предстоит совещание центра заговора, на котором троцкисты и зиновьевцы потребуют утвердить их план террористических актов против членов Политбюро ЦК ВКП(б).
Я самым решительным образом заявил Енукидзе, что не допущу совершения разрозненных террористических актов против членов ЦК, что не позволю играть моей головой для удовлетворения аппетита Троцкого. Я потребовал от Енукидзе, чтобы об этом моем заявлении он довел до сведения Рыкова, Бухарина и Томского. Мой категорический тон, должно быть, подействовал на Енукидзе, и он обещал мне, что правые на совещании выступят против разрозненных террористических актов.
Мы условились с Енукидзе, что немедленно после совещания он поставит меня в известность о решении центра.
Через несколько дней я по звонку Енукидзе опять заехал к нему, и он сообщил мне, что совещание уже состоялось, что Каменев и Пятаков внесли большой план совершения террористических актов, в первую очередь над Сталиным и Ворошиловым и затем над Кировым в Ленинграде.
«С большими трудностями, — говорил Енукидзе, — правым удалось отсрочить террористические акты над Сталиным и Ворошиловым и, уступая троцкистско-зиновьевской части центра, санкционировать теракт над Кировым в Ленинграде».
Енукидзе рассказал мне, что Каменев и Пятаков предъявили совещанию требование совершения терактов над Сталиным и Ворошиловым, которое получено от Троцкого. Они заявили, что их террористические организации ведут энергичную подготовку этих актов и что они вряд ли в силах приостановить их свершение. Но, памятуя договоренность со мной, Рыков, Томский и Енукидзе активно возражали, и тогда, в виде компромисса, Каменев внес предложение немедленно санкционировать террористический акт над Кировым в Ленинграде. Он заявил, что необходимо дать выход накопившейся энергии террористических групп, которые могут загнить на корню без дела. Каменев аргументировал также тем, что если центр не утвердит ни одного теракта, то неизбежны партизанские действия отдельных террористических групп организации. И это было санкционировано. Енукидзе от имени центра заговора предложил мне не чинить препятствий этому теракту, и я обещал это сделать.
Вопрос. Вы все время твердите на допросах, что вы, как отвечающий за охрану членов правительства, были против террористических актов над членами ЦК. Как же вы пошли на то, что допустили террористический акт против Кирова?
Ответ. Киров был в Ленинграде, и теракт над ним должен был быть совершен там же. Я предполагал, что, если им даже и удастся убить Кирова, отвечать будет Медведь. А от Медведя я не прочь был избавиться. Он враждовал со мной. Всем известны были мои плохие взаимоотношения с Медведем, известно было также, что я собираюсь его снять, и это, как я думал, будет служить лишним аргументом в пользу моей невиновности и вины Медведя в плохой постановке охраны Кирова.
Вопрос. Поэтому, значит, вы приняли предложение центра заговора, которое передал вам Енукидзе: «Не чинить препятствий теракту над Кировым в Ленинграде»?
Ответ. Да.
Вопрос. И обещали это сделать?
Ответ. Да. Я вынужден был это сделать.
Вопрос. Что вы конкретно сделали?
Ответ. Я вызвал из Ленинграда Запорожца (зам. ПП), сообщил ему о возможности покушения на Кирова и предложил ему не препятствовать этому.
Вопрос. Вы предложили это Запорожцу? Почему ему? Какое он имел отношение к заговору?
Ответ. Я упустил из виду, когда называл своих соучастников, назвать в их числе и Запорожца. Завербовал я его в заговор в конце 1933 года, в один из его приездов из Ленинграда в Москву. До этого мне было известно, что Запорожец, будучи за границей, был завербован немецкой разведкой. Об этом он сам мне сказал перед своим назначением в Ленинград в 1931 году. Он говорил, что несмотря на то, что после его вербовки прошло уже много лет, с ним никто еще не связывался и он никакой работы для них не ведет.
Вопрос. При каких обстоятельствах Запорожец был завербован немецкой разведкой?
Ответ. Возможно, он мне рассказывал об этом, но я сейчас об этом не помню.
Вопрос. А при каких обстоятельствах вы его вербовали в заговор?
Ответ. Запорожец всегда был правым человеком, много лет был украинским эсером. Я использовал все это плюс его связь с немецкой разведкой и без особых усилий завербовал его. Я должен сказать, что еще в 1931 году, посылая Запорожца в Ленинград, я ему говорил, что он едет туда как мой человек, так как Медведь в Ленинграде таковым не является, и что Запорожец должен подсидеть Медведя и сесть на его место.
Вопрос. Так что же вы говорили Запорожцу в связи с решением центра заговора о террористическом акте над тов. Кировым?
Ответ. Я уже говорил, что вызвал его из Ленинграда, сообщил ему о предстоящем покушении на Кирова и предложил ему, в случае если прорвутся где-нибудь в агентурных материалах данные о подготовке теракта, не давать ходу этим материалам и сообщать мне. В подробности я его не посвящал. Запорожец мои указания принял к исполнению.
Вопрос. Но известно, что убийца Кирова Николаев за некоторое время до совершения им террористического акта над тов. Кировым был задержан Оперодом в Ленинграде. При нем были оружие и документы, изобличающие его как террориста и, несмотря на это, он был выпущен.
Ответ. Об этом мне сообщил Запорожец спустя некоторое время после освобождения Николаева.
Вопрос. Что он вам сообщил?
Ответ. Запорожец был в Москве, зашел ко мне и рассказал, что сотрудниками Оперода в Ленинграде был задержан некий Николаев, который вел наблюдение за машиной Кирова. Он был доставлен в ПП, и у него после обыска у Губина были обнаружены материалы, свидетельствующие о его террористических намерениях. Об этом доложил ему Губин, и Запорожец освободил Николаева.
Вопрос. Ваша роль в убийстве тов. Кирова не ограничивается только тем, что вы не чинили препятствий к совершению террористических актов над ним, и тем, что вы освободили задержанного сотрудниками Оперода Ленинграда убийцу. Вы приняли меры к тому, чтобы максимально ослабить физическую охрану тов. Кирова и тем самым облегчить доступ убийце.
Ответ. Я это не признаю. Никаких указаний об ослаблении физической охраны тов. Кирова я не давал. Может быть, это делал Запорожец по собственной инициативе, но мне об этом не говорил.
Вопрос. Вы не только дали распоряжение об ослаблении охраны Кирова, но и после совершения террористического акта приняли меры к устранению свидетеля. Мы говорим об убийстве сотрудника Оперода Борисова, охранявшего Кирова.
Ответ. Этого я тоже признать не могу. Я лично никаких указаний об устранении Борисова не давал. Запорожца в это время вообще в Ленинграде не было. Если здесь имело место убийство, а не несчастный случай, то это дело рук Губина, но я этого не знаю.
Вопрос. Вы говорите неправду. Вы будете уличены во лжи показаниями Запорожца и Губина. Мы предлагаем вам сейчас сказать правду о том, при каких обстоятельствах был убит Киров?
Ответ. Я ничего не скрываю. Я говорю искренне и правдиво. Добавить к своим показаниям по этому поводу ничего не могу. Я могу признать, что лично у меня после убийства Кирова была попытка, вернее, намерение, дело это «потушить» и ограничиться арестами только в Ленинграде. Но неослабный контроль со стороны ЦК и участие в следствии Ежова этому помешали. Как известно, были арестованы Зиновьев, Каменев, Бакаев и др. в Москве. Неудачной также оказалась попытка выгородить Запорожца от привлечения к ответственности по делу ленинградских чекистов, вмешался Ежов — и Запорожец был арестован.
Вопрос. К вопросу о следствии по делу быв. ленинградских чекистов мы вернемся на следующем допросе.
КОГО ЖАЛЕТЬ?
Владельцев роскошных автомобилей, ограбленных жуликами на московских улицах, или обывателей, за счёт которых первые возместят свои потери?
Примечательный сюжет прорезался на ТВ, я бы сказал судьбоносный! На этот раз в передаче «Специальный корреспондент» разбирались с одним из способов отъёма денег у богатеньких «буратино». Мамонтов (автор документального фильма, положенного в основу дискуссии) так и сказал, мол, пока грабили инвалидов и простачков
Речь шла об «интеллигентном» жульничестве с организацией инцидента на дороге для дорогих автомобилей, владельцам которых проще пожертвовать солидную сумму, нежели вступать в судебные тяжбы. Простых смертных поражают деньги, с которыми те расстаются – большинство граждан столько отродясь не видели!
В качестве представителя обиженных на мероприятии присутствовал философ и политолог Ципко. Он пострадал всего лишь на две месячные зарплаты в «Литературке». Иные лишились 20 тысяч евро, 240 тысяч долларов, миллиона с копейками рублей! Но всё равно обидно!
И у Ципко деньги не последние, но когда задействованный в передаче страховщик посмел заметить, что жертвы так легко не расставались бы с кровными, если бы те были заработаны, интеллектуал возмутился!
Бог с ним – он не чиновник и не предприниматель. Но и его, живущего отнюдь не пыльной работой, получающего столько, что хватает удовлетворить профессиональных жуликов, не жалко! Своим участием в передаче Ситтель он, поди, компенсировал потери?
В отличие от трудящихся легко достаются деньги «творческой интеллигенции» на службе режиму! Не потому ли прощаются с ними безропотно? Тот же Ципко готов согласиться, что сам виноват в потере. Сетует на несообразительность. А что говорить об утративших много больше?
Бедному Ципко приходится искать дополнительную работу, дабы компенсировать ущерб. Чиновникам и предпринимателям ничего не стоит возместить – новыми поборами, взятками, увеличением цен. Ничуть их не жалко – жалко нас! Грабят грабителей – а те и другие вместе раздевают нас!
Передача Ситтель и фильм Мамонтова – упрёк правоохранительным органам, допустившим беспредел по отношению к так называемой элите общества. На кого подняли руку обнаглевшие жулики? Или им обывателей мало?
Какая бы «крыша» ни была у 250 распоясавшихся групп автограбителей, нет сомнения, им объяснят, кого можно трогать, а кого нельзя. Вот только нам от этого легче не будет: вместо одного состоятельного в пределах Садового кольца обчистят десять обывателей за его пределами. Только и всего! Мамонтов уже сообщил, что организатора банды, пойманной благодаря телевизионному расследованию, отпустили за недоказанностью вины. Сказал и о том, что для освобождения остальных из Ташкента привезли чемодан денег! Нынче не искореняют преступления, а ограничивают определёнными рамками. Как говорится, воруй, но знай меру!
Однако более гневную передачу – поискать! Всех присутствующих задело за живое. Мамонтов горячится, что жулики зовут их кроликами. А «кролики» разъезжают на иномарках, и каждый – возможная жертва!
