашей жене мою благодарность, мистер Хоффман. Я охотно взгляну на эти альбомы.
– Мистер Райдер, вы необычайно добры! Просто необычайно! Между прочим, я захватил альбомы с собой, в отель. Но я представляю, насколько вы сейчас перегружены.
– Действительно, график у меня плотный, однако я уверен, что найду время для альбомов вашей жены.
– Как это замечательно с вашей стороны, мистер Райдер! Но позвольте подчеркнуть, что мне меньше всего хочется вас обременять. С вашего разрешения, я бы предложил вот что. Как только у вас выпадет свободная минутка, подайте мне знак – я буду его дожидаться. До тех пор я вас не потревожу. Разыщите меня в любое время дня и ночи, как только сочтете, что подходящий момент настал. Обычно меня легко найти – я остаюсь в гостинице допоздна. Я тотчас же брошу все дела и принесу альбомы. Если мы об этом условимся, мне будет гораздо спокойнее. Поверьте, мне непереносима мысль, что я создаю вам дополнительные хлопоты.
– Вы очень предупредительны, мистер Хоффман.
– Пожалуй, что так, мистер Райдер. Вам может показаться, что в предстоящие дни я буду чрезвычайно занят. Но я прошу вас учесть: ради нашего уговора я готов бросить все. Даже если со стороны покажется, что я целиком поглощен делами, пожалуйста, не смущайтесь.
– Очень хорошо, я буду об этом помнить.
– Быть может, стоит договориться об определенном сигнале. Предположим, вы меня ищете – и видите, что комната полна народу, а я стою в дальнем конце комнаты. Вам будет неловко проталкиваться сквозь толпу. Во всяком случае, прежде чем вы до меня доберетесь, я могу оказаться в другом месте. Вот почему определенный сигнал был бы не лишним. Неплохо было бы подать над головами какой-то знак, чтобы его можно было сразу же различить.
– В самом деле, очень здравая мысль.
– Великолепно. Я восхищен вашей отзывчивостью и готовностью договориться, мистер Райдер. Если бы можно было с уверенностью сказать то же самое о других знаменитостях, которые здесь останавливались… Итак, надо выработать сигнал… Давайте условимся так: ну, что-нибудь вроде этого…
Он поднял руку ладонью вперед и, растопырив пальцы веером, описал дугу, словно протирал оконное стекло.
– Это только к примеру, – пояснил он, поспешно пряча руку за спину, – Какой-либо другой сигнал, быть может, понравится вам больше.
– Нет-нет, этот вполне годится. Я подам вам этот знак, как только смогу заняться альбомами вашей жены. С ее стороны было чрезвычайно любезно затратить столько усилий.
– Что вы, она испытала величайшее удовлетворение. Разумеется, если позднее вы предпочтете какой- либо другой сигнал, прошу вас позвонить мне из номера или передать записку со служащим.
– Вы очень любезны, но предложенный вами сигнал кажется мне весьма элегантным. А теперь, мистер Хоффман, посоветуйте мне, где я могу выпить кофе. Меня так и тянет проглотить сразу несколько чашек.
Управляющий натянуто рассмеялся:
– Знакомое чувство. Я проведу вас в атриум. Прошу вас, следуйте за мной.
Пройдя через массивную двустворчатую дверь в углу вестибюля, мы оказались в длинном сумрачном коридоре, стены которого были обшиты панелями темного дерева. Дневной свет сюда почти не проникал: в результате даже в этот час здесь продолжали гореть тусклые бра. Хоффман продолжал бодро шагать впереди, поминутно с улыбкой оглядываясь на меня через плечо. Где-то на половине пути мы миновали внушительного вида дверь – и, заметив мое любопытство, Хоффман пояснил:
– Ну да, кофе обычно подается в этой гостиной. Великолепный зал, мистер Райдер, очень уютный. А теперь его еще более украшают столики ручной работы, которые я отыскал сам, когда недавно ездил во Флоренцию. Вам они, уверен, понравятся. Сейчас, однако, как вам уже известно, мы отвели зал в распоряжение мистера Бродского.
– Да-да, мистер Бродский находился там и раньше, когда я только что прибыл.
– Он и сейчас там, сэр. Я охотно представил бы вас друг другу, но сейчас, пожалуй, не самый подходящий момент. Мистер Бродский может… э-э, момент, скажем так, сейчас не совсем тот. Ха-ха! Впрочем, не огорчайтесь: у вас, двух джентльменов, будет еще немало возможностей познакомиться.
– Мистер Бродский сейчас в зале?
Я оглянулся на дверь и, по-видимому, несколько замешкался. Во всяком случае, управляющий стиснул
