вызывают: может, подрался с кем-то? Но я все же не уверен, что мы нашли тот дом. Если не туда попали, придется всю ночь искать этого дурака.
– А что он сделал? – спрашивает женщина и продолжает стоять.
Тут Кемал не выдержал.
– Слушайте, – говорит, – милиция думает, что мы его переехали. Пусть посмотрит, что он живой.
Не верит. Думает – хитрим. Все же ставит фонарь на землю и идет за мужем. Подходят. Хоть сейчас он был в плаще, я его сразу узнал.
Все же мой Кемал молодец! Недаром он говорил, что во время войны по слепым полетам был первым в полку. А после войны он однажды несколько раз так низко пролетел над чегемской табачной плантацией, где люди работали, что мотыгой можно было его достать. Молодой был, играл!
– Вы знаете этих людей? – спрашивает милиционер.
Тот подымает к моему лицу фонарь – смотрит. Подымает к лицу Кемала – смотрит. Опускает фонарь и говорит:
– Первый раз вижу!
Тут Кемал начинает хохотать. Дуралей, нашел время для смеха! Я спокойным голосом объясняю этому человеку, как он стоял под эвкалиптом, как упал под машину и как мы его привезли. Он слушает, делая вид, что трезвый, хотя, правда, немножко протрезвел. Как только я кончил, он заговорил, заблеял как козел на скале, не останавливается.
– Даю показания, – говорит, – ничего не совпадает!
Я сегодня был в гостях в доме моей двоюродной сестры. Хлеб-соль принял! Мы съели хрустящий поросенок! Мы съели жирный индюшка! Мы выпили! Хорошо выпили! Крепко выпили, честно скажу! А потом муж моей двоюродной сестры посадил меня на свои «Жигули» и культурно привез домой. А под эвкалиптом я вообще не мог стоять, потому что ненавижу эвкалипт. Запах не переношу. Если даже мертвого меня вот так поставят к эвкалипту, я и мертвый оттолкнусь от него, до того ненавижу!
Вот такие глупости говорит и многие другие. Кемал хохочет, а милиционеры не знают, кому верить.
– Вот ты оттолкнулся, – говорю, – и попал под нашу машину.
– Извините, папаша, – говорит, – я пить пью, но падать не падаю. Такой характер имею!
Я уже хотел предложить милиционерам сделать внезапный обыск в доме этого человека, чтобы найти пиджак с разорванным рукавом, как доказательство, но тут жена его нас выручила.
Все это время она из-под своего пальто смотрела то на нас с Кемалом, то на милиционеров, то на своего мужа и старалась сообразить, не собираемся ли мы сделать ему что-нибудь плохое. В конце концов сообразила и взорвалась как бомба.
– Пьяница! Пьяница! – закричала она на своего мужа – Если все было так хорошо, костюм-пиджак кто порвал?! Костюм пиджак где порвал, пьяница?!
– Какой костюм-пиджак? – растерялся он.
– Новый костюм-пиджак, пьяница! – крикнула она. – Лучше бы тебя эта машина совсем убила!
– Принеси пиджак, – приказал милиционер. Женщина уходит, продолжая ругать мужа, и приносит пиджак. Тот, что был пошустрей, берет пиджак, просит женщину приподнять фонарь и, достав из кармана маленький кусок материи, сравнивает его с пиджаком. Теперь я понял, почему он так долго возился у крыла нашей машины.
– Все в порядке, – говорит милиционер и кидает пиджак хозяину, – пьянство тебя рано или поздно загубит!
Тот поймал пиджак, смотрит на рукав и не знает, что сказать. Только мы к машине, он к нам.
– Ради моей жизни, – говорит, – ви расход имели!
Ради моей жизни – ви приехали сюда! Неужели в моем доме по стаканчику не випите!
– Поздно! Поздно! – прикрикнул на него милиционер, и мы уехали.
На обратном пути мы уже по-дружески разговариваем с милиционерами, мажем мясо аджикой и луком хрустим. В селе Анхара как яблоки такой лук. Хорошо идет, потому что все мы проголодались за эту ночь.
Кемал, конечно, тоже свое не упустил, хотя и сидел за рулем.
– Эх, – говорит он, – как бы нам сейчас та бутылка с чачей пригодилась.
Узнав все подробности наших приключений, тот, что был пошустрей, сказал своему напарнику:
– Этих бедолаг мы должны развезти по домам… А то с ними еще что-нибудь может случиться.
Они довезли меня до дому, а потом поехали провожать Кемала. Вот так закончилась эта ночь.
Через два месяца Кемал получил деньги от дяди этого тракториста, а самого хулигана посадили. Значит, лейтенант стойким оказался. Сумел сломать этого богатого агронома.
А теперь я вот что вам скажу, мои друзья. Пока мы здесь сидим и пьем кофе, есть такие люди в Абхазии, вроде этого агронома, которые тюкуют деньги как табак. Мы сидим и пьем кофе, гоняем воздух разговорами, а они в это время деньги тюкуют. Ты хоть пей кофе, хоть умирай, а они деньги тюкуют. Тюкуют и тюкуют!
На этом дядя Сандро закончил свой рассказ и, оглядев застольцев, несколько раз молча кивнул головой, как бы подтверждая свою мысль кивками: да, да, именно тюкуют!
Слушая дядю Сандро, я все время чувствовал тайный дополнительный комизм всей этой истории,
