ужасом, она шарила ладонями по стенам, словно пьяная.
Ужас ожидал их за вторым поворотом. Первым сигналом ужаса был короткий четырехпалый мазок на стене, происхождение которого не вызывало сомнения. Труп лежал в тупике, уткнувшись лбом в стену. Синяя спортивная сумка валялась рядом. Это был тот самый грузный человек, который минут десять назад отправился на поиски своего приятеля. На его гладко выбритом затылке зияла треугольная рана.
Даже для человека с самыми крепкими нервами это было бы нелегким испытанием — идти узкими коридорами, когда из-за поворота в любой момент мог выскочить неведомый убийца. Кроме того, Жарова не отпускала мысль, что они могут провалиться в какое-то другое пространство, где ждет их некая страшная, белая, хищная коза…
Девушка шла посередине; казалось, она побледнела всем своим телом, даже ноги уже не выглядели загорелыми. Пятаков, быстро продвигаясь, тормозил перед каждым поворотом, коротко заглядывая за углы, Ганна налетала на его спину, а Жаров — на ее. Он не смотрел назад, но чувствовал, что его плечи, Помимо воли, напряжены до судороги. Он был занят делом: вызвал по мобильному Пилипенко и говорил с ним, стараясь озвучивать только факты. Следователь немедленно выехал в Гурзуф, прихватив с собой бригаду.
На выходе Пятаков автоматическим жестом перевернул табличку «Лабиринт закрыт», хотя и без того особого наплыва посетителей не предвиделось. Ожидая приезда милиции, Жаров, Пятаков и Ганна заперлись в кассе. Девушка все еще дрожала, Жаров был вынужден обнять ее…
— Выпить бы рюмку, другую, — произнес Пятаков.
— Я бы тоже не отказался, — ответил Жаров.
— Давай и правда сходим куда-нибудь вечером.
— Это само собой. Только надо бы сейчас, — с грустью сказал Пятаков, понимая, что его мечта нереальна.
— Как… это… могло… произойти? — с трудом проговорила Ганна.
— Это вопрос, — отозвался Пятаков. — Да вы не волнуйтесь. Вам ничто не угрожает. Касса заперта. Если кто-то и появится, то мы с Витей с ним справимся. Сейчас приедет милиция…
Жаров еще крепче обнял девушку, сочетая приятное с полезным.
— Доигрались в аномальные зоны, — сказал он, обвиняя непонятно кого.
— Я не могу понять, — с возмущением сказал Пятаков, — где остальные двое?
Было ясно, что он винит себя за то, что произошло, — как хозяин лабиринта и ответственное лицо.
— Теперь еще лабиринт закроют… А ведь такие планы строил, — с грустью проговорил он. — Думал, для привлечения клиентов, поставить в лабиринте автоматы.
— Какие автоматы? — полюбопытствовал Жаров. — Игровые?
— Не-ет, — протянул Пятаков, — Как раньше здесь — пивные. Как в старые добрые времена, на аллеях. Вот только лицензию думал получить.
Пятаков оживился, будто и забыв, что в его лабиринте лежит, по крайней мере, один труп.
— Вот, представьте себе такой огромный пивной лабиринт, — говорил он, разводя ладонями. — Это, конечно, будет значительно больший лабиринт, коридоры шире, с бордюрами, а по стенам посадим кусты в кадках. На каждом перекрестке, — лавочки и пивной автомат. Люди будут стремиться в мой лабиринт, бродить там часами…
— Сутками, — уточнил Жаров. — С залитыми глазами из лабиринта вообще не выйдешь. Когда деньги у посетителя кончатся, он будет спрашивать на пиво у других. Захочет спать, приляжет на лавочку и поспит.
Девушка уже перестала дрожать и внимательно слушала разговор. Вдруг чему-то тихо засмеялась…
— Прибыль сразу потечет по двум каналам, — с воодушевлением продолжал Пятаков. — Пиво я закуплю многих сортов, и чтобы дойти до самого лучшего, надо будет еще постараться.
— А как с проблемой туалета? — деловитым тоном спросил Жаров.
— Вот и я тоже подумала… — вставила Ганна.
— О, это будет совсем просто. Повсюду в лабиринте поставлю указатели. А туалет будет в самом центре, большой, хороший… И прочую инфраструктуру налажу. По всему лабиринту будет ходить специальный служащий в белом халате, разносить ставриду, бычка…
— Мойву… — послышался вдруг снаружи хорошо знакомый голос.
В кассу просунулась голова следователя Пилипенко.
— Я тебе дам, пивной лабиринт! — сказал он, одновременно строго и ласково, с той неповторимой интонацией, которая давно прославила этого человека среди друзей и врагов.
Похоже, милицейская машина ехала той же дорогой, что и два часа назад Жаров, — мимо беседки и коктейль-холла — и остановилась между лабиринтом и танцплощадкой. Один за другим оперативники выходили из-за угла лабиринта, осматривались. Был Леня Минин, эксперт-криминалист, Петя Клюев и еще два человека.
— А где собака? — спросил Жаров.
— Собака на подходе, — сказал Пилипенко. — Неужели ты думаешь, что такое дело обойдется без собаки?
Он осмотрел всех троих, сидящих в кассе, обогнул строение и вошел в дверь, буквально через долю секунды после того, как предупредительный Пятаков поддел пальцем крючок запора. Жаров подумал, что его друг и не заметил, что они тут заперлись, — почему-то ему было стыдно…
— Так, — сказал Пилипенко, вытаскивая и кладя на стол свой черный диктофон. — Это хорошо, что вы заперли эту дверь (усек все-таки!) Начнем все сначала. Рассказывайте.
— А труп? — возмутился Жаров.
— Что — труп?
— Я думал, что ты сначала пойдешь смотреть труп.
Пилипенко пожал плечами:
— Оперативники уже пошли.
Жаров увидел сквозь окошко кассы, как Минин и Клюев, что-то коротко обсудив, скрылись за обрезом стены.
— Без меня нельзя! — встрял Пятаков. — Они заблудятся.
Пилипенко смерил его тяжелым взглядом.
— Мои ребята и не такие лабиринты проходили. Короче, начинайте.
Первым заговорил Пятаков, поскольку следователь вопросительно посмотрел сначала на него. Он рассказал о том, как курортник и девушка вошли в лабиринт с разных концов, чтобы встретиться внутри, девушка вышла, а мужчина — нет.
Затем инициативу перехватила Ганна. Она рассказала, что продвигалась по лабиринту довольно легко; если попадала в тупик, то возвращалась; в конце концов неожиданно увидела впереди море и вышла на солнце. Села на лавочку, ждала своего приятеля, но он так и не показался.
— Не приятеля, а клиента, — уточнил Пилипенко.
— Откуда вы знаете? Впрочем, не имеет значения…
— Да что тут неясного? Я в милиции служу.
Пилипенко обернулся к Жарову:
— Теперь ты.
Жаров рассказал все, что с ним произошло в лабиринте, опустив лишь одну подробность, которая показалась ему излишней, но Пятаков, оказывается, так не думал.
— Ты забыл рассказать про козу, — строгим голосом напомнил он.
— Да ерунда все это… — пробормотал Жаров.
Пилипенко положил ему руку на плечо и спросил с участием:
— Ты встретил в лабиринте козу?
— Да померещилось, наверное! Не козу, конечно, а то, что она оставила.
— Ну так в чем же проблема?
— А в том, что оно исчезло! — выпалил Пятаков.
