мать. — Я и сама не возражаю. — Миссис Келуорти была увядающая женщина с бесцветной улыбкой. Ее муж служил в торговом флоте, поэтому она пребывала в постоянном неведении относительно даты его возвращения из плавания. Из всех матерей королев красоты она вроде бы была самой уравновешенной. — Надень свое новое платье и…
— Но я вовсе не хочу идти в кино с полицейским!
— Уверена, они очень даже милые люди, — возразила мать. — Всегда так любезно благодарят меня, когда я выношу им чашку чая. Разумеется, это для меня накладно, однако…
— Пускай приносят чай с собой! — взорвалась Барбара. — Мам, будь душкой, сходи спроси у Чарли Урея, не захочет ли он меня сопровождать. Да меня бросает в дрожь от одной мыли, что придется брать под руку полицейского! Разумеется, я не против, если это какая-нибудь шишка вроде Уэста. Но только не эти плоскостопые дебилы. — Девушка фыркнула. — Мам, сходи спроси у Чарли. Если дело в деньгах, то можешь сказать, что за билеты плачу я.
— Когда мы, бывало, ходили в кино с твоим отцом, платил всегда он, — мечтательно вспоминала миссис Келуорти. — Ладно, моя дорогая, если ты будешь все время сидеть дома, тебя на самом деле одолеет хандра. Как твоего дядю Бенни, который сделался таким чудаком… Но ведь ты позволишь, чтобы полицейский шел за тобой?
— О, я бы, конечно, могла от него отвязаться, но ладно уж, — смирилась девушка.
Мать отправилась выполнять поручение дочери.
Чарли Урей не только был счастлив сопровождать в кино очаровательную Барбару, но еще и оказался при деньгах. Разумеется, Барбара должна сидеть на самом лучшем месте. Полицию уведомили тут же. Двое полицейских шли впереди и двое сзади Барбары и Чарли, напустившего на себя необычайно важный вид. Это был дородный молодой человек, довольно привлекательной наружности, с квадратной челюстью и открытым взглядом. Он явно наслаждался процессией. На Барбару смотрели отовсюду — из дверей домов, расположенных вдоль улицы, по которой они шли, с соседних улиц и переулков, из окон домов. Люди с огромным любопытством разглядывали молодого человека, сопровождавшего девушку, которая осмелилась выйти из дома в первый раз с тех пор, как «Глоуб» купила у нее за двести пятьдесят фунтов стерлингов «Рассказ о моем страхе».
Миссис Келуорти в кино не пошла — то ли ее оттерла полиция, то ли она испугалась толпы возле кинотеатра на Хай-стрит. Полиция не стала за ней следить. У входа в дом, а также у черного хода постоянно дежурили стражи порядка. К тому же полицейские уже знали, что миссис Келуорти непременно захочется пропустить стопку-две в «Красном льве» — баре на углу.
…Оттуда она вышла уже в сумерках. С ней была худощавая женщина средних лет в аккуратном сером костюме, закрытых туфлях и, как ни странно, шляпе с вуалеткой в черных мушках. Никто, по этому поводу не выказал ни удивления, ни тревоги. Констебль у переднего входа приветствовал миссис Келуорти дружеской улыбкой и вопросом:
— Эта леди — ваша приятельница, мэм?
— Да, да, приятельница, — ответила миссис Келуорти. — Более того — она приятельница моего мужа.
Констебль улыбнулся. Он был знаком с моряком Келуорти. Окутанная вуалеткой с черными мушками женщина улыбнулась ему в ответ. За женщинами закрылась дверь. Миссис Келуорти проворно поставила на плиту чайник и стала показывать «приятельнице мужа» дом. Она была слегка смущена и не помнила толком, встречалась ли с этой дамой раньше.
Миссис Келуорти очень гордилась Барбарой. Стены в небольшой гостиной их дома и в спальне девушки были сплошь увешаны ее портретами и фотографиями представлений, в которых Барбара принимала участие.
На «приятельницу» все это произвело большое впечатление.
Вдруг они услышали громкое бульканье, и миссис Келуорти устремилась вниз, в кухню. Она громко рассмеялась и даже подошла к лестнице сообщить «приятельнице мужа», что это всего лишь закипевший чайник.
— Сейчас спущусь, — отозвалась та. — Через две секунды.
Стоявший возле передней двери констебль слышал разговор двух женщин дословно, и он показался ему вполне безобидным. Слышал и шаги, а также время от времени взрывы смеха миссис Келуорти. Констебль не удивился, что она слегка перебрала в «Красном льве» — последнее время женщина жила в ужасном напряжении, с которым, кстати, справлялась замечательно.
Царившие мир и покой были нарушены около одиннадцати гулом голосов и шарканьем подошв. Сотни две людей провожали Барбару с Чарли домой. Они запрудили узкую улочку, и небольшого роста женщине средних лет в шляпе с вуалеткой едва удалось пробиться сквозь толпу, хотя она проявила завидную ловкость и энергичность.
Полиция закрыла все двери.
Казалось, лед наконец тронулся, и отныне Барбаре будет гораздо легче жить. Никому из полицейских, охранявших ее дом, и в голову не пришло, что в эту ночь девушке может что-либо угрожать.
Миссис Келуорти легла спать.
Барбара тоже заснула, помечтав о том, как станет кинозвездой. Давно она не чувствовала себя столь счастливой. Никакого дыма девушка не заметила.
Ее спальня находилась в верхнем этаже и окном выходила на крыши домов. Констеблю, дежурившему в переулке за домом, это окно не было видно. Вот он и не заметил дыма, поползшего из него вскоре после трех утра.
Лишь через два часа, уже на рассвете, появились языки пламени.
Констебль у заднего входа притомился и слегка замерз. Он гадал, стоит ли ему остаться в этом укромном уголке и выкурить сигарету или же пройтись в конец переулка и назад.
В окне дома по соседству с домом Келуорти вдруг появилось красное свечение. Констебль пригляделся внимательней — похоже, кто-то включил электрический камин или горелку в ванной. Правда, он тут же заметил, что свечение пульсирует.
У него перехватило дыхание.
Он бросился к дому, с лета выломал маленькую калитку, ведущую в садик. Его взору предстали клубы серого дыма и взметнувшиеся в утреннее небо языки пламени.
Тишину спящих улиц пронзила тревожная трель свистка.
Задняя дверь оказалась на засове. Он встал на подоконник на первом этаже, подтянулся на руках. Это была комната Барбары. В углу полыхал огонь, от которого исходил неимоверный жар. Из окна вырывались клубы удушливого дыма, но ему все-таки удалось упереться ногой в водосточную трубу и открыть окно.
К тому времени подоспели другие полицейские.
Констебль чуть было не упал в комнату. В углу из-под кровати выбивалось пламя. Девушка неподвижно лежала на боку, окруженная плотным кольцом дыма. Она показалась ему такой прекрасной…
Он поднял ее на руки.
В окне появился полицейский, взобравшийся по приставной лестнице.
Изнемогая от удушья, констебль дотащил Барбару до окна и передал ее из рук в руки подоспевшему на помощь коллеге. Девушка не проявляла признаков жизни.
Соседи уже прилипли к окнам своих домов, из дома напротив появился репортер «Глоуб», снимавший там гостиную со спальней. Он тер заспанные глаза, все еще отказываясь верить в то, что проспал самое главное.
Барбару отнесли в соседний дом, сделали ей искусственное дыхание, а в это время полиция вместе с подоспевшей пожарной командой тушила огонь. Насмерть перепуганная миссис Келуорти спрашивала у всех, где ее Барбара. «Пожар! — кричала она. — Я чувствую запах горелого! Что-то где-то горит!..»
Наконец врачи поняли, что Барбару уже не спасти, и матери сказали правду, Барбара, как и четыре предыдущие королевы, была мертва. Смерть наступила от удушья.
— Конец света, — прорычал Тернбул. Они о Роджером только что вернулись в Ярд после беглого осмотра дома Келуорти. — Убийцу впустили в дом, позволили устроить пожар, потом даже помогли
