он из-за неожиданного ареста; с другой стороны, невозможно было доказать, что он замешан в чем-то криминальном. Репортер ждал следователя с колотящимся сердцем, но мозг у него работал совершенно спокойно.
Колвин вошел почти бесшумно, уселся за стол и приказал полицейскому:
– Оставьте нас.
Конуэй сказал:
– Я ирландский гражданин. Я не совершил никакого преступления. Протестую против незаконного задержания.
– И вы наверняка требуете, чтобы вызвали представителя вашего посольства, да? – вежливо осведомился Колвин.
– Я надеюсь, что меня немедленно отпустят, – сказал Конуэй. – Во всяком случае, так поступил бы любой мало-мальски разумный человек. Надеюсь, что вы из таких. Если я ошибаюсь, то придется беспокоить посольство.
– Ясно. Очень рациональный подход. – Колвин сцепил пальцы и пристально посмотрел на Конуэя. – Мне кажется, у вас немалый опыт в подобных делах.
– Вы не первый полицейский, с кем мне приходится беседовать.
– Не сомневаюсь. – Колвин открыл паспорт задержанного и перелистал страницы. – Я вижу, вы много путешествуете. Где именно вам приходилось общаться с полицией?
– В разных местах.
– Вы и в Испании были? Насколько я слышал, там полиция работает основательно.
– Когда в стране гражданская война, полиция – не самое страшное, с чем приходится сталкиваться, – ответил Конуэй.
– Еще бы. Вы там были в качестве журналиста?
– Да.
– На стороне республиканцев?
– Нет.
– Значит, на стороне немцев? – заинтересовался Колвин. – Вы провели там достаточно много времени.
– Два года.
– Но это было еще до мировой войны. Были ли у вас там проблемы с полицией?
– Ничего серьезного. Время от времени меня вызывали для беседы. Полиция там приглядывает за гражданами нейтральных стран. Кстати говоря, я и теперь гражданин нейтральной страны.
– Знаю. Но наша страна находится в состоянии войны. А это много меняет. – Голос Колвина посуровел. – Иные законы, чрезвычайное положение и все такое.
– В Германии то же самое. Только еще строже, чем у вас.
– И жестче, чем у нас, – согласился Колвин.
Он ждал, пока ему доложат о результатах обследования телефонной будки. Может быть, Конуэй оставил там окурок, еще что-нибудь... Но это не будет доказательством. Даже отпечатки пальцев ничего не докажут.
– По-моему, вы похожи на шпиона, – сказал он и с удовлетворением отметил, что Конуэй судорожно сглотнул – кадык у него дернулся вверх и вниз.
– Полицейским всегда кажется, что журналисты – шпионы, – парировал ирландец.
– А вы шпион или нет?
– Не говорите глупостей. Я корреспондент, работаю репортером уже много лет. Уверяю вас, что многие крупные газеты заинтересуются моим арестом.
– Вы имеете в виду ирландские националистические газеты вроде «Айриш индепендент»?
– Я на них не работаю.
– Почему вы бежали по улице? От кого вы скрывались?
Все они работают одинаково, подумал Конуэй. Отвлекают внимание незначительными вопросами, потом атакуют в лоб.
– Знаете, человеческое существо может передвигаться двумя способами: ходьбой и бегом. Во втором случае передвижение происходит быстрее. Я тоже иногда бегаю.
– Просто бегаете, и все? Неожиданный импульс охватывает вас, и вы пускаетесь в бег?
– Да, представьте себе.
– Особенно если рядом появился полицейский автомобиль?
– До сих пор у меня не было такой реакции, – ответил Конуэй. – Но если полиция собирается вести себя со мной подобным образом и дальше, возможно, я возьму это себе за правило.
Он слишком уверенно держится, подумал Колвин. Возможно, это признак невиновности. Но опыт в беседе с полицейским и невиновность как-то плохо сочетаются между собой.
– Что вы делаете в Ковентри?
– Хотел написать статью об ирландцах, которые помогают англичанам выиграть войну.
– Почему именно Ковентри?
– Я был еще в Лестере и Брэдфорде.
– Понятно. Значит, ездили в Брэдфорд? – Колвин снова зашелестел страничками паспорта. – Посетили Британию, вернулись в Ирландию, приехали вновь. Зачем вы уезжали в Ирландию?
– Хотелось попить хорошего ирландского пивка, – ответил Конуэй.
– Вы гурман?
– Думаю, что да.
Дверь приоткрылась. Колвин поднялся и вышел. Снаружи стоял сержант. Он отрицательно покачал головой:
– В телефонной будке ничего, сэр. Ее утром, должно быть, мыли. Ни единого окурочка. Хотите, наши эксперты поработают там как следует?
– Не нужно.
Колвин вернулся в кабинет и снова сел напротив Конуэя.
– Так вы любите ирландское пиво?
– Я ведь ирландец.
– Далеко же вы за ним отправились.
– Еще раз повторяю, я ирландец.
– Как же вы за границей обходились без него столько лет?
Конуэй ухмыльнулся:
– Послушайте, совершенно очевидно, что я ни в чем не виноват. Почему бы вам не признать этот факт?
– Отвечайте на вопрос.
– Про пиво? Да, за границей я ужасно без него мучился. Весь покрывался сыпью. Поэтому я и уехал из Германии.
Колвин посмотрел на репортера жестким взглядом. Он никак не ожидал встретиться с таким тертым типом.
– Есть одна вещь, которая меня интригует.
Конуэй выжидательно молчал.
– Дело вот в чем. Все время я пытался разобраться в вашем характере. Нарочно обозвал вас лжецом, шпионом, дал понять, что не верю ни единому вашему слову. А вас, судя по всему, это совершенно не тревожит. Вы и не думаете обижаться.
– Понимаете, все полицейские одинаковы. Им хочется, чтобы ты вышел из себя. Все вы ведете себя примерно по одному сценарию. У нас с вами сейчас акт первый. Акт второй начнется, когда придет большой, сильный, грубый полицейский, который начнет мне угрожать.
– А акт третий?
– Вы превратитесь в моего друга и защитника. Будете оберегать меня от вашего грубого и нехорошего напарника.
В дверь постучали, и вошел Кларк.
