Святые небеса! Я совсем забыл! — воскликнул Мэтт, обращаясь к светлеющему на востоке небу. Затем опустил голову и, чуть усмехаясь, взглянул на Элли. — Когда мне было восемь, меня укусил скорпион. Моя бабушка заварила мне чай из ивовой коры, чтобы снять воспаление. Я помню, что пил этот чай, и лихорадка у меня прошла. Бабушка была из племени навахо, она знала толк во врачевании.
Элли судорожно вздохнула, немного успокаиваясь. Хотя его бред по поводу воинов и кугуаров не имел смысла, воспоминание о лекарственном снадобье было вполне разумным. Что ж, это могло сработать. Но, несмотря на проснувшуюся надежду, она все еще сомневалась в его здравом смысле, а потому спросила обеспокоенно:
— Вы уверены, что можете доверять своей памяти? Что, если на самом деле кора ивы окажется ядом?
— Я помню совершенно точно, верьте мне.
Он сказал это таким серьезным, торжественным тоном, что Элли почти успокоилась.
— Хорошо. Как мне приготовить этот отвар?
— В моей сумке есть маленький котелок. Срежьте не много коры, очистите от поверхностного, самого грубого слоя, а затем залейте водой и покипятите примерно полчаса. Я не уверен во времени. Я только помню, что жидкость была темно-коричневой и по вкусу напоминала стельку от сапога.
Впервые за все время их пути Элли облегченно улыбнулась.
— Но для начала давайте выберемся отсюда. Мэтт не двинулся с места.
— Элли, — сказал он каким-то странным тоном.
— Что-то случилось? — забеспокоилась она.
— Вода и так уже доходит мне до бедер. Еще немного, и вашей стыдливости будет нанесен серьезный урон.
— О! — только и смогла она прошептать, заливаясь краской. Память услужливо подсунула ей картинку, виденную ночью в номере гостиницы: упругие ягодицы и мускулистые длинные ноги, освещенные лунным светом…
— Отсюда я уже вполне смогу добраться сам. Спасибо.
— Я только… в таком случае, может быть, я займусь вашим отваром?
— Прекрасная идея, — согласился он.
Мэтт опустил голову и лбом коснулся на миг ее волос. Затем поспешно отступил.
Элли стремглав побежала к берегу. Если он ставил себе целью смутить ее, то справился с этим великолепно. Она выбралась на берег, изо всех сил стараясь не обернуться. Просто на тот случай, если он вдруг окажется недостаточно скромным… или чтобы не опозориться, если она вдруг вовремя не сможет отвести взгляд…
Поставив воду на огонь, Элли вытащила свой кинжал и поспешила вниз по реке, к заросли ив. Когда она вернулась с ивовой корой, Мэтт уже закончил покрывать новым слоем глины ноги и принялся за руки. Одеяло, завернутое вокруг его талии, скрывало бедра, но полностью открывало голую грудь. Элли перевела дыхание. Ей отчего-то показалось, что одеяло — это не лучшее решение.
Закончив с ивовой корой и поставив котелок на огонь, Элли снова обратила свой взор на Мэтта. По всей видимости, глина выполнила свою задачу. Муравьиные укусы на его груди потеряли свой устрашающий вид. Сидя на корточках, он старательно намазывал на себя глину, повернувшись к ней спиной. Элли вздохнула. Ярко-красные волдыри покрывали всю спину между лопатками.
Ох, Мэтт, твоя бедная спина!
Он поднялся на ноги, и чуть покачиваясь, повернулся к ней лицом.
Я не мог раньше достать это место, чтобы наложить глины, — сказал он, словно защищаясь.
Но почему он так напряжен? Казалось, рядом просто Нет ничего, что могло бы его смутить или обеспокоить.
Может быть, я помогу?
Он сжал челюсти, так что на щеках заходили желваки.
Я могу сам справиться, — сказал он сквозь стиснутые зубы.
Элли выразительно закатила глаза. Ей никогда не постичь всю глубину саморазрушительной мужской гордыни.
Ну, тогда придется лечь на спину и кататься по глине, как поросенку, чтобы глина облепила спину.
Очень смешно, — буркнул он. — В этом нет никакой нужды. И потом я и так доставил вам множество хлопот.
— И вы еще упрекали меня в упрямстве и нежелании принимать чужую помощь? Ну-ка, повернитесь наконец или мне придется это сделать насильно.
— Насильно? — Его взгляд был полон иронии.
— В том состоянии, в котором вы сейчас находитесь, едва ли это окажется слишком трудным, — заявила она лукаво.
Своими поддразниваниями она так и не смогла вы звать его обычную улыбку, наоборот, казалось, он стал еще мрачнее.
— Элли, я действительно не думаю, что тебе стоит это видеть.
— Глупости. Я видела и лечила куда более серьезные раны.
— Кто говорит о ранах? — вздохнул Мэтт, медленно поворачиваясь к ней спиной, и добавил мрачным тоном: — Ладно, но не говори, что я тебя не предупреждал.
Присмотревшись, Элли охнула. Под вспухшими красными муравьиными укусами виднелись длинные тонкие шрамы, исчертившие всю спину Мэтта. Ее семья всегда протестовала против дурного обращения владельцев шахт со своими рабочими, поэтому она могла узнать шрамы of кнута, оставленные на спине. Это были старые шрамы, глубоко врезавшиеся в мускулы и едва заметные, так что их можно было различить только с такого близкого расстояния, как сейчас.
Каким же чудовищем надо быть, чтобы выбрать такую форму наказания?
— Кто это сделал с вами?
— Это долгая история, — сказал он мрачно.
— А разве похоже, что я куда-нибудь спешу?
— Может быть, теперь, когда вы узнали, какого сорта человек ваш партнер…
— Какой же? Человек, который не смог защитить себя от чьей-то бессмысленной жестокости? — воскликнула она, возмущенная его самоуничижением. — Как вы можете думать, что я настолько ограниченна?
— Но я вовсе не…
— Пожалуйста, избавьте меня от проявлений чрезмерной мужской гордости. Эти шрамы довольно старые. Когда это случилось, вы, наверное, были очень молоды?
— Пятнадцать.
Гнев Элли мгновенно остыл. Пятнадцать? Она вспомнила своего брата Дерека в этом возрасте — непокорный, гордый, с обостренным чувством собственного достоинства, пытающийся самоутвердиться. В эти годы жизнь молодого человека достаточно трудна и без кошмара изощренных пыток. Можно было представить, как страдал пятнадцатилетний паренек не только от физических, но и от душевных мук. Слезы набежали на глаза Элли, мешая видеть. Очень нежно она провела кончиками пальцев по следу, навсегда оставшемуся как напоминание о прошлом. Мэтт резко выдохнул. Элли отдернула руку, испугавшись, что невольно причинила ему боль, физическую или душевную, или обе сразу.
— Как это случилось, Мэтт? — прошептала она. Он медленно повернулся лицом к ней.
— Вы когда-нибудь слышали о команчерос?
— Нет.
Когда-то они были здесь постоянной угрозой, но с тех пор, как мексиканские власти объявили на них охоту, их почти всех уничтожили. Эти банды состояли из обозленных людей, которых привлекало насилие: дикие команчи, не пожелавшие жить в резервации, дезертиры из армии, мексиканские бандиты, метисы и другие полукровки, не нашедшие себя ни в мире индейцев, ни в мире белых, и прочий другой сброд.
— Такие, как братья Хейли?
