Очень вкусно! И как сразу не распробовала!
Душевная боль притупилась, но не прошла. Пошатываясь, Елена Станиславовна забродила по кабинету… Что же так не везет по жизни! Сначала Лешка погиб! Хоть и скотина был, но все-таки муж, человек… Потом этот пожар! Теперь вот, приплыли! На восемнадцать лимонов баксов кинули!..
Елена Станиславовна всплакнула… Какая сволочь этот татарин вонючий! Грузчик! Ну не знаешь, гад, что это за векселя, так спроси у старших! Зачем подписывать?
Великим экономистом себя вообразил!.. Она испытывала к нему странное чувство. Хотелось надавать ему по роже, искусать до крови. А с другой стороны, ей было его даже жалко почти так же, как и себя. Он сейчас стал ей, кажется, еще ближе. Обманутый товарищ по несчастью!
«Кстати, пускай этот мерзавец теперь меня домой отвезет», — внезапно возникла идея у Семкиной. Делая не слушающимися ногами замысловатые зигзаги, доковыляла до селектора, кое-как озвучила команду:
— Таня! Сафарова ко мне, срочно!
Через десять минут раздался стук. Семкина вспомнила, что дверь закрыта, захотела подняться с кресла, но не смогла. Опустилась на карачки, разрывая колготки о палас, доползла до двери. Нечеловеческим усилием воли, держась за ручку, поднялась. Повернула ключ в замке.
Сафаров услышал, что ключ повернулся, приоткрыл дверь. Тут же на него мешком вывалилась начальница. Дыхнув в лицо острым спиртовым запахом, скомандовала заплетающимся языком:
— Вези меня домой!
— Идти сможете? — Рафаэль смотрел на нее с подозрением.
Семкина не ответила. На атлетической груди Сафарова, точнее, у него под мышкой, ей было хорошо и спокойно.
Крепко обхватив за талию, Рафаэль довел ее до машины.
В машине под музыку Елена Станиславовна придремала. Потом крепко уснула. Окончательно проснулась только тогда, когда Рафаэль привел ее в дом и усадил на диван. Дома никого не было. Артем в институте, домработница, похоже, выходная.
Елена Станиславовна, кажется, чуть протрезвела.
— Рафаэль! Вон там, в баре, коньяк и шоколад! Тащи их сюда!
Сафаров принес бутылку с пятью звездочками, пузатую рюмку
и коробку конфет. Хотел было взять вторую, для себя, но постеснялся. Это было бы уже сверхнаглостью — «наказать» начальницу на восемнадцать лимонов зеленых, а потом еще в честь этого события в ее доме без спросу выпить за ее же счет!
Елена Станиславовна выручила. Приказала:
— Наливай себе!
Сафарову это и понравилось, и не понравилось. Хорошо, что не отвернулась так сразу от него. С другой стороны, Рафаэль не любит, когда им командуют женщины… Но что поделать, заслужил еще и худшего. Достал такую же пузатую рюмку, плеснул туда коньяку.
— Полную! — резко сказала Семкина.
Рафаэль разозлился, взглянул на нее, сверкнув глазами. Но чувство вины и желание выпить подавили приступ гордости. Налил полную рюмку, выпил. Мало. Теперь уже, не дожидаясь команд, налил и выпил еще, стоя спиной к Семкиной. Закусил конфеткой.
Сафаров услышал, как заскрипел кожаный диван, но оборачиваться не стал. Почувствовал, как его сзади за торс сначала несмело обхватили женские руки. И это ему не было неприятно…
Не встретив никакого сопротивления, руки Елены Станиславовны осмелели, одна поползла вверх, нащупала круглую грудную мышцу, вторая — сползла пониже. Семкина давно нравилась Сафарову, и изредка он даже представлял себя с ней в недвусмысленных ситуациях. Рафаэль от удовольствия закрыл глаза, замер, предоставив инициативу Елене Станиславовне.
Та знала, как ее использовать. После Ершова у нее еще не было мужчины. А с этого времени, кажется, целая вечность прошла.
Рафаэль повернулся, чтобы дать волю рукам и губам. Его ждал обжигающий поцелуй. Поцелуй Клеопатры.
Елена Станиславовна была сильно пьяна, но это не внушало отвращения, наоборот, расковывало (в таком состоянии она казалась намного доступнее). Рафаэль завелся. С ним была женщина, которая обожала его и была готова в сексе на все.
Чем сильнее он пьянел, тем красивее и соблазнительнее она ему казалась. В голове проносились десятки вариантов, что сейчас с ней можно проделать.
И они самозабвенно отдались власти своих инстинктов и нескромный желаний. Инь и ян поладили. Несколько часов проскочили как одна минута.
Оба утомились и протрезвели. Оделись. Сафаров не чувствовал угрызений совести. По его убеждению, мужчина может себе позволить других женщин. Но не женщина — других мужчин.
Уходя домой, Сафаров на пороге столкнулся с Артемом, который, похоже, пришел из института.
Поприветствовал:
— Здорово, джигит! Как гранит науки? Грызешь? Зубы, не сломал?
— Здрасьте, Рафаэль Фарухович! С зубами все в норме, к стоматологу хожу, — улыбнулся Артем. — К тому же у нас в институте мягкий гранит, не обо что пока ломать.
Молодец паренек. Умный и вежливый… Взрослеть начал — у парня проснулся интерес к семейным проблемам.
Недавно начал расспрашивать, что да как, почему отец погиб, что на производстве делается.
Рафаэль тогда, в порыве откровенности, не стал скрывать от
Артема ничего. Тем более информацию о главных персоналиях. Пусть знает парень врагов своей семьи. Повзрослеет — тогда сам будет принимать решения.
Глава 11
Появление «Фредди»
Гудков Виталик, бывший муж Анны, так и не смог тогда смириться с ее уходом. Ходил за ней по пятам, упрашивал, умолял, грозил. В конце концов Анна исчезла. По слухам, подалась в Москву. Месяц Виталик ходил сам не свой. Даже пить перестал. И не потому, что деньги кончились. От переживаний.
Устроился на работу. Тяжелая работа, в пекарне. Но зато там и платят как следует, все черным налом. Но мысли о несправедливости судьбы не оставляли… Все складывалось так удачно! Любимая жена, работа. Он и выпивал-то потому, что душа пела!
Теперь все улетело в тартарары!
Получал он теперь вдвое больше прежнего, но к чему эти деньги! Анна все не появлялась, хотя наведывался по местам «ее возможной дислокации» почти каждый день, несмотря на усталость.
Через два месяца опять запил. С горя. Напарник неодобрительно молчал, но начальству не закладывал, хотя часть работы мало-помалу перелегла на его плечи.
В конце концов Виталик перебрал с нормой алкоголя, поскользнулся у печки и угодил туда физиономией. Получил ожог щеки. С месяц бюллетенил, снова решил вести трезвый образ жизни. Но продержался недолго. Физически мог и не пить, но душа страдала, пылала. А душевный пожар Виталик умел гасить только водкой.
Работу в пекарне оставил, с такой щекой работать невозможно, печет. Начал куролесить. Деньги кончились быстро. Бюллетеней никаких на такой работе нет. Чтобы снова пойти на работу, Виталик еще не созрел, к тому же болела щека. Зато в очередной раз родилась нездоровая идея найти Анну и попытаться ее вернуть.
Деньги нужны, работать пока неохота. В долг пить надоело. Но все же занять пришлось. Вмазал с приятелем самогонки. Вошли в кураж, пошли в город «просвежиться». Идея грабануть толстушку в голову Виталика пришла внезапно. Приятель согласился. Быстро распределили роли.
