Однако такой шаг не мог быть сделан без одобрения короля и Первосвященника, глупого мальчишки, возомнившего себя диктатором. На его поиски Корийен в этот день и отправился.
Обойдя все возможные места, где должен быть истинный король, магистр сумел найти человека, знающего местонахождение монарха. Вести оказались неутешительные.
— Он уже неделю из запоя не выходит, — тихо проговорил генерал Сильвиус Поронский. — Как понял, что его мечты прахом идут, так и…
— Понятно, — кивнул Корийен и уверенно зашагал прочь. На передовую. Никакие разрешения от пьяного безвольного засранца ему были не нужны.
Он решил присоединиться к левому флангу армии, а именно к уже знакомой Фотинийской дивизии полковника Даронского, штурмующей правый фланг хотов, прижатый к морю. Корийен почти достиг штаба дивизии, когда заметил странное оцепенение среди окружающих его солдат. И тут Корийен увидел…
Словно призраки, из серой дождливой мглы вырастали парусники. Десятки парусников. Очень много парусников. Большие, величественные, с огромными роскошными парусами, почти забытыми на континенте. Они медленно приближались к бронированным судам велетрийцев и хотов, лениво перестреливающимся в бухте.
Но это было не все. Над кораблями летели (именно летели!) продолговатые махины. Плавно, но при этом уверенно и стремительно, не в пример континентальным воздушным шарам.
Обе армии прекратили бой и, точно завороженные, смотрели, как тихо надвигаются невиданные прежде конструкции.
Расстояние до пароходов сокращалось, однако команды, высыпавшие на палубу в полном составе, были настолько поражены зрелищем, что и не думали готовиться к обороне.
И вдруг Корийена осенило!
«Нет, — пробормотал он, зашагав к берегу и быстро переходя на бег. — Не может быть».
На бегу он задевал застывших солдат, но те не обращали внимания.
— К бою! — заорал Корийен что есть мочи. — Флот, к бою!
Однако жалкие остатки былых эскадр, которые магистр так высокопарно назвал «флотом», не отреагировали.
Тем временем неведомые корабли поравнялись с пароходами, продолжив путь к берегу, и в следующее мгновение броненосцы и крейсеры скрылись за множеством красивых резных бортов.
Корийен остановился и посмотрел по сторонам:
— Они идут к берегу! Готовимся к обороне! Пушки! Тащите сюда пушки!
Хоты оказались расторопнее, среди их рядов уже метались офицеры, пытающиеся вывести солдат из ступора. Ах да, у них тоже есть человек, догадывающийся, что за гости пожаловали к ссорящимся соседям.
И в этот момент на окруженных со всех сторон пароходах раздались взрывы. Не такие сильные, как от разрыва снарядов, но многочисленные. Обернувшись, Корийен заметил, как с зависших воздушных конструкций сыплются крупные черные бомбы. Затем над бухтой прокатился странный гром. Магистр не сразу сообразил, что так звучат залпы гладкоствольных корабельных пушек.
Взрывы и выстрелы подействовали на обе континентальные армии, как ушат холодной воды. Но тут о себе напомнила пикантная ситуация: чтобы развернуть армии навстречу морю, велетрийцам и хотам нужно оставить укрепления и обнажить друг перед другом фланги, а решиться на это было непросто.
Колебания стоили дорого. Неведомые корабли беспрепятственно подошли к берегу, и на воду спустились сотни лодок, ринувшихся к линии прибоя.
— Разворачивайте войска! — Корийен кидался то к одному, то к другому командиру и орал им прямо в ухо. — Разворачивай, говорю! Что ты стоишь! Да очнитесь же!
Но становилось все очевиднее, что континентальные войска развернуться уже не успеют.
— Спустись пониже, Поло, — приказал Ривиодо, — вон к тому броненосцу. Я хочу посмотреть, как наши парусники будут с ним справляться.
— Да, мой господин.
Через секунду суровый рык боцмана передал команду рулевым.
Ривиодо перегнулся через край, наблюдая, как два дирижабля скинули десяток бомб размером с человеческую голову на велетрийский броненосцец. Палуба потонула в огне. Сразу в нескольких местах занялся пожар. Моряки кинулись врассыпную.
В это же время к правому борту броненосца подошел трехпалубник «Зимний шторм». Громадный парусник был, тем не менее, в полтора раза меньше броненосца, а главное, ниже. «Зимний шторм» огрызнулся картечью, но большая ее часть пришлась в железный бок парового гиганта.
Тогда парусник стремительно пошел на сближение. Велетрийские корабельные орудия ожили и тупо задвигали дулами, однако пушки, предназначенные для дальнего боя, не могли взять нужный угол, чтобы попасть в низкий, подошедший вплотную кораблик. Им оставалось только пытаться попасть в возвышающиеся мачты в надежде предотвратить захват судна. Но такая ювелирная работа мощной кормовой артиллерии не под силу. В воздух взметнулись десятки «кошек». Велетрийцам не повезло, ведь «Зимний шторм» был бриттенским кораблем, а бриттенцы, в свою очередь, лучше всех в Галатионе владели мастерством абордажного боя.
Галатиняне с залихватским гиканьем высыпали на борт броненосца. Велетрийские матросы, не обученные отбивать подобные атаки, еще пытались отчаянно и беспорядочно отстреливаться, но большинство из них оказались вооружены лишь револьверами, и совсем скоро серые тесаки островитян взяли верх.
Улыбнувшись, Ривиодо поискал глазами остальные пароходы. Продолжали держаться только два броненосца, принадлежавшие хотам. Ничего удивительного, ведь темноволосые гиганты в рукопашных схватках имели преимущество, но мастерство галатинян во владении холодным оружием сводили его на нет. Каждое стальное судно зажали сразу по три парусника, так что шансов у хотов все равно не было.
— К берегу! — скомандовал Великий князь. — И прикажите «воздушным кораблям» подняться повыше, как бы их из ружей не посекли.
Боцман снова рыкнул. Сигнальщик торопливо нацепил на веревку, тянущуюся от гондолы к переднему краю баллона, темно-синий флажок, тут же поникший под дождем.
Цветовые сигналы Ривиодо придумал лично. Синий означал «подъем», белый — «спуск», красный — «приготовиться к атаке», зеленый — «приготовиться к приземлению», черный — «отступление». Над последним Гре думал особенно долго, стоит ли его вводить вообще, но затем решил, что на войне бывает всякое, так что и готовиться надо ко всему.
К этому времени уже сотни шлюпок зарылись носом в береговой песок, еще больше находилось в пути. Фланги велетрийцев и хотов, упирающиеся в море, хоть и были развернуты боком, могли обороняться, не покидая укреплений, и это значительно осложняло высадку. Остальная часть армий пыталась перегруппироваться, но выходило это у них медленно и неуклюже. Кроме того, значительные силы оставили на прежних позициях: острая вражда не позволяла полностью переключиться на нового противника.
Во время подготовки войск Ривиодо неоднократно показывал солдатам огнестрельное оружие и его возможности. И все же в первые минуты островитяне стушевались: шквальный огонь косил галатинян десятками.
Но численность континентальных флангов не шла ни в какое сравнение со штурмующими частями. Все новые и новые шлюпки приставали к берегу. Галатиняне — прирожденные воины, их не могла остановить опасность атаки. Прикрывающие наступающих отряды арбалетчиков отвечали металлом на металл, а в вышине уже кружили дирижабли, осыпающие укрепления континентальных армий бомбами.
Не знакомые с воздушными бомбардировками, от которых и спрятаться-то негде, велетрийцы и хоты начали отступать.
Разъяренные галатиняне прорвались сквозь свинцовый ураган и оказались в своей родной стихии рукопашной схватки.
