официальных решений. В качестве предлога для отзыва вспомогательного дипломатического персонала использовали аннулирование англичанами 14 июня 1941 г. разрешений на судоходство в районе Петсамо.
В тот же день финское министерство иностранных дел представило Верекеру вербальную ноту протеста. Прекращение судоходства в Петсамо было расценено в ней как «несправедливое решение, которое в серьезной мере осложняет экономическое положение Финляндии». С окончанием судоходства английским наблюдателям не разрешалось более передвижение по (северным) районам, где пребывание иностранцев было запрещено. Инспекторы должны были быть немедленно отозваны.
Информируя 15 июня 1941 г. Грипенберга о произошедшем, министерство иностранных дел очертило новую закрытую территорию, где пребывание наблюдателей было запрещено: она включала «все побережье и Северную Финляндию к северу от Оулу». Послу предстояло опровергнуть утверждение о том, что Финляндия приступила к «изгнанию» наблюдателей еще до английского запрета на судоходство. «Первый шаг к отмене системы Петсамо был сделан англичанами», — телеграфировал министр иностранных дел Финляндии Грипенбергу.
«Этот аргумент, — отвечал тот своему начальству, — не производит никакого впечатления, поскольку здесь существует прочное убеждение в том, что удаление наблюдателей и консулов связано с прибытием немцев. Нашим объяснениям попросту не верят». В конечном итоге, 17 июня 1941 г. Финляндия решила проблему наблюдателей, использовав для их удаления полицейские силы. Протесты Англии не возымели эффекта. Наблюдатели и консул из Рованиеми были отправлены в Южную Финляндию. Остальных английских добровольцев свезли в лагерь, расположенный южнее Ювяскюля, откуда их планировалось отправить в Швецию.
Рано утром 19 июня 1941 г. Верекер поспешил на встречу с Виттингом. Он следующим образом описывает ее содержание: «Сегодня встречался с министром иностранных дел и не оставил ему никаких иллюзий по поводу неудовольствия правительства Его Величества в связи с насильственным удалением наблюдателей, методами, использованными при проведении акции, а также высокомерными действиями государственной полиции. Кроме того, я осудил как совершенно излишнюю меру их отправку в Хельсинки под контролем полиции».
По сути дела, полицейские меры, предпринятые Финляндией против английских наблюдателей, запоздали. Как известно, железнодорожные перевозки в рамках операции «Зильберфукс» от Ботнических портов Финляндии к Рованиеми закончились 16 июня, так что железнодорожные составы освободились для нужд финской мобилизации с 17 июня 1941 г. На следующий день сконцентрированные в районе Рованиеми немецкие войска уже начали свое продвижение к восточной границе, что без сомнения указывало на приближающуюся войну. Финляндия предприняла свои запоздалые акции, очевидно, только ради своих братьев по оружию; если бы своя корова застряла на дне оврага, то заблаговременные меры были бы предприняты намного раньше. К моменту удаления наблюдателей (18 июня) у англичан имелась точная и правдивая картина того, что же на самом деле происходило в Лапландии.
Английское правительство, как это явствует из депеши министра иностранных дел Идена Верекеру от 22 июня 1941 г., полностью поддержало его жесткие демарши. К этому же ряду следует отнести предложение Верекера английскому Форин Оффису о необходимости предпринять против финнов энергичные ответные меры. Он предлагал 22 июня 1941 г. закрыть все финские консульства во всей Британской империи, как в самой Англии, так и ее доминионах. Исключение составляло лишь консульство в Лондоне, поскольку англичане нуждались в деятельности собственного консульства в Хельсинки. Верекер обращал также внимание на то, что в Канаде проживают многие тысячи финнов. Совместно с канадским правительством предстояло выяснить возможности их интернирования и создания для них условий, аналогичных тем, в которых находились англичане в лагере Корпилахти. Признаки открытого «консульского кризиса» между Англией и Финляндией стали реальностью в самый канун войны-продолжения.
Отчего же, несмотря на серьезный характер консульского кризиса, он не все же не привел к разрыву отношений между Финляндией и Англией? Очевидно, по той причине, что реальная угроза войны на востоке изменила общую политическую ситуацию на Севере. Если еще в условиях господствовавшего мира можно было себе позволить предостерегать Финляндию — и порой весьма громогласно — от ее следования в фарватере германской политики или принуждать ее всевозможными способами придерживаться полного нейтралитета, то с предстоящим вступлением Германии в войну против Советского Союза вставал вопрос о целесообразности для Англии, которая сама находилась в сложном положении, создавать себе ненужных врагов в лице народа, еще недавно, во время Зимней войны, снискавшего себе расположение англичан. Интересы британцев могли быть лучше учтены иным способом. Нейтралитет Финляндии по отношению к Англии был предпочтительнее, чем ничего. Кроме того, английское посольство в Хельсинки во время войны было бы подходящим местом для наблюдения за немецкими действиями в Финляндии. Поэтому лучше было признать реалии и продолжать политику status quo.
С другой стороны, само развитие событий подталкивало к компромиссному решению. Уже 22 июня 1941 г. Верекер получил как от финского министерства иностранных дел, так и от военных заверения в том, что страна все равно останется нейтральной. «Трехдневный финский нейтралитет» с 22 по 25 июня 1941 г. был для англичан неожиданностью позитивного свойства, хотя на деле он являлся ничем иным, как маскировкой, которая облегчала переброску финских сухопутных сил к линии фронта. Так министр иностранных дел Иден весьма благосклонно принял 23 июня 1941 г. Грипенберга, который по собственной инициативе прибыл заверить англичан в нейтралитете Финляндии. Иден обещал передать информацию английскому правительству.
Поворот в англо-финских отношениях в более благоприятную сторону был заметен в Лондоне еще до начала войны между Финляндией и Советским Союзом. «Атмосфера сегодня для нас предпочтительнее, чем вчера, не говоря уже о воскресении», — записал в своем дневнике наш посол 24 июня 1941 г. Даже министерство экономики военного времени (МЕВ) 24 июня обдумывало вопрос о возможности хлебных поставок в Петсамо, если Финляндия или Германия с финской территории не будут вести наступления и финны «сохранят ту независимость, которой обладают в настоящее время».
Когда вскоре после этого была осуществлена перевозка английских добровольцев периода Зимней войны в Швецию, это, по мнению Англии, свидетельствовало по крайней мере о корректности финнов; было очевидно, что во многом руки финнов были связаны обязательствами, вытекавшими из братства по оружию с Германией.
Нормализации англо-финских отношений способствовало и то обстоятельство, что находившиеся в Финляндии английский наблюдатели подтвердили 25 июня 1941 г. факт большого воздушного налета, предпринятого Советским Союзом, который тем самым положил начало военным действиям. По этой причине в Англии могли понять принятое Финляндией решение о вступлении в войну, а незначительные дела, принимая общую ситуацию, можно было положить под сукно.
Еще раз хотелось бы подчеркнуть, что я не стремился дать всестороннюю картину финско- английских отношений между Московским миром и началом войны-продолжения, которая уже создана Невакиви. Задача сводилась к более точному изложению некоторых важных специальных вопросов, вовлечению в научных оборот новых архивных данных и более тщательному, чем ранее, анализу источников. Историческое исследование должно в первую очередь ответить на вопрос — что все это означало.
Как видно из вышеизложенного, зарубежные страны отчетливо осознавали, куда склоняются события в Финляндии в июне 1941. Посол Швеции в политическом плане «знал все» и ежедневно докладывал в Стокгольм о положении в стране. Накануне войны у нашего самого крупного торгового партнера, Англии, также имелись точные и верные сведения о развитии событий в Финляндии. Как же после этого можно утверждать, что Финляндия неожиданно вступила в войну? Потому, что народ Финляндии не знал о происходящем. Он являлся единственной стороной, которую не информировали, в какую сторону развиваются процессы, замалчивание успешно продолжалось и после войны. И может быть отчасти по этой причине многие финны до сих пор внутренне не осознали реального положения вещей.
