бы начать именно с них, потому что богатые и ученые располагают гораздо большим влиянием для обращения других богатых и даже бедных: сколько сторонников завоевали Ламеннэ и Ламартины, Аржансоны и Дюпоны де л'Эр [27] для учения, апостолами которого они себя провозглашали!
Но можно ли надеяться, что богатые будут обращены? — Зачем сомневаться в этом? Разве нет богатых — образованных, справедливых, великодушных? Разве Ликурги, Агисы, Солоны, Гракхи, Томасы Моры, Сидней, Гельвеции, Мабли, Тюрго, Кондорсе [28] и тысячи других не принадлежали к аристократическому и богатому классу? Разве во все времена аристократия не давала Лафайетов, Аржансонов и тысячи других блестящих исключений? Разве среди женщин и молодежи аристократии нашего времени не найдется ни одна душа, горящая священной любовью к человечеству?
За дело поэтому, за дело, все вы, богатые и бедные, признающие общность! Обсуждайте, проповедуйте, обращайте, пропагандируйте! Собирайте все мнения и все доводы, которые могут облегчить обращение других! Я начал, другие могут сделать лучше, чем я.
И никаких заговоров, никаких заговорщических обществ, всегда склонных к нетерпению и раздору! Никаких задних мыслей! Только обсуждение.
Не нужно даже частичных опытов общности, успех которых принесет мало добра, но неудача, почти несомненная, принесла бы очень много вреда. Одна только пропаганда, и всегда пропаганда, пока масса не примет принцип общности.
Но если аристократия никогда не захочет его принять? — Это невозможно! Если общность — химера, то уже одного обсуждения будет достаточно, чтобы осудить ее, и сам народ отвергнет ее и примет другую систему. Но если это учение есть сама истина, оно будет иметь многочисленных сторонников в народе, среди ученых, среди аристократии, и чем больше она их будет иметь, тем больше она будет завоевывать их каждый день, между тем как Англия и Америка будут каждый день делать новые завоевания для других народов, как и для себя самих. Будущее принадлежит общности одной лишь силой разума и истины. И как бы медленно общественное мнение ни добивалось своего торжества, оно всегда добьется его скорее и решительнее, чем это сделало бы насилие.
И мое убеждение в этом настолько глубоко, что если бы я держал революцию в своей руке, я оставил бы ее закрытой, даже если бы мне пришлось из-за этого умереть в изгнании.
Таковы мои принципы относительно общности. Быть может, пожелают искать в моем произведении намеки, ибо как можно не найти намеков в исторических и философских исследованиях, когда Ришелье [29] требовал только пяти любых строк письма человека, чтобы найти в них преступление, за которое его можно повесить! Но я приобрел, думаю, право претендовать, чтобы не сомневались ни в моем мужестве, ни в моей прямоте, и я заявляю как друзьям, так и врагам, что во всей критической части моей работы я ставил себе целью только указать пороки всех социальных и политических организаций, не желая делать ни одного личного намека.
Люди всех партий, изучайте проблему общности, ибо это вопрос благополучия, первый и самый важный вопрос, — вопрос, который содержит все другие вопросы нравственности, философии, политической экономии и законодательства! Не было ли бы ребячеством скорбеть по поводу недугов человеческого рода, не исследуя их причины и не ища средства против них? Не было ли бы смешно заниматься только описанием недостатков народа и давать ему бесплодные советы, не увещевая властителей лечить зло справедливостью и человечностью?
Люди всех партий, религиозных или политических, послушайте, что говорит Гизо [30] в своей книге «Религия в современных обществах»! «Это в духе времени — оплакивать положение народа… но это правда; невозможно смотреть без глубокого сожаления на такое множество столь несчастных человеческих созданий… Это прискорбно, очень прискорбно видеть, очень прискорбно думать об этом. И все же нужно об этом думать, думать очень много, ибо забыть это было бы серьезной ошибкой и серьезной опасностью».
Укажите же средство, средство, средство! Эгоисты, изучайте этот вопрос, ибо речь идет о вашем собственном интересе! Добрые отцы и матери, изучайте вопрос, ибо речь идет о счастье ваших детей и вашего потомства!
Благородные друзья народа, изучайте вопрос, ибо речь идет о счастье бедноты и народа!
Благородные филантропы, изучайте вопрос, ибо речь идет о счастье всего человечества!
Etienne Cabet. 'Voyage en Icarie', 1938
Перевод с французского под редакцией Э.Л. Гуревича
В сборнике 'Зарубежная фатастическая проза прошлых веков'
Библиотека фантастики в 24 томах. Том 15
М. 'Правда', 1989
Иллюстрации С. Михайлова
Примечания
1
Этьен Кабе (1788–1856) родился в Дижоне, во Франции. Отец его, ремесленник-бондарь, отдал способного мальчика в Дижонскую Центральную школу. Окончив ее, Этьен Кабе преподавал в лицее и одновременно учился на юридическом факультете, а в 1812 году получил звание доктора прав.
Будучи по профессии адвокатом, Кабе интересовался политикой, выступал защитником противников реставрации. В начале 20-х годов стал членом организации карбонариев, а вскоре эмиссаром этого движения. Участвовал в Июльской буржуазной революции 1830 года, но его мечта о «республиканской монархии» Луи-Филиппа была иллюзорной, а предложенная программа демократических реформ не осуществилась.
Кабе получил назначение генеральным прокурором на о. Корсика, потом избирался от Дижона в палату депутатов, вел разнообразную политическую работу. Критика июльской монархии в его книге «История революции 1830 г.», ряд выступлений, издаваемый с 1833 года республиканско-демократический еженедельник «Попюлер» вызвали судебные преследования и вынужденную эмиграцию на пять лет в Англию. Там Кабе создал несколько исторических работ, а также роман-утопию «Путешествие в Икарию» (1838), где пропагандировал идеи «мирного коммунизма». Вернувшись на родину, он возобновил издание журнала и вел агитацию за икарийский образ жизни. У Кабе возникло немало сторонников, но организация икарийских ячеек вызвала преследования правительства. Практически построить коммунистическую общину «Икария» Кабе попытался в Америке — в штате Техас, затем Иллинойс, но эксперимент оказался нежизнеспособным.
Роман «Путешествие в Икарию» впервые вышел в Париже в 1840 году и не раз переиздавался. На русском языке сокращенный перевод романа появился в 1924 году, затем в 1935 и 1948 годах в переводе
