серьезное дело, чтобы доверять ее генералам. Политическое решение начинается тогда, когда политики решаются взять на себя ответственность и перестают прятаться за спины военных.
Кстати, именно политики, а не военные являются препятствием для урегулирования. Именно стремление гражданских начальников выглядеть «сильными» и «решительными» стоит за безответственными заявлениями и бесперспективными решениями. Пора назвать вещи своими именами: пытаясь доказать свою «крутость», политическая тусовка лишь демонстрирует внутреннюю пустоту и некомпетентность.
Не надо пугать нас разговорами о том, что армия не подчинится мирным приказам. Во-первых, среди военных вполне достаточно разумных и грамотных людей, понимающих бесперспективность ТАКОЙ войны. А во-вторых, армия, которая не подчиняется приказам, это уже не армия, а бандформирование. Надо прямо сказать: есть в России армия или нет?
Политики должны наконец сделать свое дело. Проявить смелость, работая ради мира. Что до генералов, то они должны выполнять приказы.
ВОЙНА ПРОТИВ СВОБОД
Если бы чеченцев не существовало, их пришлось бы выдумать
С самого избрания Владимира Путина президентом России либеральная интеллигенция жаловалась, что страна идет к авторитаризму. Прошедшие три года не были временем расцвета демократии, но и худшие опасения не оправдались. У газет и телеканалов, вызывавших раздражение власти, случались неприятности, но такое бывало и при Ельцине. А в общем все шло обычным порядком.
После октябрьского кризиса с заложниками ситуация изменилась. Несчастье, происшедшее в Москве, несводимо к гибели сотни с лишним людей. Газовая атака в Театральном центре стала началом далеко идущих политических процессов.
За прошедшие три недели в деле создания авторитарного режима мы продвинулись дальше, чем за предыдущие три года. Новое законодательство, спешно принятое Думой, ограничивает свободу печати в вопросах, связанных с антитеррористическими операциями. Анализировать деятельность спецслужб, а тем более критиковать их запрещено. Тем самым репрессивные органы получают возможность нарушать права человека и даже законы Российской Федерации, не боясь быть пойманными за руку.
Чтобы подтвердить серьезность своих намерений, органы госбезопасности проводят обыск в газете «Версия», изымают материалы. Блокируются неугодные властям интернет-сайты - правда, не все и в техническом отношении не слишком эффективно. Угрозы в адрес инакомыслящих звучат из уст начальников и депутатов, обсуждающих введение запрета на профессию для нелояльных журналистов.
В России формируется антитеррористическое государство. Борьба с терроризмом - суть его деятельности. А потому любая критика спецслужб становится антигосударственным деянием.
Как известно, авторитарный режим нуждается во врагах. Причем враги бывают «внешние» и «внутренние». У царской России внешними врагами были турки, немцы и австрийцы, а внутренними, согласно тогдашним урокам политграмоты, «жиды, студенты и интеллигенты». Внешние враги необходимы, чтобы консолидировать общество вокруг правительства, которое непременно защищает «национальные интересы». Борьба с «внутренним врагом» должна оправдать полицейские репрессии.
От внешнего врага нас защищает войско, от внутреннего - тайная полиция. Критика власти приравнивается к помощи врагу.
Чеченец оказался для российской власти идеальным врагом. С одной стороны, это враг внутренний, поскольку чеченцы по-прежнему считаются гражданами Российской Федерации и живут среди нас. Создается прецедент - граждан России можно обыскивать без ордера, брать у них отпечатки пальцев, не заводя уголовного дела, задерживать и депортировать без каких-либо вразумительных оснований.
Методы, недавно опробованные в Чечне, сегодня применяются в Москве - начиная с военной цензуры, заканчивая зачистками. В свою очередь, средства полицейского воздействия, опробованные на московских чеченцах, потом можно применить к другим гражданам страны.
Все это проходит относительно легко еще и потому, что чеченец воспринимается обществом как враг внешний. За прошедшие десять лет никто уже не воспринимает Чечню как часть России. Это какая-то другая страна, с которой мы воюем, которую нам почему-то непременно нужно завоевать.
Огромная разница между первой и второй чеченскими войнами именно в том, что во время первой войны у обеих сторон еще жива была память об СССР. И те, и другие еще ощущали себя согражданами - нет, не Российской Федерации, а уже рухнувшей, но все еще вызывавшей их восхищение империи, в которой они вместе воспитывались и которой они вместе служили. Вторая чеченская война идет по другим правилам. Стороны уже ничего не объединяет. Оттого становятся возможными и чудовищная жестокость зачисток, и волна антирусских настроений, распространяющаяся по Кавказу.
Первый чеченский поход был задуман как «маленькая победоносная война», которая должна была укрепить власть и оправдать растущий авторитаризм. Но она сыграла обратную роль. Военные поражения ослабили и без того ничтожный авторитет власти. А либеральная пресса впервые начала критиковать «свое» правительство. Свобода слова из декларируемой стала реальной.
Вторая чеченская война должна уничтожить политические итоги первой. И речь идет отнюдь не о хасавюртовских и московских соглашениях по статусу Чечни. Речь идет о политической свободе в России.
ШОУ С УЧАСТИЕМ ПРЕЗИДЕНТА - ПРОСТО РЕКЛАМНАЯ ИГРА
Призы разыграны, рейтинг зашкаливает
Звонок в Кремль похож на рекламные игры, проводимые радиостанциями. Вовремя дозвонившийся и задавший правильный вопрос получает приз. Один из тысяч страждущих может сообщить президенту о своих напастях, и начальство непременно примет меры. После каждой кремлевской игры кому-то непременно помогают. А игра проводится регулярно.
Зачем граждане звонят президенту, в общем, понятно. Гораздо менее понятно, зачем ежегодное шоу Путина нужно самой власти. Радиостанции устраивают подобные игры, борясь между собой за слушателя. У кремлевской власти нет конкурентов. А официально объявленный рейтинг уже превзошел 86% и к следующим выборам, несомненно, поднимется выше ста.
Поведение власти объясняется, с одной стороны, традицией, а с другой - неуверенностью. Традиция требует, чтобы самодержец общался с народом, даже если ни той, ни другой стороне подобное общение не доставляет особого удовольствия. Однако откуда у самодержца неуверенность, заигрывание с подданными?
Недавно мне довелось участвовать в телевизионной передаче. Как сейчас модно, она была «интерактивной». Зрителям предлагалось позвонить в студию и сказать, что им гарантирует действующая Конституция: безопасность, гражданские права или ничего не гарантирует. К концу передачи 3% сказали, что Конституция гарантирует безопасность, 2% сочли, что им гарантированы гражданские права, а 95% ответили, что Конституция им ничего не гарантирует.
Казалось бы, доказательство полного отчуждения народа от власти. Однако если бы той же публике поставили вопрос: «Согласны ли вы с действующей Конституцией?» или «Поддерживаете ли вы нынешний порядок?», ответы были бы совершенно иными. Убежден, что большинство опрошенных высказались бы положительно.
Не менее поучителен пример с отношением населения к официальной версии «Норд-Оста». По опросам всего 9% людей верят, что власти сказали им правду о событиях. Но те же опросы показывают, что более половины населения принимает официальную версию. Которую сами же считают лживой. Это как в одной из книг Леонида Зорина: «Почему вы пошли на красный свет?» - «Другого не было».
Здесь та же история, что и с рейтингом Путина. Политику его большинство населения не поддерживает, но на вопрос о поддержке президента люди отвечают положительно.
