утиными перьями.
Мэтт тихо рассмеялся при виде этого забавного зрелища. Но затем снова вернулся к своим нелегким размышлениям.
Хотя он в основном восстановил силы, но путь до Санта-Фе был неблизок. Пешком он займет несколько дней. Вот если бы достать лошадь! Правда, придется отправиться совсем в другую сторону, но его старый приятель Ангус Макфи непременно одолжит ему лошадь.
Два года прошло с тех пор, как он последний раз останавливался в горной хижине своего партнера. После того как двенадцать лет назад Ангус потерял всех своих близких и перебрался в горы, с ним стало очень тяжело общаться. Человек, который когда-то помог Мэтту начать новую жизнь и обучил всем известным ему картежным хитростям, теперь отказался от общения с людьми, предпочтя жизнь отшельника. Но Мэтту старый ворчун был всегда рад. Мэтт покинул уютную долину в тот же день после полудня. Пума отправилась за ним, к его тайной и не вполне объяснимой радости. С того момента, как они разделили между собой добычу, между ними установился новый, совершенно необычный уровень доверия. И хотя кошка в основном сохраняла уважительную дистанцию, но время от времени все же приближалась к нему на расстояние нескольких шагов.
Когда они добрались до каньона, где находилась хижина Ангуса, поведение пумы резко изменилось. Она застыла на краю леса и категорически отказалась сделать хотя бы шаг по открытому пространству. Шерсть на ее загривке поднялась, клыки обнажились в тихом рычании. А затем она зашипела так же устрашающе, как и при их первом знакомстве. У Мэтта в тот же миг кровь застыла в жилах.
Мэтт остановился, припал к земле и принялся оглядывать территорию. Но все казалось вполне мирным. Отсюда он видел бревенчатую хижину, примостившуюся у основания скалы возле горного ручья, прорезающего дно ущелья. Тонкая струйка дыма поднималась над трубой. Вот только загон возле дома стоял открытым, и там не было ни одной лошади, на которых так рассчитывал Мэтт. Возможно, Ангус куда- нибудь отправился. Хотя на него не похоже, чтобы он уехал и оставил огонь в очаге.
Мэтт настороженно наблюдал еще несколько минут, но так и не заметил ничего подозрительного. И тем не менее инстинкт говорил ему об опасности. Он поднялся и вынул из кобуры револьвер.
Он не пошел к хижине напрямик, а начал обходить открытое пространство перед домом, стараясь держаться под прикрытием деревьев. Пума неслышно двигалась за ним краем леса, чуть в отдалении, прячась за кустарниками. Он видел, как она напряжена, кончик хвоста чуть подрагивал.
Достигнув края леса, Мэтт помедлил еще несколько мгновений, а затем вышел на открытое, залитое солнцем пространство. Он держался настороже, готовый в любой момент отразить нападение. Пума остановилась и через мгновение скрылась в лесу.
Добравшись до хижины, Мэтт оглянулась. Пума исчезла.
Неожиданно для себя он испытал острое разочарование и печаль утраты. Два очень напряженных дня они провели вместе, медленно и осторожно учась уважать и доверять друг другу, и вот теперь в одно мгновение все кончилось, потому что ему, Мэтту, понадобилась помощь другого человеческого существа. Но Мэтт хорошо понимал, что дикая кошка может выжить только в том случае, если будет держаться как можно дальше от людей. И все же ему было сейчас очень грустно. Увидит ли он еще когда-нибудь своего духа- хранителя?
Мэтт взвел курок “кольта” и осторожно заглянул в окно. Перевернутая, разбитая мебель и разбросанные по всей комнате вещи свидетельствовали о недавней драке.
Постоянно оглядываясь и в любую минуту ожидая нападения, Мэтт принялся обходить хижину. Завернув за угол, он резко выдохнул и застыл на месте.
На пороге заднего крыльца, распростершись навзничь, лежал хозяин хижины.
Мэтт подбежал к старику и опустился возле него на колени. Его бородатое лицо представляло собой один сплошной синяк. Верхняя часть рубашки была залита кровью. Он еще дышал, но еле слышно и неровно. Мэтт сразу понял, что минуты его сочтены. Ни один человек не сможет выжить с такой дырой в груди.
Черт возьми! — Он откинул седые волосы со лба Ангуса. Как же он ненавидел это состояние беспомощности! Слишком многие дорогие ему люди умерли на его руках: его родители, отец Мендоза из миссии, а теперь вот Ангус.
Веки раненого задрожали и медленно поднялись.
— Мэттью? Это ты, мой мальчик?
— Да, я, старый ты пройдоха, — сказал Мэтт, стараясь, чтобы голос его звучал бодро. — Кто сделал это с тобой, Ангус?
— Чертовы Хейли. Хотели заставить меня сказать, где мой тайник. А когда я отказался, застрелили. — Ангус хотел подняться, но тут же снова повалился и застонал.
Ярость бешеной волной поднялась внутри Мэтта. Эти бандиты сначала устроили на него, Мэтта, засаду, а потом отправились грабить одинокого отшельника. Они избили свою жертву и, потеряв терпение, застрелили, так ничего и не узнав. Очень похоже на этого безумного подонка Клива. Братья Хейли, известные грабители и воры, теперь взялись и за убийства. Сначала он сам, теперь Ангус… но старику повезло меньше. Им придется заплатить за это.
Мои дела плохи, верно? — хрипло спросил Ангус. Тонкая пелена слез затянула его глаза.
У Мэтта язык не повернулся соврать, да старик и сам все понял.
— Прости. Я ничего не могу сделать.
— Дьявольщина. — Ангус протянул дрожащую руку и ухватился за край рубашки Мэтта. — И это именно тогда, когда я готов был сорвать такой куш, о котором раньше не мог и мечтать.
— Перестань двигаться, упрямый ты мул. Так ты толь ко теряешь еще больше крови.
Ангус тяжело вздохнул. Его хватка ослабла, рука безвольно упала на землю.
Я рад тебе. Знаешь, ты всегда мне был все равно что сын.
У Мэтта сжалось горло, он не мог говорить.
Наверно, я не должен был бросать тебя тогда. Ты ведь был еще совсем малец. Может, ты все еще нуждался во мне эти годы. Но когда умерла моя Марла, я просто больше не мог видеть лица людей.
Ангус замолчал, с тоской вспоминая хорошенькую владелицу салуна, погибшую так нелепо во время одной из перестрелок, вспыхнувших в салуне во время игры в покер. Возможно, Ангус до сих пор винил себя в ее смерти.
— Не тревожься обо мне, Ангус. Мы были вместе самые трудные для меня четыре года. Когда мы расстались, мне уже исполнился двадцать один, и я был вполне готов к самостоятельной жизни.
— Я хочу, чтобы тебе досталось все, что у меня есть, Мэттью.
— Но я не могу ничего принять, Ангус. — Мэтт напрягся. — Я ведь не член твоей семьи.
— Черт, ты все равно что мой сын! Да у меня больше никого и нет. Давай не будем тратить на споры время, которое еще у меня осталось. Возьми все золото, ты знаешь где, в тайнике под половицей. Но это не самое главное. Вот здесь, расстегни мне рубаху.
Мэтт поспешил выполнить просьбу умирающего.
На окровавленной груди старика Мэтт увидел гладкий камень овальной формы, на поверхности которого был вырезан какой-то рисунок. Рисунок напоминал кугуара, если не считать пятен на шкуре. Изображение отдаленно походило на примитивные рисунки индейцев, но по сравнению с ними показалось ему более сложным. Оставалось лишь сожалеть, что пуля не попала на дюйм правее, в камень. Ангус был бы сейчас невредим.
— Что это? — спросил Мэтт.
— Сам не знаю, но это… часть головоломки. — Голос его звучал все слабее. — Ты должен найти… Ты всегда любил такие штуки…
— Головоломка? О чем ты?
— На Столовой горе. На вершине… — затрудненное дыхание мешало Ангусу говорить. Теперь каждое слово давалось ему с трудом.
— Помолчи, Ангус, черт с ним со всем, побереги силы.
— Нет времени. Это гораздо лучше… Это чертовски лучше всего… что я когда-либо находил. Нельзя так оставить.
— Ты должен… — Собрав последние силы, Ангус с трудом поднял руку и ткнул пальцем в лоб
