— Когда и где ты пил чай?
— Я не пил чай.
— Когда ты поехал домой?
— Около семи, но я не уверен.
— Магазины закрываются в пять, по словам Джимми Друса, ты ушел из клуба около двух. Неужели ты ходил по магазинам три часа?
Иден покраснел и сердито, сказал:
— Нет, конечно. Я ездил в парк.
— В котором часу?
— Около четырех, может, чуть раньше. Но ты не сможешь это проверить, потому что я туда не доехал. Я вспомнил, что в парке полно народу, поэтому я остановился у обочины дороги и сидел в машине.
— Почему?
— Мне надо было подумать. А о чем, это не твое Дело, Грег.
Гилберт пожал плечами и вновь посмотрел в записную книжку.
— И сколько времени ты так просидел в машине? Кто-нибудь проезжал мимо?
— Нет. Я не обращал внимания на прохожих. А поехал я, когда стало темнеть. Я обещал Элис вернуться в девять или десять. Сначала я собирался пообедать в Найроби или по дороге. Но в конце концов решил поехать без обеда и поужинать дома. Я вернулся в девять и узнал… — Он не договорил и вновь уставился в окно.
Гилберт быстро произнес:
— Большое спасибо. А теперь ты, Эмили. Ты что-нибудь помнишь про подушку? Брала ли ты ее или, может, заметила, что ее не было на месте?
— Нет, — с сомнением в голосе заговорила Эмили, — Может, я ее и брала. Но, вообще-то, я этого не помню. И зачем она мне нужна? Может, ее брала Элис.
— Когда? Мы знаем, что она делала на протяжении всего дня, Утром она ездила за покупками в Найваша, днем находилась в своей комнате, пила с тобой чай на веранде, потом поехала с тобой на охоту, чтобы избежать неприятной беседы с юным Кеном Брэндоном, как я полагаю. Вернувшись с охоты, она отправилась в дом Макхемов с твоим поручением, Элис не могла в течение дня отнести подушку к холму. А ты помнишь подробно, что делала во вторник?
— Думаю, да, — нахмурилась Эмили, — Сейчас, минуточку… Я завтракала в постели и не вставала, пока Иден не уехал. Я попросила его забрать часы из ремонта, позвонить в аэропорт, чтобы проверить время прибытия Виктории, потом мы поговорили о покупке машины. Попрощавшись с Иденом, я поговорила с поваром, потом сказала Камау, что принести из овощей. Затем мы с Элис составили список покупок. Как только она уехала, я стала проверять записи о надоях. Потом Лайза пришла к Идену, но Захария сказал, что Идена нет дома. Она не хотела мне мешать и попросила передать, что просит подвезти ее в Найроби, если кто-нибудь из нас поедет в столицу, Я услышала, как залаяли собаки, и пошла посмотреть, кто пришел. Но Лайза уже была на полпути к своему дому, и я не стала ее возвращать.
— Собаки всегда лают, когда кто-то подходит к дому? — уточнил Грег.
— Если они поблизости. Но они сразу перестают лаять, если знают человека.
— Когда приходила Лайза?
— Без двадцати одиннадцать, Элис только что уехала. Потом в одиннадцать приходил по работе Джилли, пробыл минут тридцать. Ушел, когда приехали Брэндоны. Мы выпили кофе, и Гектор пошел поговорить с Камау: он собирался купить у нас корм. Я разговаривала с Мабел.
— О чем?
Вопрос прозвучал обыденно, и Эмили начала отвечать, совершенно не задумываясь о том, до чего она может договориться.
— Мабел видела машину Элис в Найваше и знала, что ее не будет дома. Она хотела поговорить со мной, потому что беспокоилась о…
Эмили внезапно замолчала, покраснела пятнами, как краснеют старики, и твердо сжала губы.
Иден безжалостно усмехнулся и договорил за нее:
— О Кене. Не беспокойся, дорогая бабуля, это не секрет. Что хотела Мабел? Чтобы ты отправила Элис в Англию, домой, или положила ей в суп мышьяк?
— Иден! — Вновь голос Эмили зазвучал резко и властно, в нем чувствовалась злость.
— Извини. Я понимаю, что в данных обстоятельствах это была глупая шутка. Но ты должна признать, что Мабел слишком носится со своим драгоценным Кеном. Элис не виновата, что мальчишка был в нее безнадежно влюблен. Видит Бог, она сделала все, что смогла, чтобы охладить его ныл. Ей было совсем не легко, ведь Кен постоянно грозил самоубийством и вел себя как плохой актер, готовящийся сыграть Гамлета. Жаль, что она мне не позволила разобраться с мальчишкой.
— Она поступила правильно, — сказала Эмили. — Она с пониманием отнеслась к его поведению, будто у ребенка корь или режутся зубы, через это проходят все дети, но у некоторых проходит легче, у других тяжелее. Он бы вскоре пережил свою любовь. Но если бы ты вмешался и прочитал ему мораль, мы бы имели кровную вражду между Брэндонами и де Брет, а никто этого не хотел. Гектор и Мабел мои хорошие друзья и хорошие соседи, — просто Кен — их ахиллесова пята.
— Кен — испорченный эгоистичный щенок, считающий себя чем-то средним между Байроном и Сердитым Молодым Человеком, — ледяным тоном произнес Иден. — Рада него ему сходить с ума, волноваться? Ему надо только попросить — и ему принесут на тарелке.
— Может быть, именно по этой причине. Он впервые почувствовал, что стал взрослым и теперь ему не все достанется так легко, как в детстве. Сейчас он просто ищет виновного, а вырастет — и поумнеет, — вздохнула Эмили.
— Вернемся к Мабел, — твердо сказал Гилберт. — Как долго пробыла она во вторник утром? Могла ли она взять подушку?
— Конечно, нет. Зачем бы ей понадобилась эта подушка? — возразила Эмили.
— Вопрос стоял не так. Вопрос в том, могла бы она взять подушку? Или она все время пробыла с тобой?
— Нет, — нехотя признала Эмили. — Все получилось так глупо. Наверное, я не слишком сочувственно отнеслась к словам Мабел, и она обиделась. Она сказала, что подождет Гектора в саду, а я вернулась в кабинет. Но если ты считаешь, что Мабел имеет отношение к убийству Элис, ты просто сошел с ума! Понятно, что она расстроилась из-за влюбленности Кена, ну и все. Не трогала она эту подушку, если только…
Она нахмурилась и замолчала, а Грег спросил:
— Что?
— Вообще-то, она могла взять подушку и сидеть на холме, ждать Гектора. Мне не приходило это в голову. Ну, вот и нашлось простое объяснение.
— Замечательно, но почему Мабел не призналась? Мы всех спрашивали про подушку на следующий день, — сказал Грег.
— Может, она забыла, — безучастно проговорила Эмили.
— Вероятно. Но мы поможем освежить ее память. Что ты делала потом, до трагедии?
— Ничего особенного. Элис вернулась около часа дня. После обеда я отдыхала. В полпятого мы пили чай на веранде. Заявился Кен, пришлось его пригласить к столу. Он заявил, что хочет поговорить с Элис. А я сказала, что разговор придется отложить, так как мы уезжаем на охоту. Я боялась, что он останется ждать нашего возвращения. Но он ушел.
— Когда вы вернулись?
— Примерно без четверти шесть. Только тогда я вспомнила просьбу Лайзы. Элис вызвалась сходить к ним и передать, что в четверг я поеду в Найроби встречать Викторию и смогу ее взять с собой. Мне не надо было отпускать Элис. Но откуда я могла знать?
Голос Эмили задрожал и смолк. Иден бросился к ней, обнял.
— Не надо, бабуля. Это не твоя вина. Тебе не в чем: винить себя,
Эмили проговорила еле слышно:
— Нет, есть. Если б я только не послала ее… Иден резко заговорил:
