давно колокольня пострадала от взрывной волны, и теперь ее ремонтировали. Что касается самой церкви, то она почти не пострадала — всего несколько дыр в крыше. Похоже, Милсом попросил здесь убежища, а его опознал проходивший мимо констебль и поднял тревогу. Пока прогремел один-единственный выстрел: стреляли в констебля, который находился в церкви.
— Внутри? — изумился Роджер, не веря собственным ушам.
В церкви стоял полумрак. Все окна, кроме одного, были застеклены обыкновенным прозрачным стеклом, Окно же позади алтаря сверкало и переливалось в лучах заходящего солнца, нимб вокруг запечатленного на нем в радуге разноцветных стеклышек Христа отливал золотом.
— Пуля попала в дверь ризницы, — пояснил суперинтендант. — Наш человек вошел сюда через ризницу, а Милсом в это время как раз взбирался на крышу.
Крышу поддерживали толстые дубовые стропила. В некоторых местах был натянут зеленый парусиновый тент, чтобы не протекало внутрь. Толстые стены из серого камня говорили о прочности божьего храма.
Возле ступенек алтаря стояли два полисмена без касок.
— Вряд ли он станет спускаться здесь, — полушепотом сказал суперинтендант. — Но все-таки нам лучше быть наготове.
— Правильно. Когда Тернбул вошел в церковь?
— После разговора с тобой.
Его нигде не было. Полицейские сообщили, что он зашел за алтарь — оттуда вела лестница наверх.
— Милсом на крыше, поэтому здесь можно спокойно подняться, — сказал суперинтендант.
— Верно, — кивнул Роджер.
На секунду в церкви повисла звенящая тишина.
— Тернбул! — негромко окликнул Роджер. Усиленное сводами эхо его голоса заметалось от стены к стене. — Тернбул!
Из ризницы вышел человек.
Возможно, это была всего лишь игра света, но человек производил впечатление бесплотного существа. К тому же на его бледном лице застыло выражение какого-то странного безразличия к происходящему. Серая сутана и воротничок говорили о том, что это священник.
— Где я мог его раньше видеть? — ломал голову Роджер.
Священник приблизился к полицейским.
— Я знал, что вы будете шуметь, — спокойно сказал он, — Здесь у нас не кричат.
— Вы правы, — согласился Роджер. — Извините. Не видели Милсома?
Священник вдруг зажмурил глаза, точно ему сделали больно, но тут же открыл их и сказал, глядя на Роджера:
— Нет.
В манерах священника было что-то такое, что заставило Роджера усомниться в искренности его ответа, но он не стал анализировать свои впечатления.
— Жаль. А кого-нибудь еще видели?
— Нескольких полицейских, в том числе того, который полез на крышу.
Роджер нащупал в кармане оружие. Нет, он не любит его носить, но, когда тот, за кем охотишься, вооружен, оружие необходимо. Ему вовсе не хотелось стрелять ни внутри церкви, ни даже на ее крыше, однако на потемневшей от времени дубовой двери ризницы была отчетливо видна отметина, оставленная пулей.
— Я полезу наверх, — сказал Роджер суперинтенданту. — Мы постараемся, сэр, причинить вам как можно меньше неудобств, — заверил он священника.
Не переставая гадать, почему этот человек посеял в нем сомнения своим категоричным «нет», и размышляя о том, может ли солгать святой отец, Роджер повернулся спиной к священнику и стал взбираться наверх. Теперь его мысли вернулись к Тернбулу — в мужестве этому парню не откажешь: у него нет оружия, а Милсом, как известно, вооружен.
Роджер взбирался выше и выше.
Сверху все казалось маленьким, даже миниатюрным — скамьи, блестящий бронзовый орел на аналое, резные сиденья на хорах, свежие цветы на алтаре, фигурки людей.
«Я видел священника раньше», — снова подумал Роджер и тут же дал себе слово смотреть вверх, а не вниз.
Сквозь прикрытые парусиной дыры в крыше проникал свет.
Роджер отодвинул рукой материю и без труда очутился на крыше. Глаза ослепили лучи яркого предзакатного солнца.
Поблизости было основание колокольни в стальных лесах. Ни Милсома, ни Тернбула он не видел, правда, его поле зрения ограничивал небольшой деревянный сарайчик, сооруженный прямо на лесах, — он напомнил ему огромное воронье гнездо. К нему вели две деревянных доски над узкой пропастью между крышей церкви и колокольней.
Внизу серели крыши домов, переливалась в солнечных лучах широкая лента Темзы. Тепловая станция беспрестанно выплевывала в атмосферу клубы белого дыма.
— Тернбул! — позвал Роджер.
Ответа не последовало.
— Тернбул!
Послышался скрип, после чего в дверном проеме сарайчика показалась голова Тернбула. На солнце его волосы отливали медью. Роджер заметил, как злобно блеснули его глаза.
— Какого черта ты кричишь? Он… — Тут Тернбул понял, кто его звал, и прикусил язык. — Извини. — Он перешел на шепот, — Кажется, я загнал его в угол.
— Где он?
— С другой стороны сарайчика, — все так же шепотом сообщил Тернбул. — Хочу выломать несколько досок и добраться до него. Боюсь, как бы он не сиганул вниз — предпочел бы видеть его повешенным. Позволь заняться этим мне, ладно?
— Нет. Иду к тебе.
— Послушай, не надо, — запротестовал Тернбул. — Я уже здесь, и мне легче это сделать. К тому же есть опасность, что…
— Ну-ка отойди в сторону, — велел Роджер.
Тернбул метнул в него злобный взгляд.
Это оказалось на самом деле опасно: две тонких доски длиной в десять футов между двумя строениями, а под ними потрескавшаяся от жары земля и покрытые зеленцой мха могильные камни. Одним словом, верная смерть. Милсом притаился где-то позади этого сарайчика… Нет, нет, Милсом нужен ему только живым, а Тернбул наверняка не станет вступать в переговоры с тем, кого считает преступником.
Роджер осторожно ступил на доски.
Ему пришлось сохранять равновесие с помощью рук. Расстояние казалось прямо-таки бесконечным. Тернбул не спускал с него свирепого взгляда, но уже протягивал ему руку.
Роджер был на полпути, когда раздался выстрел.
Он его слышал и даже, похоже, видел вспышку. Ногу пронзила жгучая боль. Екнуло сердце. Под ним были трава, надгробия, люди, желоба… Он начал туда падать.
Каким-то чудом удалось схватиться за стальную перекладину. Вцепившись в нее, он повис над бездной. Суставы плеч заломило от нестерпимой боли.
Нет, в таком положении он долго не продержится — правая рука уже отказывает. Если бы ее можно было отпустить, а потом перехватиться за перекладину поудобней…
Что, если попробовать?
Нет, нет, это невозможно.
Теперь и левое плечо разламывается от боли. Он не может упереться ногами в стенку или в какую- нибудь перекладину, значит, конец… Роджер спокойно думал о сыновьях, о Джанет, точно они теперь были
