должны быть монеты. И немало. Эти за пригоршней меди не пойдут. Мы, стражники, по медяку собираем, а им золотые подавай. И Крагозей за ними увязался. Болтун, а тоже тянется туда, где жирно. Все это не так просто...'
Он повел носом, в сторону ворот. Пахло вонючей краской и потом стоявших в строю стражников.
Сержант Нообст был не таким человеком, который со стороны смотрит, как другие набивают карманы. Сержант Нообст не был бы сержантом Нообстом, если бы его тут же не потянуло за ворота, туда, куда собрались Деляга и Гвоздь, туда, где пахло монетами. И, может быть, даже золотыми.
Он поправил меч, висевший на ремне, перекинутом через плечо, подкрутил усы, подошел к безнадежно трезвому, уставившемуся бессмысленным взглядом в пустоту лейтенанту Брютцу и громко щелкнул каблуками. Лейтенант перевел бессмысленный взгляд из пустоты на сержанта Нообста.
- Мой лейтенант, - обратился тот, - прошу разрешения отлучиться. Надо получить на складе ведро.
Брютц представил себе ведро полное пива...
'Совсем не обязательно пить пиво из кружки или из кувшина, вполне можно пить из ведра, - подумал он. - И если сержант принесет ведро пива, я выпью его. А потом - все равно: пусть на каланчу, пусть кукушкой'.
- Ведро? - с надеждой уточнил Брютц.
- Так точно, ведро!
- М-м-м, - промычал лейтенант. В горле было сухо, в голове пусто. - М-м-м... - Он и не видел Нообста, он видел ведро полное пива. Ведро светилось и умопомрачительно пахло.
- Ведро для мытья полов в караульном помещении, - неотесанными булыжниками обрушились слова сержанта.
Внутренний голос противно захихикал.
Видение исчезло. Брютц очнулся и представил себе ведро полное воды... Это было ужасно, лейтенанта передернуло от отвращения.
Глава двенадцатая.
Небольшой отряд, возглавляемый рыцарем, оставил позади себя ворота, а также прекрасный город Геликс со всеми его свободами и заботами, и теперь двигался по ухабистой степной дороге, уходящей за горизонт. Каретник Шовкр выделил Бурксту свой лучший экипаж с мощными рессорами и мягкими сидениями для пассажиров. Но и они не спасали от немилосердной тряски. Дорогу эту не ремонтировали последних двести - триста лет, точнее, ее не ремонтировали никогда. Сменявшие друг друга бургомистры, твердили одно и то же: дорога находится за пределами города, и на ее ремонт они не имеют права истратить ни одной медной монеты из городской казны. Пусть ее ремонтируют те, кто по ней ездит. А поселяне, которым чаще всего приходилось пробираться по этой разбитой стиральной доске, не менее резонно считали, что поскольку они привозят горожанам провиант, без которого Геликс жить не может, то городские власти и должны содержать дорогу в порядке. Бургомистры твердо стояли на своем, упрямые поселяне - на своем. Так что нашим путешественникам приходилось передвигаться по дороге, на которой за триста лет была собрана богатейшая коллекция ухабов и выбоин, самых различных, самых неожиданных и причудливых форм. От простейших вульгарных колдобин до замысловатых рытвин, переходящих в ямы - ловушки.
Мичиграну, почти не спавшему двое суток, все же удалось задремать, но счастье длилось недолго. Прыжки экипажа с одной колдобины к другой разбудили бы даже пьяного тролля. Повертевшись, повздыхав, и еще раз мысленно поклявшись, что больше он никогда не станет ввязываться в дурацкие авантюры, из-за которых нормальный человек не имеет возможность удобно полежать на спокойном и неподвижном месте, Мичигран откинул плащ и сдвинул шляпу на затылок. Первый кого маг увидел - был уютно устроившегося на противоположном сидении эльф Альдарион. Тот самый Альдарион, которого он давно мечтал встретить. Некоторое время они смотрели друг на друга. Альдарион с ужасом, Мичигран с изумлением.
- Вот это да! - восхитился маг. - Сам пришел! Жалкий пройдоха, взяточник и мелкий жулик! Буркст, скажи, правда, что это Альдарион? Может быть, я все еще сплю, и этот наглец мне только снится?
- Не знаю, как его зовут, - пробурчал Буркст, равнодушно поглядев на эльфа. - Он к нам еще в городе приблудился.
- Значит я не сплю, и потерявший совесть пройдоха здесь. Очень хорошо, что вы заманили его в карету, - похвалил монаха и рыцаря Мичигран. - Теперь я выбью из него все восемнадцать больших медных монет и одну золотую. А потом мы дадим этому нахальному ничтожеству, этому лжемагу и возомнившему о себе канцеляристу, хорошего пинка и выбросим его на дорогу в самую зловонную лужу, чтобы он, по крайней мере, запомнил, как связываться с настоящим магом, с Великим магом Мичиграном!
От оскорблений сыпавшихся на его голову Альдарион вначале покраснел, потом позеленел, потом пошел пятнами самых неожиданных цветов и оттенков и, наконец, не выдержал. Он выдернул из ножен длинный эльфийский кинжал и бросился на Мичиграна. Таким кинжалом эльф вполне мог пронзить мага насквозь. Этим коварным поступком эльф лишил бы рыцаря Каланта возможности убить дракона и освободить из заточения прекрасную принцессу, а его пресветлость отец Хоанг не сумел бы значительно пополнить монастырскую казну. Возможно, что святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний, заинтересованный в успешном походе рыцаря, вмешался бы и уберег мага от преждевременной гибели. Но Мичигран не стал ждать его помощи. Он ловко подхватил посох и применил свой испытанный прием: саданул эльфа концом посоха в лоб. Сам святой Фестоний не мог бы добиться более действенного результата. Альдарион побледнел, глаза его закатились, и он плавно опустился на пол кареты.
- Маг поставил ногу на грудь поверженного эльфа и с удовольствием произнес:
- Так будет с каждой жадной канцелярской крысой, которая только о том и думает, чтобы выжимать взятки с членов славной гильдии магов.
- Неплохой удар! - Буркст остановил лошадей. - Ловко ты управляешься со своим посохом, не хуже чем я с дубиной. А за что ты его?
Вот уже добрых полгода я пытаюсь его поймать, но этот жадный хорек научился так ловко прятаться от меня, что все время ускользает. Теперь он никуда не денется. Кстати, почему он к нам прибился?
- Убегал от кого-то, говорил, что его хотят убить.
- Желание совершенно нормальное для каждого разумного жителя нашего славного города. И кто мы такие, чтобы мешать естественным порывам народа!? Но, до того как это ничтожество падет под справедливыми ударами разъяренной толпы, я должен выбить из него свои монеты.
Калант почувствовал, что карета остановилась, оглянулся, развернул Фамогуста и подъехал к спутникам.
- О-о-о, - сказал он. - Надеюсь, поединок был честным. Ты не нарушил правила? - спросил он Мичиграна.
Благородные рыцари, к коим непременно следует отнести Каланта, считали чрезвычайно важным, чтобы на поединках ни один из сражающихся не имел преимущества в оружии, и если кого-то убивали, то это следовало делать по определенным правилам.
- Куда уж честней, - успокоил рыцаря Мичигран. - Мой посох против его кинжала. Дерево против стали и он нападающая сторона. Причем напал он на меня неожиданно и вероломно, без предупреждения.
- Все так и было, - подтвердил монах, - я свидетель. Эльф бросился на него с кинжалом, а Мичигран защищал свою жизнь.
- Раз ты убил его по правилам, то не станем об этом больше говорить. Похороним эльфа и продолжим свой путь.
