— Бутрос, мы всегда в эпицентре, — спокойно сказал Салама. — Куда ты можешь убежать?
Бутрос ничего не ответил. Салама был отчасти прав. Бежать было некуда. От удостоверения личности, в котором записано копт ты или мусульманин, не сбежишь. Были даже предложения вернуть старые законы, которые обязывали евреев и христиан одеваться определенным образом, чтобы их всегда можно было легко отличить.
Неподалеку раздался звон и грохот. Потом опять треск, а за ним еще. Внезапно они услышали голоса. Множество голосов, заглушенных расстоянием, но быстро приближающихся.
Бутрос выбежал из студии. Айше — вслед за ним. Они поспешили на второй этаж и увидели разбитое окно. Рядом с ним лежал большой камень. Теперь голоса слышались уже отчетливо — тупое скандирование неистовствующей толпы. Айше подбежала к разбитому окну и выглянула наружу.
Улица быстро наполнялась людьми, многие из которых несли горящие факелы или тяжелые дубинки. В нескольких домах от склада протрещала автоматная очередь. Айше увидела бегущую женщину, преследуемую толпой, увидела, как она споткнулась, упала и исчезла под ударами дубинок.
Кто-то из толпы закричал и показал на Айше. Она поспешно отошла, и в этот момент очередной камень разбил другое окно.
— Нужно выбираться отсюда! — закричал Бутрос.
Они бегом вернулись в студию. Салама сидел на маленькой табуретке в окружении своих холстов. Раздались глухие удары — толпа пыталась выбить тяжелую деревянную дверь.
— Пошли! — закричал Бутрос. — Брось картины. Попробуем черным ходом.
— Вы двое идите, — ответил художник спокойным голосом. — Им нужен я.
— Не дури. Это толпа мусульман. Они убивают всех коптов, которые им попадаются.
— Нет, — сказал он. — Это наверняка копты. Кто-то сказал им, что мои картины — богохульство. Они считают, что если уничтожат их и убьют меня, то Богу это понравится и он вознаградит их раем. Их Бог — такой же тупица, как они сами.
— Забудь о картинах. Ты сам еще можешь спастись.
— Зачем? Все вокруг — богохульство. Копты, мусульмане — все так или иначе богохульствуют. В мире столько глупых богов.
Раздался громкий треск, и дверь рухнула. В студию ворвалась группа людей и тут же застыла на месте, увидев картины, расставленные вдоль стен. Некоторые из погромщиков держали горящие факелы, сделанные из палок и тряпья.
— Убирайтесь! — закричал Салама Бутросу с Айше.
Они колебались, надеясь уговорить его бежать с ними. Но он уже направлялся к врагам, как будто был гидом, а они — посетителями его картинной галереи. Один из людей ткнул горящим факелом в большой холст, в фигуру, которая походила на обнаженного Христа.
— Богохульник! — закричал мужчина.
— Антихрист! — проревел второй, поджигая новый холст. Пламя стремительно рванулось вверх, бросая отсветы на стены и лица собравшихся.
Бутрос схватил Айше за руку.
— Пошли, — сказал он.
Она в последний раз бросила взгляд по сторонам, затем повернулась и направилась за Бутросом по лестнице. За их спиной уже неистово ревел огонь. Все тонуло в удушающих клубах черного дыма. Склад был деревянным, и его стены вспыхнули мгновенно.
Никем не преследуемые, они поднялись на второй этаж.
— Сюда!
Бутрос нашел неработающий подъемник, который когда-то использовался, чтобы поднимать с первого этажа ящики с овощами. Ударом ноги он распахнул двойные двери подъемника. На полу лежал пыльный свернутый канат, один конец которого был привязан к стреле. Бутрос дернул за канат. Они выдержал.
— Можешь спуститься по канату?
Айше кивнула.
— Тогда поторопись.
По лестнице застучали шаги. Бутрос достал из кармана пистолет и направил его на лестничную площадку. Над полом появилась голова, затем человек с длинным железным прутом. Бутрос тщательно прицелился и выстрелил. Айше обернулась.
— Ради Бога! — завопил Бутрос. — Живее!
Она повисла на канате, пытаясь найти опору для ног. Раздался грохот — Бутрос выстрелил во второй раз. Грубые волокна каната обдирали ей руки, она крутилась и не могла остановиться. Айше бросила взгляд вниз. Земля в темноте была почти не видна. Внезапно окно под ней распахнулось, и из него вылетели языки пламени. Айше отпустила канат и шлепнулась на землю.
В отверстии появился Бутрос. Он наклонился и прокричал ей:
— Прикрой меня, пока я буду спускаться! Держи! — Он бросил к ее ногам пистолет, затем повис на канате.
Айше подняла пистолет и отступила на шаг. Она умела обращаться с пистолетом — ее много лет назад научил этому Рашид, заявив, что она должна быть в состоянии защитить себя при необходимости. Подняв голову, она вглядывалась в темноту. Бутрос был едва виден — черный силуэт на фоне темной стены здания. Чуть выше него она различала отверстие, из которого он выбрался, — выступающую металлическую раму подъемника. В отверстии показалась тень. Айше подняла пистолет обеими руками, прицелилась и выстрелила. Тень отшатнулась и исчезла, но Айше не могла сказать, попала ли она в цель или нет.
Когда до земли осталось футов десять, Бутрос отпустил канат, тяжело приземлившись рядом с ней.
— Убираемся отсюда к черту! — закричал он.
— Убираемся? Куда? Куда нам идти?
Он подошел к ней, чтобы забрать пистолет. Его ладонь мягко, застенчиво прикоснулась к ее руке и на долю секунды задержалась, о чем он тут же пожалел.
— Куда? Не знаю, — произнес он. — Куда-нибудь. Когда мы оторвемся от погони, у нас будет время, чтобы придумать, где спрятаться.
Они повернулись и побежали по темному переулку. И пока они бежали, Айше поняла, что не осталось такой дыры, где они могли бы спрятаться. Только темнота и город, умирающий вокруг них.
Глава 39
Майкл и отец Григорий совместными усилиями подняли плиту, закрывавшую деревянную дверь. Воздух в спальне был сырым и промозглым.
— Вы должны понимать, где вы находитесь, — сказал отец Григорий. — В Египте живые и мертвые живут рядом друг с другом. Только пески движутся. Путешественники приезжают, пьют и снова уезжают, но ничего не меняется.
Священник остановился и посмотрел по сторонам — на тени, на блики, бесшумно порхающие по стенам.
— Церковь Абу-Capra стоит на древней земле, — сказал он. — На месте Вавилона когда-то было святилище. Оно называлось Хери-Аха. Здесь находился маленький храм с часовнями, дворами и насыпью, которая вела к Нилу. Тут были свои жрецы, прислужники и оракулы. Они танцевали, пели и играли музыку перед своими богами. И им снились сны.
Он сделал паузу, чтобы придать больше значения своим словам. Майкл почувствовал, как по его спине пробежали мурашки.
— Хери-Аха было местом видений, — продолжал отец Григорий, — местом снов и теней. Молодые люди приходили сюда в надежде увидеть свое будущее и уходили через многие годы, согбенные и поседевшие, просмотрев сон о своей жизни до конца. Девушки приходили сюда, чтобы увидеть во сне
