насквозь мифологическим, оно предполагает некое интуитивное понимание, в нем заложено описание некой мистической, внеисторической внесоциальной общности. Всякий раз, когда исследователи переходят к конкретным формулировкам, возникают проблемы.
Когда проживавший в эмиграции в Австро-Венгрии Ленин отправил «замечательного грузина» Сталина в Вену писать работу по национальному вопросу, он обрек последнего на серьезное испытание. Мало того, что тот неважно знал немецкий язык, на котором было написано большинство необходимых текстов. Будучи человеком, выученным в православной семинарии, Сталин пытался дать всему очень четкие и конкретные, недвусмысленные, общепонятные определения. А таких определений в литературе не было!
Помучившись некоторое время, Сталин написал целый каталог признаков, по которым определяются нации (в отличие от народности, племени и т.д.): «исторически сложившаяся устойчивая общность языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющаяся в общности культуры» (Сталин И. В. Марксизм и национально-колониальный вопрос. М Партиздат, 1937. С. 6.) . Беда в том, что многие из европейских (не говоря уже о неевропейских) наций всей полнотой этих признаков не обладают либо, наоборот, обладают некоторыми дополнительными признаками, которые для них являются центральными.
Общности религии Сталин, естественно, не упоминает, хотя к ней апеллировали идеологи национального патриотизма в России, Польше, Ирландии. Для материалиста Сталина общность религии не могла быть центральным вопросом. Однако многие нации консолидированы именно по религиозному признаку. Так, в Северной Ирландии принадлежность к ирландской или британской нации определяется по вероисповеданию. Католики - ирландцы, протестанты - британцы. Проживают они, как известно, на общей территории. То же самое можно видеть на Балканах. Католики-хорваты, пишущие по-сербскохорватски латинскими буквами, и православные сербы, пишущие сразу двумя алфавитами, являются, как известно, традиционными недругами. В Боснии к соперничеству этих двух групп добавляется присутствие мусульман. Причем мусульмане говорят по-сербски, пишут латиницей, но большей части законов ислама не знают и не соблюдают, но уверены, что с сербами и хорватами ничего общего не имеют.
Напротив, в соседней Албании религиозные различия между мусульманами и христианами не мешают всем говорящим на одном языке считать себя единой нацией. В Германии протестанты и католики составили единую нацию, хотя в прошлом воевали друг с другом. В Швейцарии говорят на четырех разных языках, но считают себя единой нацией, настолько отличающейся от остальной Европы, что даже членство в Европейском союзе воспринимается как нечто опасное.
В Киеве и Харькове говорят по-русски и считают себя добрыми украинцами. В Крыму считают, что ничего общего с Украиной не имеют, поскольку говорят по-русски.
Для англоканадца нет более страшного оскорбления, чем спутать его с американцем-янки, от которого он совершенно ничем не отличается. Франкоканадцы традиционно недолюбливали своих англоязычных соседей, но долгое время были самыми отчаянными патриотами Британской империи, которая их завоевала и языка которой они толком не понимали.
Арабы до сих пор не могут понять, принадлежат они к единой нации или же отдельными, пусть и родственными, нациями являются египтяне, ливийцы, иракцы и т.д. В Латинской Америке времен борьбы за независимость мечтали о единой нации, противостоящей говорящим на том же языке и таким же католикам-испанцам. Но за распадом Испанской империи последовал и распад Великой Колумбии, в результате которой сложились различные нации - с собственными традициями, культурой, историей.
Список можно продолжить. Ведь даже самый простой, казалось бы, признак - «общность языка» - не является бесспорным. Границы между языками и диалектами расплывчаты. Российская империя не признавала за украинским языком права на существование, он считался диалектом. И в самом деле, различия между украинским и русским, белорусским и русским языками не больше (а в ряде случаев - меньше), чем различия между диалектами в Италии и Гер мании.
Когда в конце XIX века формировались современные балканские языки, филологи, движимые романтической традицией, отправлялись в самые отдаленные горные деревни, чтобы записать там «настоящий» сербский или болгарский. Болгары записывали норму языка на востоке страны, сербы на западе. Если бы они поступили наоборот и записывали язык, на котором говорили в приграничных селениях, Болгария и Сербия сегодня говорили бы на одном языке. А македонский, признанный языком в Югославии, так и остался диалектом в Болгарии.
Когда одного известного филолога спросили, в чем все таки принципиальное различие между языком и диалектом, он, подумав, ответил: у языка есть армия.
В этом, пожалуй, и ответ на все вопросы. Не единство языка, крови или веры создает нацию, а государство.
Формирование наций
Английский марксист Бен Андерсон в книге «Воображаемые сообщества» отметил любопытное противоречие. Первыми нациями, осознавшими и заявившими себя как таковые, были американцы-янки в Соединенных Штатах и креолы в Латинской Америке (последние - под влиянием американской революции). Ни янки, ни креолы, борясь за независимость, не отличались от тех, с кем они борются. У них был общий язык, общая кровь, общая вера, общая культура. В Южной Америке отнюдь не угнетенные индейцы и метисы выступили решающей силой борьбы против испанского колониализма (а стремление Симона Боливара опереться на чуждые колониальной культуре индейские массы стоило ему, несмотря на все его заслуги, потери политического влияния).
Идею независимости отстаивали местные землевладельческие и буржуазные элиты, интересы которых вошли в противоречие с интересами метрополии. Достигнув определенного уровня развития, местный правящий класс стал тяготиться колониальной опекой. Американская революция началась с нежелания платить налоги. Важнейшей причиной антибританских выступлений было стремление английской буржуазии ограничить рост американской промышленности, которая начинала конкурировать с мануфактурами «старой страны». Борьба испанской Америки за независимость щедро финансировалась Британией и США, другое дело, что наиболее дальновидные лидеры восстания (например, тот же Симон Боливар) с самого начала опасались, что ничего хорошего из дружбы с северным соседом не выйдет. А когда в 1812 году армии Соединенных Штатов, подстрекаемых Наполеоном, ринулись на Север «освобождать» от британского владычества Канаду, их встретило наспех сколоченное местное ополчение: под Йорком янки были наголову разбиты, и канадцы гнали их до Детройта. Именно в эти дни среди жителей тогдашней британской Северной Америки зародилось национальное самосознание.
Правящий класс организует государство в соответствии со своими потребностями и задачами, одной из которых является поддержание легитимности существующего порядка, согласие управляемых жить по установленным законам. А государство, в свою очередь, создает нацию. Если изначально между народностями, населяющими территорию государства, существует этническое родство, это облегчает задачу. Но порой нацию создают из разноплеменной и разноязыкой массы людей.
Русская нация формировалась за счет слияния угрофинских, славянских, тюркских и отчасти германских элементов. Если взглянуть на старые картины, бросаются в глаза физиономические различия между лицами аристократов и (потомками смешавшихся со славянами варяжских и тюркских родов) и крестьянами (потомками смешавшихся со славянами угрофиннов). Англию создали потомки кельтов, германцев и наследники вторгшихся с Вильгельмом Завоевателем франко-нормандских рыцарей. А Германия к востоку от Эльбы заселена была онемеченными славянами, следы чего мы находим до сих пор еще в топонимике Берлина и в местных фамилиях.
Государство заинтересовано в единстве и однородности своего населения. И не только потому, что идея национального единства облегчает консолидацию вокруг правящего класса. Однородность упрощает управление. Документ, выпущенный в столице на официальном языке, должен быть одинаково понятен в любой провинции, в любом заштатном городе. Он должен неукоснительно выполняться без всякой ссылки на местные особенности, этнические традиции и простое недопонимание. Команда, отданная роте солдат, должна исполняться мгновенно, без потери времени на перевод и размышлений о смысле произнесенной
