реальностью, можно лишь постоянно повышая дозы пропагандистского воздействия. Мало того, что их эффективность снижается, но и стоят они всё дороже.
Если на первом этапе было выгоднее заплатить журналистам за поддержку «курса реформ», то на втором этапе выгоднее сделать уступку обществу. Журналисты стоить стали дороже, а общество - дешевле.
Социальная ответственность правящего класса выражается в простой формуле Александра Лившица: «Делиться надо». Пропаганду надо поддерживать фактами, ну, хоть изредка.
Теперь перед нами задача номер два, которая выглядит приблизительно так:
Задача №2: навести порядок в рядах самого правящего класса, стабилизировать систему.
Пропаганда №2: повысить жизненный уровень, обеспечить рост производства.
Средство №2: заткнуть рот журналистам, чтобы не мешали решать задачу №2.
Итог: порядок в рядах правящего класса навели, стабилизировать систему удалось, получилось также повысить жизненный уровень, обеспечить рост производства и заткнуть рот журналистам.
Все более или менее довольны, кроме журналистов. Вернее той небольшой части, которая не привыкла, что ей зажимают рот. Заметим, что средство №2 - дать денег - никто не отменял. Ни по отношению к лояльным, ни даже по отношению к нелояльным журналистам. Известно множество случаев, когда либеральных оппозиционных журналистов преследовали, сажали в кутузку. Но не известно ни одного случая, чтобы кто-то из них умер с голоду.
Можно считать, что если выполнение задачи №1 было успехом, то реализация задачи №2 завершилась просто триумфом. Но и тут была проблема. Несмотря на совпадение пропагандистского и реального эффектов, сама пропагандистская система крайне подорвана. Во-первых, за счет того, что вычищены наиболее талантливые кадры, которые умеют врать ярко и убедительно, а во-вторых, потому что пропаганда поставлена в слишком большую зависимость от реальности. В варианте №1 пропаганда слишком далеко оторвалась от фактической жизни, а в варианте №2 слишком к ней приблизилась. А это тоже неправильно: если жизнь изменится, рухнет и пропагандистская конструкция. Жизнь же, как назло, меняется.
Между тем власть мучительно пытается сформулировать для себя задачу №3. Не то, чтобы ей прежняя задача опостылела или нынешнее положение дел разонравилось. Но задача предыдущего этапа выполнена до катастрофической чрезвычайности, перевыполнена на сотни процентов и потому всякий смысл очевидно утратила. Это доходит даже до самого тупого чиновника, который теперь ломая язык пытается говорить о развитии и инновациях. Причем «инновации» эти (ну, что за слово непотребное!) обязательно должны происходить при полной стабильности и неизменности порядка. Как бы это попроще объяснить? Ну, в общем, чтобы всё было по-новому, но ничего не менялось.
Задача №3: сделать систему динамичной и эффективной, оставив всё как есть.
Пропаганда №3: повысить жизненный уровень, обеспечить рост производства.
Средство №3: ???
Если раньше вопрос состоял в соответствии реального смысла происходящего с пропагандой, то теперь проблема в выполнимости задачи. Mission impossible. Миссия невыполнима.
Чиновнику сегодня плохо. Его можно по-человечески пожалеть. Он не понимает задачу и не знает, как её решать. Пропагандистам тоже не позавидуешь. Одни (которые при начальстве) не видят средств для решения поставленной задачи, потому что чиновник не может ни сформулировать, ни разъяснить её. Другие (которые оппозиционные и либеральные) не понимают, кто является их противником, с чем бороться, а главное почему.
Утешает лишь то, что средство №1 никто не отменял.
Специально для «Евразийского Дома»
ВСЕ НА ПРОДАЖУ
Судьба человека и культура успеха
Итак, попса. Модное жаргонное слово, выражающее презрение интеллигенции к массовой культуре и самодовольство представителей все той же массовой культуры. В эпоху, когда материальный успех становится главной целью, сетования сторонников высокой культуры оказываются все более невнятными, тем более что сама цель не подвергается сомнению. Жалуются лишь на то, что не так он достигнут, как следует, не те пожинают его плоды, кто этого наиболее достоин. «А судьи кто?» - недоумевает мир массовой культуры. «Пипл хавает», - это цинично жаргонное высказывание может приводиться в качестве примера пошлости и презрения к массам. Но оно же становится символом своеобразного демократизма. Переведем это на другой язык. «Народ поддерживает».
Поскольку сторонники высокой культуры, как правило, презирают массы еще больше, чем они презирают попсу, то по большому счету все правильно. Массы по определению «дикие», «необразованные», лишенные вкуса и меры. Значит, они и получают ту культуру, которую заслуживают. Проблема не в том, что культура масс плоха, а в том, что интеллектуалам не перепадает достаточного финансирования, и нет у них прежнего ощущения статуса. Отсюда и вывод, который сам собой напрашивается: попса была всегда, только теперь занимает неподобающее ей большое место.
Не по чину берешь.
Если противопоставление «настоящей культуры» и «попсы» происходит на такой основе, возникает подозрение, что «настоящая культура» вполне заслужила свою гибель. Не имея возможности ничего предложить обществу, она, тем не менее, настаивает на всевозможных знаках внимания и почитания, которые изменившееся общество все менее склонно оказывать. При всей пошлости попсовой культурной практики, она выглядит куда более осмысленной и перспективной, чем высокая культура, демонстрирующая принципиальный и последовательный паразитизм.
К сожалению, однако, вопрос не исчерпывается противостоянием «попсового» и высокого в неком вечном и неизменном культурном пространстве, которого на самом деле не существует. Феномен попсы следует понять не через противопоставление «высокому», а на его собственной основе. Откуда он? Для чего? Для кого?
Самое простое определение, буквально лежащее на поверхности, - это варваризация культуры. Приспособление классики к вкусам варваров. Тонкости и нюансы, эстетические и философские сложности убираются, технические приемы и привычные элементы стиля остаются. Мебель стиля рококо может производиться на любой фабрике, и для этого совершенно не требуется проникнуть в душу французских аристократов XVIII века. И православный храм построить очень несложно: для этого не требуется глубоких религиозных переживаний. Главное знать, что наверху здания должна обязательно находиться позолоченная луковка с крестом.
В таком техническом смысле попса действительно была всегда, по крайней мере со времен Древнего Рима. Чем быстрее варвар приобщался к цивилизации, тем более этот процесс сводился к механическому копированию формальных приемов. Классика остается необходимым источником любой подобной продукции, ведь она отнюдь не предполагает новаторства. Напротив - тиражирование, массовое воспроизведение, упрощение.
Упрощать надо и для удобства массового культурного производства, и для доступности восприятия. Это та самая простота, которая хуже воровства. Через некоторое время уже невозможно понять, где копия, а где оригинал. Многократное копирование и воспроизведение создает самодостаточную стихию, в которой оригинал исчезает.
Ребенок, который постоянно употребляет конфеты «Мишки», рано или поздно увидит и картину Шишкина «Утро в сосновом бору». И поймет ее как дополнение к конфете. На худой конец, как первоисточник конфеты. Так лучше будет?
Самоочевидно, что попсовая культурная продукция не может быть авангардной, экспериментальной или новаторской, хотя она с легкостью впитывает в себя результаты прежних экспериментов: совершенно не важно, что авангард сорок, шестьдесят или сто лет назад бросал вызов классике, для массовой культуры новейшего времени он сам превращается в классику.
