умирающая и разлагающаяся организация. И мы просто видим это достаточно четко в динамике от выборов к выборам, от событий к событию. А что касается «Родины», то это опять-таки серьезная угроза, потому что это попытка части бюрократии решить в самой же бюрократии создаваемый кризис за счет усугубления авторитарных тенденций в российском режиме тех самых, против которых, собственно говоря, мы и протестуем.
А. НОРКИН - Но не слишком ли, не обижайтесь, пожалуйста, самонадеянно, понимаете. «Родина» это такой обюрокраченный проект, КПРФ вырожденцы…
Б. КАГАРЛИЦКИЙ - «Родина» это не обюрокраченный проект. «Родина» это проект бюрократии. Это разные вещи.
А. НОРКИН - Хорошо. «Лимоновцы» пустые, либералы угроза. То есть вы вообще одни остаетесь.
Б. КАГАРЛИЦКИЙ - Безусловно, мы считаем, что мы должны быть одни. В противном случае мы никому не нужны. Понимаете, дело в том, что возникает поразительная вещь. У нас есть политический класс так называемый, то есть все политические организации и есть масса населения. Так вот масса населения категорически не доверяет большинству политических организаций. Категорически не согласна с их идеологиями. Более того, если мы возьмем, скажем, в данном случае говорю как социолог, два типа опроса. Один берете экспертный опрос политического класса, то есть политиков, депутатов и так далее, и смотрите на их систему приоритетов, их взгляды на общественное развитие, и берете потом данные по тем же вопросам, что сказало большинство населения. Как люди реагируют. Выясняются диаметрально противоположные тенденции. Так вот мы хотим выразить как раз то большинство, которое лишено голоса в нынешней политической системе. Именно поэтому враждебно системе в целом.
А. НОРКИН - Был вопрос, Юрий спрашивал, будете ли вы получать регистрацию в Минюсте или нет необходимости в этом?
Б. КАГАРЛИЦКИЙ - Несколько человек, которые участвовали в конференции, сказали, что надо получать регистрацию, но подавляющее большинство участников конференции и дискуссии говорило, что получать регистрацию это, значит, начинать играть по правилам и моя точка зрения, что нам не нужна никакая регистрация.
А. НОРКИН - Это не будет вам мешать в вашей деятельности?
Б. КАГАРЛИЦКИЙ - Вы знаете, это будет нам, конечно, мешать в нашей деятельности, но еще больше нам будет мешать в нашей деятельности, если мы откажемся от своих принципов.
А. НОРКИН - Понятно. Хорошо. И когда можно ожидать окончательного формирования, вы сказали, что левый фронт пока еще не организован.
Б. КАГАРЛИЦКИЙ - Пока еще идет по существу дискуссия. Я думаю, что осенью мы сможем провести реальную учредительную конференцию.
А. НОРКИН - А потом? Вы будете организовывать выступления протеста или вы будете просто в них участвовать уже постфактум.
Б. КАГАРЛИЦКИЙ - Естественно мы будем в них участвовать, и я бы сказал так: мы будем в них элементом организации. Это не значит, что мы будем кому-то давать указания, устраивать, провоцировать эти выступления, но в той мере, в какой они стихийно происходят, мы должны быть в них элементом политического сознания.
А. НОРКИН - А лично у вас какая-то руководящая должность будет?
Б. КАГАРЛИЦКИЙ - Пока у нас должностей никаких нет. Но пройдет конференция, посмотрим.
А. НОРКИН - Хорошо, Борис Кагарлицкий, пока не обладающий должностью в левом фронте, тем не менее, нам сегодня об этом рассказал. Пока представляю как политолога, директора Института проблем глобализации. Спасибо, Борис Юльевич, что пришли.
Б. КАГАРЛИЦКИЙ - Спасибо вам.
КРИЗИС ЕВРОВЕРХОВ
Французы и голландцы отвергли на референдумах Европейскую Конституцию. Саммит ЕС не сумел принять бюджет Евросоюза. Интеграционный проект в кризисе.
Это выглядит странным на фоне оптимистических прогнозов, которые годами обрушивали на обывателя средства массовой информации и аналитические центры. В лучшем случае публике предлагаются конъюнктурные объяснения типа: «саммит провалился оттого, что французы не смогли найти компромисс с англичанами». Но почему раньше, несмотря на все противоречия, находили, а теперь не смогли?
Это напоминает выводы Анатолия Чубайса по поводу причин энергетической аварии в Москве: вышло из строя изношенное оборудование. Чтобы это констатировать, не надо быть аналитиком. Вопрос о том, почему оборудование много лет не обновлялось. И причины аварии надо искать не в технике, а в экономике.
С Европейским Союзом то же самое. Нынешняя политическая авария произошла на фоне многочисленных экономических и социальных проблем, которые лидеры Союза много лет тщательно и любовно создавали. Правда создавали они проблемы не для себя, а для своих граждан, старательно угождая банкирам, транснациональным корпорациям и бюрократии, расплодившейся до таких масштабов, что кошмары Франца Кафки кажутся милой детской сказочкой.
С точки зрения строителей единой Европы демократия есть некий рудимент, наивная старомодная традиция, снижающая эффективность управления, но, в сущности, безобидная. Что-то вроде кавалерийских разъездов у Букингемского дворца. Приходится соблюдать разного рода формальности и процедуры, из-за чего вступление в силу согласованных решений замедляется. Но рано или поздно они всё равно вступают в силу, а это главное. Когда датчане или ирландцы на референдумах отказывались поддержать очередной договор, их заставляли голосовать снова и снова, пока обессиленное электоральной пыткой население не сдавалось.
Увы, сейчас всё по-другому. И это почувствовали политики. В Дании и Британии референдумы срочно отменили, заранее зная, чем они кончатся. Предложение заставить французов и голландцев голосовать повторно, повисло в воздухе: если до этого дойдет, результатом станет ещё более массовое «нет».
Первая реакция правящих элит соответствовала бессмертным словам Бертольта Брехта: поскольку народ не оправдал доверия правтельства, правительству следует народ распустить и выбрать себе новый. Ещё до исхода голосования во Франции и Голландии деловая пресса была полна статьями выдающихся идеологов и аналитиков, объяснявших, что по-настоящему серьезные и важные вопросы нельзя доверять народу. Руководство Французской социалистической партии принялось наказывать своих активистов, проголосовавших за «нет». То, что против Европейской Конституции выступило явное большинство сторонников партии, лишь подлило масла в огонь. Сопротивление надо было сломить.
В условиях массовой апатии подобные методы могут сработать. Но в том-то и дело, что время апатии кончилось. Антидемократические поползновения элиты не просто фиксируются пробудившимся общественным мнением, но и вызывают растущее негодование, мобилизуя людей на ещё более радикальный протест.
Элита, десятилетиями навязывавала народам неолиберальный проект и старательно демонтировавала социальное государство под предлогом континентальной интеграции. Людям говорили: нравится вам или нет, но ради объединения Европы от всего этого надо отказаться. Наконец, терпение граждан лопнуло: если интеграция континента означает отказ от всего лучшего, что достигнуто на нашем континенте за последние сто лет, то спасибо, не надо.
Лидеры Европейского Союза стали жертвой собственной демагогии. Поскольку доверие к его институтам оказалось на крайне низкой точке, у правящих кругов не остается другого спасения, кроме как опираться на институты национального государства. Надо что-то делать, чтобы сохранить хотя бы минимальный авторитет среди всё менее надежного населения. В таких услових, как на тонущем корабле, каждый за себя. Приходится жертвовать европейскими институтами ради собственного спасения.
Разногласия, выплеснувшиеся на саммите Евросоюза, есть ни что иное, как классический «кризис верхов», описанный у Ленина. Низы не хотят жить по-старому, а верхи не могут управлять по-старому. И что самое досадное, обе стороны прекрасно сознают это. От истории не спрячешься.
