даже количество детей определяют традиция, статистика и демографическая ситуация.
— Мэри, ты со мной согласна?
— Нет.
Говард вдруг испугался, что его не поймут, и не сказал больше ни слова. Может, что-то еще изменится. Не исключено, в конце концов у него выработается иммунитет…
И все-таки наступил день, когда он ушел, бросив все, догадываясь и все же не веря, что бросят и его.
Он ушел, потому что не мог не уйти.
Как это сделала его сестра Кристина, его Снежинка.
Только она ушла дважды: сначала — из родительского дома, потом — из жизни.
Говард убрал в шкаф с продуктами коробку шоколадок «Кэб-бери» и стал прикидывать, куда засунуть двухкилограммовую упаковку жареного арахиса. В этот момент тяжкого раздумья по палубе кто-то протопал. Вот и повод, чтобы прерваться. Говард бросил упаковку с арахисом на прежнее место, на пол, и стал выбираться из каюты. Неловко повернувшись, он задел плечом за переборку, и тело пронзила острая боль: удар цепью, что бы он ни говорил Горбунову, не прошел бесследно.
На пирсе несколько человек жестикулировали и говорили взволнованно и громко, но все же недостаточно громко, чтобы Говард мог уяснить, о чем идет речь.
Он перешагнул через релинг. Места в гавани было в обрез, марина10 тоже была забита, и яхты стояли борт о борт. Поэтому, прежде чем попасть на берег, Говард вынужденно побывал на «немце» и двух «англичанах».
Оказавшись на причале, он приблизился к группе людей, продолжавших размахивать руками и что-то горячо обсуждать.
Грузный норвежец, чья яхта стояла рядом со «Снежинкой» и чьи шаги, судя по всему, слышал Говард, просветил американца:
— Какие-то подонки пытались подложить взрывчатку в поплавок «Мелинды».
Суперсовременный бело-оранжевый тримаран11, носящий это имя, считался безусловным фаворитом гонки. Обещания его капитана Рольфа Дженкинса победить с рекордным временем были небеспочвенными: его яхта — детище новейшей инженерной мысли — строилась по передовой технологии и при неограниченной финансовой поддержке. «Мелинда» была настоящим гоночным аппаратом, рассчитанным на достижение максимальных скоростей.
Конкуренцию английскому тримарану могли составить разве что «Дух земли» и «Зеленый пояс», ведомые французами Нуартье и Сола. Эти только что сошедшие со стапелей Гавра катамараны12 отличались прекрасными ходовыми качествами в слабые ветра. Проигрывая «Мелинде» в площади парусности, они имели шансы на победу лишь в том случае, если не сбудутся предсказания синоптиков. Те утверждали: ближайшую неделю над Атлантикой будут властвовать непривычные для северных широт сильные восточные ветры. А свежий попутный ветер катамаранам ни к чему, это для тримарана милое дело. И все же французы бодрились, а некоторые их высказывания в адрес Дженкинса и его яхты были настолько вызывающими, что походили на оскорбления.
Капитан «Мелинды» игнорировал нападки и воздерживался от комментариев, чем разительно отличался от английской публики, разгоряченной газетами и телевидением. Ведь на карту поставлен престиж страны!
Все ждали рекорда, молились о рекорде, именно на это делались ставки у взмыленных букмекеров. Находились, конечно, рисковые игроки, которые ставили на то, что «Мелинда» сойдет с дистанции и борьба за лидерство развернется между двумя близнецами-катамаранами, но говорить об этом вслух никто не отваживался. Какой же ты британец, если ставишь на французов?
В общем, как ни посмотри, без «Мелинды» гонка теряла львиную долю своей привлекательности пусть не для поклонников парусного спорта, но уж точно для поклонников азартных игр.
— Кто такие? — спросил Говард. — Экстремисты?
— Пока ничего не известно, — норвежец пожал широченными плечами. — Их сейчас допрашивают.
К ним подскочил итальянец со столь подвижным лицом, что тонкие усики под хрящеватым носом, казалось, отплясывали джигу. Заговорил быстро и возбужденно:
— Да какие они экстремисты! Один в истерике бьется, другой нюни распустил, домой просится. А ведь у них не только взрывчатка, у них у каждого по револьверу было! Могли бы посолиднее держаться. Хотя сейчас раздобыть «пушку» легче легкого. И стоит недорого, рынок-то переполнен. Сэкономил на школьных завтраках, купил и стреляй — хочешь, по голубям, а хочешь, по людям.
— Да, оружия все больше, — произнес кто-то за их спинами, — и оно все доступнее.
Говард обернулся на голос. Это был Горбунов.
— У вас в России та же картина, Андрей?
— Копия.
— А у нас есть города, ну, не города — городки на Юге с тысячью-другой населения, — там отсутствие оружия у граждан считается правонарушением. А сколько среди этих законопослушных граждан скрытых психов, готовых палить по малейшему подозрению, кто выяснял?
— Психов везде хватает, — подытожил норвежец.
Русский покачал головой:
— Ладно бы психи. Негодяев много. Вменяемых. Они страшнее.
— Русская мафия покруче сицилийской будет, — подергав усиками, с нотками потаенной обиды заметил итальянец.
— Бандиты везде одинаковые, — отрезал Говард.
Итальянец удовлетворенно дернул усиками: равным быть лучше, чем вторым.
— С другой стороны, что такое оружие? — глубокомысленно проговорил норвежец. — Тот же револьвер? Мертвый кусок металла. Пока из него не выстрелили.
— Лучше вообще не стрелять! — запальчиво воскликнул итальянец.
— Иногда можно и выстрелить, — не согласился Горбунов. — И убить можно. Даже нужно. Только надо быть уверенным, что тот, в кого стреляешь, иного не заслуживает.
— Вы, русские, всегда были агрессорами. Ваш Сталин…
Говард не стал ждать конца филиппики — вмешался:
— А как насчет вашего Муссолини?
Итальянец обиженно фыркнул и удалился с гордо поднятой головой.
— Зря ты так, — сказал Горбунов. — У него как яхта называется? «Дуче». Ты ему в самое больное место угодил.
— Политика, — неодобрительно произнес норвежец, — грязное ремесло. Разводит людей по углам.
Оглашая окрестности воем сирены, по эспланаде промчалась полицейская машина с огнями на крыше.
— Хорошо, что никто не пострадал, — скандинав извлек из кармана короткую изогнутую трубку, — а то была бы Робертсу компания.
Дину Робертсу, улыбчивому великану с катамарана «Три звезды», сейчас точно было не до веселья. Какой-то мерзавец пытался подложить в подмачтовую балку его яхты канистру с кислотой, а когда Дин в буквальном смысле схватил его за руку, тот плеснул кислотой яхтсмену в лицо и в поднявшейся суете благополучно скрылся.
Робертса отвезли в больницу. Врачи обещали спасти глаза, но об участии в гонке Дин отныне мог только мечтать. Преступник, таким образом, добился своего, выведя из строя если не катамаран, так рулевого.
Ходили упорные слухи, что Робертса шантажировали дельцы от подпольного тотализатора. Дин якобы отказался участвовать в их грязных играх, вот его и хотели наказать — и наказали-таки, преподав наглядный урок другим упрямцам. Как бы то ни было, в официальную версию про маньяка-одиночку никто
