расставаться: словно сквозь подвенечную вуаль, мне смутно виднелась ожидавшая нас судьба».
Мария Николаевна, в сущности, не успела как следует узнать супруга. Они живут вместе меньше года — затем были тяжелые роды, болезнь, арест мужа, суд, приговор. Тяжелая ноша выпала на плечи этой еще неокрепшей 20-летней женщины. Пройдет много лет, и она все еще не решится «… излагать историю событий этого времени: они слишком еще к нам близки и для меня недосягаемы; это сделают другие, а суд над этим порывом чистого и бескорыстного патриотизма произнесет потомство».
Но сейчас Мария не знает ничего: ни об участии своего мужа в Тайном обществе, ни о его целях и намерениях.
В имении зимние дни проходят спокойно и тихо. Мария вяжет кружева, которые украсят шапочку ее первенца. Она рассматривает пакеты с пеленками и миниатюрными одежками, присланными французскими фирмами в Петербург; читает, прогуливается и скучает. Не может найти себе места, сердится по мелочам, часто сидит у окна с устремленным на дорогу взглядом. А вокруг снег, огромные сугробы снега. От бескрайней белизны пейзажа, от тишины домашнего уюта все ей кажется, что где-то таится какая-то скрытая, подстерегающая ее опасность.
Поздно ночью на веранде слышится шум, и в дверях появляется Сергей. Бросив толстую военную шубу на руки слуги, он идет к Марии.
Она вскакивает и радостно бросается к нему. Но Сергей отстраняет ее и спешит к камину.
Накинув на плечи теплую шаль, Мария смотрит широко открытыми глазами. В камине ярко горят бумаги. Сергей достает их из шкафа и быстро, нервно, почти не глядя рвет их и бросает в камин, в бушующее там пламя.
— Сергей, милый! Что случилось?
Сергей встревожен, отвечает как-то странно, с недомолвками…
— Пестель арестован…
— За что? Сергей! За что?
Никакого ответа. Сергей молчит и держит в своих руках большую черную тетрадь. Мария видит, как глаза его погрустнели, лицо потемнело. То, что он держит в руках, видно, ему бесконечно дорого. На какое- то мгновение он колеблется, но затем вздыхает и начинает рвать лист за листом из черной тетради и бросает их в огонь.
Мария завязывает концы шали и начинает помогать Сергею.
Он посмотрел на нее. В глазах его слезы.
Затем, когда все бумаги были сожжены, когда комоды, письменный стол, шкафы, изящные семейные шкатулки и коробки для писем зияли пустотой, Сергей глухо и устало сказал:
— Иди спать, Мария! Прошу тебя. Потому что утром поедем в твое имение под Киевом. Там я оставлю тебя у твоего отца.
Мария безмолвно соглашается. Она понимает, что начинается новая и жестокая страница в ее судьбе. Перед нею разверзлась пропасть, и она уже летит вниз…
2 января 1826 года Мария родила сына, которого назвали Николаем. Она заболевает лихорадкой, впадает в отчаяние. Как будто никогда не было веселья, музыки, балов, танцев… Будто Сергей, который так преданно и нежно, так влюбленно заботился о своей молодой жене, забросил все: дом, семью, забыл об отцовском долге. И где он? Почему не приезжает? Приехал хотя бы на день, на час…
В письме от 3 февраля 1826 года Софья Николаевна Раевская, сестра Марии, пишет сестре Елене: «Вот уже пять недель, как Мария родила, а все еще в постели… Ее нервы расстроены до крайней степени. Она не знает, где ее братья, Орлов и ее муж; его отсутствие ее огорчает. Когда она впадает в тоску, она непременно хочет отправить людей поискать его. Судите сами, сколь тяжело наше положение».
«Тяжелое» положение сестры состоит только в одном — скрыть от Марии ужасную истину: Сергей Волконский арестован, арестован и Михаил Орлов, муж сестры Екатерины, братья Николай и Александр под негласным надзором…[34] Что она может сказать больной сестре?
Однажды утром Мария поднялась с кровати с решительным выражением лица и приказала одеть ее, причесать. Глаза ее, черные и выразительные, горят. Она села рядом со своими близкими и настоятельно потребовала:
— Говорите правду! Скажите правду! Где находится Сергей?
Правду? Мария слушает с широко открытыми глазами. Она облизывает губы, высохшие от лихорадки и отчаяния.
— Арестован. И он, и товарищи его Давыдов, Лихарев, Александр Поджио!
Мать бросилась к ней, обняла за плечи:
— Мария, душа моя! Не волнуйся, это вредно для тебя!
А Мария спокойно, почти счастливая говорит:
— Слава богу!
Софья онемела. Она с ужасом смотрит на сестру.
— Ты не понимаешь, деточка! Мари, милая сестричка. Сергей арестован и находится в… Петропавловской крепости.
Мария уже идет из комнаты, высокая, слабо сжимает бледные пальцы и повторяет:
— Слава богу! Жив.
Затем останавливается перед матерью и объявляет:
— Я уезжаю в Петербург, я должна его видеть!..
Домашние встревожены. Нужно всеми силами и средствами удержать еще больную Марию. Но она просит мать и сестру позаботиться о сыне…
А в Петербурге в это время «страшные» события идут своим неумолимым чередом. Город будто в осаде; среди жителей распространяются страшные новости об арестах, о широте заговора, о планах «безумцев», смелых аристократов, которые замышляли даже убийство царя.
Убить царя! Для России эти слова звучат как святотатство.
Сергей Волконский тяжело переживал свой арест. На каждой почтовой станции, через которые проезжал под конвоем по пути в Петербург, он ухитрялся отправить письмо жене. В одном из них Волконский пытался уверить ее, что отправляется по делам службы к турецкой границе. А при случайной встрече с князем Щербатовым он просит его тайно переправить письмо отцу жены, генералу Раевскому, в котором рассказывает о происшедшем.
Петербург. Карета с арестованным Сергеем Волконским направляется к Зимнему дворцу. Волконский смотрит на знакомый, милый его сердцу город… Вот слева Нева. Через боковой вход, со двора, проходят во дворец. Его ведут по подземным ходам.
По боковой лестнице поднимаются в Эрмитаж, Волконского вводят в зал, где за письменным столом сидит генерал-адъютант Василий Васильевич Левашев, старый его знакомый по Кавалергардскому полку. Не поздоровавшись, генерал поднялся и четкой походкой отправился докладывать императору о прибытии арестованного.
На несколько минут Волконский остался один. Не теряя ни секунды времени, наклонился над бумагами, которые лежали раскрытыми на письменном столе… Там показания Басаргина, Лемана и Якушкина, вероятно только что допрошенных Левашевым. Волконский вздрогнул! Они ничего не скрывают, признали, что действительно являются членами Тайного общества.
Вскоре раздались шаги, и в зале появился император. Волконский встал.
— От искренности Ваших показаний зависит участь Ваша, князь. — Император сердит, в глазах его сверкает гневный огонь. — Если будете чистосердечными, я обещаю Вам помилование.
Николай I эффектно повернулся и вышел из зала. Арестованным занялся Левашев, предложивший ему перо и бумагу.
— Пишите подробно, пишите чистосердечно! Волконский сел. Он руководствуется сейчас только одним. Сообщить как можно меньше, повторив только что прочитанные строчки из показаний своих товарищей, и ни строчки, ни слова больше. Все это послужило основой Николаю I оставаться недовольным, раздраженным и сердитым. Сергей Волконский держался с достоинством и упорно отказывался сообщить имена товарищей по обществу. Одна за другой к императору поступают докладные записки от Следственного комитета, члены которого не могут скрыть своего недовольства поведением Сергея
