мол, правильно.
Наташка, как морально сломленный, прошедший психушку диссидент, ушла в глухую защиту. Она плотно сжала губы и решила молчать, предоставив Лизе право вести разговор.
Оставив свой бокал на стойке бара, Наташкин ухажер направил к ним свои стопы.
— Мадам, бонжур! — развязно приветствовал он Лизу, делая вид, что совершенно не замечает Наташку. — Мы разве знакомы?
Лиза уже пожалела, что пригласила его за свой столик. Первое впечатление было не в его пользу. Не будешь же теперь отсылать его обратно.
— Не знакомы! Но я, по роду своей службы, обязана это сделать! Присаживайтесь, пожалуйста!
— А вы кто, прокурор? — насмешливо спросил Роман.
— Если была бы прокурор, сказала бы вам, садитесь, а я предлагаю пока присесть.
Все, что звучит непонятно и загадочно, всегда вызывает неподдельный интерес. Между тем в глазах у Романа зажегся огонек тревоги. Вскользь он бросил мимолетный взгляд на Наташку и успокоился. Чего он испугался? — подумала Лиза. Или напакостил, и в кусты? Неужели отношения у них зашли так далеко? Хотя что тут удивительного, когда тебя с утра до вечера пичкают с экранов телевизора сексуальной вседозволенностью.
Роман сел на стул и ждал очередного вопроса. Ну прямо как нашкодивший школьник, улыбнулась про себя Лиза. Между тем она строго ему сказала:
— Рассказывайте!
И вот тут без вины виноватый должен проявить характер и дать отпор. А если совесть нечиста у мужской особи, этого «царя природы», то обычно он начинает служить, виляя хвостом.
— Да кто вы такая, чтобы я перед вами исповедовался? — возмущенно воскликнул Роман.
Похоже, не чувствует за собой вины, подумала Лиза. Как раз в это время перестала играть музыка, и его возглас разнесся на весь зал. С ближних столов к ним повернули головы.
— Я, к вашему сведению, молодой человек, Беркут Елизавета.
— Ах, та Елизавета, что с края света?
— Как ты так можешь, Роман? — вскинулась Наташка.
Тот, кто слушал их разговор, перешедший на повышенные тона, и слышал из него лишь отдельные реплики, мог подумать, что молодой человек непочтителен с дамами. Рыцарей в наш просвещенный век поубавилось, но из-за двух столиков особенно внимательно следили за перепалкой: за одним, где сидели смуглые представители Кавказа, кому недавно улыбалась Наташка, и за вторым, где сидела шумная молодая компания. Роман продолжал возмущаться:
— Я не могу понять, в чем я провинился перед твоей дальней родней, или кто она тебе? На каком основании она встревает в наши дела? У вас есть на это полномочия? — повернулся он к Лизе.
Лиза с детства усвоила, что на удар надо отвечать ударом, на выпад — выпадом, сразу и на месте, а не потом, лежа в постели и перебирая в уме удачные ответы.
— Полномочия? Естественно, есть!
Теперь на нее удивленно смотрела даже Наташка. Родственные отношения еще никому не давали права влезать сапогом в чужую душу.
— Какие полномочия? — возмущенно воскликнул Роман.
Лизе не понравилось, как ее громко назвали дальней родней.
Она резко заявила:
— Самые непосредственные. Я здесь для того, чтобы охранять ее здоровье и покой. Я ее ангел- хранитель.
— Ну-у! Если бы вы заявили, что вы ее телохранитель, тогда было бы другое дело.
— Можете так и считать, что я ее телохранитель.
За соседними столиками расслышали только последнее слово — телохранитель. Любой мог сопоставить слова с делами. Слова соответствовали делам. Телохранитель — Лиза — пила сок и не курила, а VIP-персона — Наташка — флиртовала вовсю, дымила и не отказывала себе в горячительных напитках. Кавказцы многозначительно переглянулись, рассматривая и оценивая Лизину фигуру. Чуть ли не ставки начали делать.
— Бывшая каратистка!
— Самбистка!
— Ты посмотри на ее длинные ноги, какая она самбистка?
— А какая каратистка, если упитанная такая?
Дальше разговор пошел о Романе.
— Как врежет сейчас этому красавчику, из глаз искры посыплются.
— Кинет через себя, как молодого барана, рога у него сразу отвалятся.
— Говорю, каратистка.
— Хочешь, проверим?
— Пари?
— Пари!
— Не упусти момент, когда они будут уходить.
А за тем столиком, где порывался встать парень в красной сорочке, происходил не менее поучительный разговор:
— Во, Леха, пошел бы ты ее сейчас защищать, а она бы тебе руки за спину завернула и так привела бы обратно на место. Так что сиди и не рыпайся.
Соседи потеряли к ним интерес, поскольку Роман и Наташка уже улыбались друг другу. Лиза оттянула на себя грозовые тучи. Гром прогремел, молния сверкнула, а гроза пронеслась мимо. Перемирие было заключено, и снова отношения Наташки и Романа стали походить на безоблачное небо. Минут через десять Лиза показала на часы, намекая на позднее время.
— Ах, я же забыла, тебе завтра на работу!
Наташка предложила подбросить Романа до дома.
— Спасибо. Я на такси.
Вышли они вместе. Наташка и Роман остались стоять у входа в клуб, а Лиза прошла на стоянку, которая находилась за углом. Она только успела открыть дверцы автомобиля, как у нее выбили из рук ключи. По бокам у нее стояли два кавказца и нагло улыбались.
— Если можешь, отными назад!
— Хотым посмотрэт!
Лиза не поняла смысла шутки. Ее не только грабили среди ночи, но еще и издевались над нею. Паника накатила удушливой волной, заставив испариной покрыться спину. Если у нее сейчас отнимут автомобиль, то как она завтра появится на работе? Глухим голосом, стараясь не выдать подступающего к горлу страха, она сказала:
— Ключи отдайте!
Ноль эмоций. Просьба была обращена к немым и глухим. Оба кавказца настороженно следили за каждым ее движением и хищно улыбались. Слава богу, что они дали ей время прийти в себя.
— Покажи, на что ты, красавица, способна!
Лиза трезво оценила обстановку и поняла, что здесь за углом ей придется рассчитывать только на себя. Она молила бога, чтобы грабители не закрыли двери ключом. Ей надо было только добраться до того места, где под сиденьем лежал…
Медленно отступая к машине, она неожиданно бросила дамскую сумочку в своих преследователей, старавшихся держать между собой и нею метра два дистанции. Доли секунды, выигранные Лизой, позволили ей открыть дверцу и сунуть руку под сиденье. Успела! В плохо освещенном переулке стороннему наблюдателю предстала бы сюрреалистическая картина. Молодая девушка, держа, под прицелом пистолета двух мужчин атлетического телосложения, втолковывала им неразумность и неэтичность их поведения, не забывая при этом превознести собственные несуществующие достоинства.
— Я стреляю без предупреждения. Так что лучше не дергайтесь и медленно поднимайте руки.
Когда ее требование было выполнено, она их похвалила:
— Молодцы! А теперь можете свободно вздохнуть, пока я подумаю, что с вами делать!..
