– В Книге сказано о трижды осиротевшем ребенке, а эта крошка потеряла только двух матерей – родную мать и Сельну.
– Ну а Марджо? – не уступала Амальда. – Разве она не была ей матерью тоже?
Жрица поджала губы.
– Мы не должны подгонять события под пророчества, сестра. Вспомни, что сказано: «Чудеса приходят лишь к тем, кто их не ждет». Я сказала свое слово. У малютки в нашем хейме будет не одна мать, но много. – И жрица провела пальцами по своей длинной косе.
Женщины долго переговаривались, но, наконец, согласились с ней. Тело Сельны уложили в ивовую погребальную корзину и отнесли в комнату лекарки. Там покойницу обмыли и одели, до блеска расчесали ей волосы, а после заплели корзину наглухо.
Вшестером, по одной у каждого угла и по одной в голове и в ногах, женщины поднялись со своей ношей на Священный Холм, к огромной, с извилистыми ходами Пещере Альты, где уже многие поколения при свете факелов покоились тела сестер.
Они взошли к пещере в полдень, но дождались ночи, поев лишь плодов, которые взяли с собой. Тихими голосами они поминали Сельну, ее охотничье мастерство и ее бесстрашие, ее скорый гнев и еще более скорую улыбку. А с ней поминали и Марджо, не бледную тень, но веселую и смеющуюся.
Кадрин заметила, что сама Альта помогла им найти тело Сельны.
– Нет, сестра, нам помогло искусство – моих сестер и мое. Мы выслеживали ее несколько ночей, и не лишись она разума, мы нипочем не напали бы на ее след, ведь она была лучшей из нас, – сказала Амальда.
Кадрин положила руку ей на плечо.
– Я хотела сказать, сестра, что Альта своей милостью позволила принести ее сюда, на Священный Холм – ведь столько наших лежит в безымянных могилах!
Когда взошла луна, число собравшихся на Холме увеличилось почти вдвое – только к детям не присоединились темные сестры.
Около Сельны в собственной корзине появилось тело Марджо – прутья ее гроба были заплетены столь же искусно, как и у сестры.
И жрица заговорила прерывающимся от горя голосом:
– Мир нашим сестрам, единым даже в смерти, – сказала она и шепотом добавила слова, не предусмотренные обрядом: – Теперь у вас все хорошо.
Дония испустила глубокий, стонущий вздох, и обе стряпухи залилась слезами.
Жрица пропела первое из семи восхвалений, и все прочие подхватили слова, знакомые им с детства:
Kогда был пропет седьмой стих и последние мелодичные отзвуки затихли в воздухе, женщины подняли корзины и внесли Сельну с Марджо в пещеру.
Дония и ее темная сестра шли последними. Дония несла на руках белоголовую малютку, которая, вдосталь напившись овечьего молока, мирно спала у пышной груди стряпухи.
МИФ
И сказала Великая Альта: «И будет среди вас моя единственная дочь, что трижды родится и трижды осиротеет. Трижды будет она лежать у тела мертвой матери, но останется жива. Она будет владычицей всего сущего, но не будет властвовать. Она родит дитя за каждую из своих матерей, но не будет им матерью. Эти трое будут едины и положат начало новому миру. Так я сказала, и так будет».
И Великая Альта извлекла из света плачущее дитя, белое как снег, красное как кровь, черное как ночь, и кормила его грудью, пока дитя не утихло.
Книга вторая
КНИГА СВЕТА
МИФ
Когда Великая Альта говорила, ее слова были как осколки стекла. Когда же солнце осветило их, они стали как озера чистейшего света. Слова, орошенные слезами ее дочерей, отливали радугой. Но каждый раз слова Великой Альты отражали мысли того, кто внимал им: образ в образ, тень в тень, свет в свет.
ЛЕГЕНДА
Был некогда великий учитель – он пришел в Долины с востока, вместе с солнцем. Слова его были столь чудесны, что всем, кто слышал их, они казались прекраснейшими кристаллами, издающими высокий, сладостный звон.
Учитель прожил меж обитателей Долин год и один день, а после ушел на запад вместе с солнцем. Никто не мог сказать потом, был ли он мужчиной или женщиной, высоким или низким, белокожим или смуглым. Но все слова, которые изрек учитель при свете луны – ибо он был нем и мог говорить лишь в полнолуние, – его ученики собрали и составили из них книгу. Все были удивлены тем, сколь маленькой и легкой вышла она, и назвали ее Книгой Света.
ПОВЕСТЬ
Дженне исполнилось семь лет, когда она впервые коснулась Книги Света. Она стояла в ряд с тремя другими девочками своего возраста – так ровно, как только сумели их выстроить Марна, учительница, и Зо, ее темная сестра.
Селинда все время ерзала, Альна же, которой весной было трудно дышать, громко сопела. Только Марга, прозванная Пинтой за свой малый рост, и Дженна стояли смирно.
Жрица улыбнулась, глядя на них, но в ее улыбке не было тепла – она просто приподняла уголки губ. Она напомнила Дженне волчицу в лесу около Селкирка – волки тоже скалятся так, когда их вспугнешь и им
