Эм. Ведь таким образом лучше всего замаскироваться даже худому и маленькому человеку, на него никто не обратит внимания, подумав, что это Эм.
— Худой человек, — повторила Мабел как в трансе. Внезапно та же мысль, что поразила Грега Гилберта, осенила и Мабел. — Подушка! Вот почему… Нет, это невозможно.
— Что невозможно? — озадаченно спросила Виктория,
— Отпечатки, — смущенно ответила Мабел. Она взяла себя в руки и улыбнулась несколько натянуто. — Трудно что-нибудь решить определенно. Кому понравится, когда слуги находятся под подозрением, а Эм всегда такая упрямая. Для нее это мучительно. Видимо, это все-таки кто-то из слуг
— Я не знаю, — искренне ответила Виктория и, решив переменить тему разговора, спросила: — А что это за странные кучки грязи, из которых идет дым?
— Древесный уголь. А что думает Эм…
— Древесный уголь? Но ведь это грязь и торф!
— Древесный уголь внутри, — терпеливо объяснила Мабел. — Когда умирает дерево, его разрезают в длину, обкладывают грязью в больших количествах — видите, это траншеи, оттуда брали землю и торф, потом с одного конца поджигают. Дерево горит медленно, неделями, а потом получается древесный уголь. А ваша тетя действительно думает, что убийца был одет в ее джинсы? Должна же она знать, все ли джинсы на месте. Да их трудно было бы украсть.
Виктория сдалась:
— Одна пара джинсов пропала. Тетя Эм говорит, что их легко украсть с веревки. Я сегодня посмотрела — правда. Вы бы тоже могли снять с веревки белье, если бы захотели, та тропинка, где мы встретились, проходит рядом с местом, где сушат белье.
— О да, наверное, это возможно. Как безрассудно вешать веревки с бельем там, где их не видно из дома. Это на руку мелким воришкам. А шляпа? Что, одна шляпа тоже исчезла?
— Нет. Но любая большая шляпа сгодится в сумерках.
Миссис Брэндон посмотрела на свою шляпу с широкими полями и уронила ее, словно та ее укусила, потом торопливо наклонилась и подняла. Она снова нахлобучила шляпу на разлохматившиеся кудряшки и сказала, с трудом переводя дух:
— Здесь ужасно жарко, весь этот дым… Может, вернемся в дом? Эм, наверное, закончила работать с бумагами, а мне бы хотелось выпить шенди.
Она пошла первой между акаций по высохшей траве к зеленым зарослям из бамбука; деревья стояли стеной, за которой начинался сад. Придя в дом, Мабел отправилась звонить мужу.
Виктория пошла приготовить холодные напитки и увидела в гостиной Идена, который прохлаждался чем-то более крепким, чем шенди.
— Привет, Вики. Что выпьешь? Скотч или водку? Есть джин, а может, пиво? Лучше привыкай пить, вполне вероятно, что нам опять грозит обед из хлеба с сыром. Вся домашняя прислуга в истерике после вопросов о пропавших джинсах бабушки! Ну и дела!
Виктория засмеялась:
— Я привела миссис Брэндон. Она звонит мужу, чтобы он за ней заехал. Она хочет выпить шенди, и я тоже. Есть лед?
— Полно. Я только что принес целую вазу льда из холодильника. Тебе повезло, еще осталось пиво. Полагаю, Мабел пришла узнать последние сплетни. Она уже провела допрос с пристрастием?
— Да, — призналась Виктория. — Я попыталась увильнуть, но не удалось. Она ужасно любопытна.
— Она ужасно напугана! — поправил ее Иден, смешивая эль и имбирное пиво в графине.
— Почему она напугана?
— Потому что ее юный сынок был влюблен в мою жену.
— Но это не причина, — удивилась Виктория.
— Нет? — Иден положил в напиток кубики льда и пододвинул Виктории. — Ты не знаешь Мабел, она боготворит свою заблудшую овечку, и, думаю, ее гложет сумасшедшая мысль: Элис отвергла Кена, тот мог разозлиться и решил ее убить, предпочитая видеть ее мертвой, чем потерянной для него навсегда. Этакая драма в духе Отелло, но совершенно нелепая! Я не говорю, что Кен не мог так поступить. Он как раз типичный представитель породы истеричных молодых людей, вернее, ослов, о которых нам сообщают воскресные газеты, что такой-то убил свою бывшую возлюбленную гаечным ключом, так как она его бросила. Но у Мабел не хватает ума понять, что, если б Кен убил Элис, он бы застрелился через несколько минут после совершенного убийства. Если только у него не было каких-то, неизвестных нам, причин желать смерти Элис, но это совершенно абсурдно. Если б кто-нибудь открыл Мабел глаза, она бы не суетилась так глупо попусту. Но это совершенно невозможно.
— Почему? Так не принято?
— Нет, дорогая. Просто я, например, не желаю, чтобы мне выцарапали глаза. Попробуй только намекнуть Мабел, что такая мысль пришла ей в голову. Она будет отрицать до последнего вздоха и никогда не простит тебе эту догадку. Но подсознательно она в страшной панике. Зачем же еще ей изобретать предлоги, чтобы бродить по округе, задавать бесчисленные вопросы и вести себя как взволнованная наседка. Милая Мабел! Лучшее, что мы можем для нее сделать, — добавить двойной виски в ее шенди.
Он сделал себе крепкий коктейль и поднял бокал:
— За тебя, любимая. Пусть случившееся не поколеблет твою стойкость. Ты слишком мила, чтобы быть замешанной в дело об убийстве. Держись в стороне, Вики.
Прозвучала ли в его голосе нота предостережения, нечто большее, чем обычное желание уберечь ее от огорчений? Неприятная мысль пронзила Викторию, словно мелкая рыбешка блеснула на солнце, выпрыгнув из воды. Видимо, отражение этой мысли наложило отпечаток на выражение ее лица, так как Иден поставил бокал, подошел к ней, положил руки ей на плечи и сказал, глядя прямо в глаза:
— Мне невыносима мысль, что мы втягиваем тебя в наши трудности. Если б я был человеком с сильной волей, решительным и готовым к самопожертвованию, а не слабым эгоистом, я бы настоял на твоем отъезде. Но я не буду этого делать, потому что ты единственный бриллиант в куче нынешних стекляшек
Он улыбнулся ей, и опять сердце Виктории замерло. Его руки крепче сжали ее плечи, молчание затянулось.
— Ах, Вики, — выдохнул Иден, и голос его дрогнул. — Какой я был дурак!
Он внезапно отпустил ее, взял бокал и графин с шенди и сказал:
— А вот и Мабел. Пойдемте пить на воздух.
Затем повернулся и направился на веранду. Виктория шла за ними и в коридоре увидела Джилли и Эм, выходящих из кабинета.
— А! — Макхем с энтузиазмом посмотрел на графин в руке Вики. — Выпивка! Мне просто необходимо выпить после того, как мы целый час посвятили проблеме молока (единственный жуткий напиток, которого я никогда не пью). Иден, есть что-нибудь покрепче шенди?
— Ты найдешь обычный ассортимент в шкафу в столовой, — ответил Иден — Угощайся!
— Спасибо, с удовольствием. А ты, Эм?
— Я ничего не буду, спасибо. Не люблю пить в середине дня, — пробурчала Эм, усаживаясь в кресло.
— Ты не понимаешь, какого удовольствия себя лишаешь, — сказал Джилли и исчез в столовой.
Мабел взяла стакан с шенди и села на диван у стены веранды. У спинки дивана лежали три яркие подушки, четвертая, видимо, все еще находилась у полицейских. Мабел посмотрела на хозяйку с озабоченным видом.
— Ты плохо выглядишь, Эм. Тебе надо попросить тоник у доктора Норта.
— Спасибо, Мабел. У меня нет желания заполнять желудок бесполезными снадобьями. Я просто устала. Устала от канцелярской работы, от глупых вопросов и от полиции, которая каждый день появляется у меня и расстраивает слуг. Молодой Хеннеси еще здесь, Иден?
— Нет. Он довел до истерики поваров и удалился писать отчет. Скорей всего, как только Грег прочтет его, он сам пожалует сюда.
