– Я, господин гауптштурмфюрер.
– Сообщите коменданту Рупрехту, что я прибыл, – рявкнул Раш.
– Слушаюсь, господин гауптштурмфюрер. Правда, он сейчас спит. Могу я узнать...
– Так разбудите его. Скажите, что прибыл гауптштурмфюрер Раш из Берлина.
– Слушаюсь, господин гауптштурмфюрер.
Ефрейтор схватил трубку и трясущимся пальцем начал набирать номер.
– Сколько у вас людей? – спросил Раш.
– Трое. Замок временно законсервирован, господин гауптштурмфюрер.
– Где остальные? – спросил Раш, морщась от запаха пота и табачного дыма.
– Вон там, господин гауптштурмфюрер. Они спят.
Штамер снова набрал номер, опасливо поглядывая на Рыцарский крест, висевший на шее офицера.
Раш вошел в соседнее помещение. Там на деревянных койках спали двое солдат. Он ткнул сначала одного, потом другого стволом автомата. Когда они проснулись, Раш приказал им немедленно вставать. Оба вскочили и вытянулись по стойке «смирно». Вид без мундиров у них был совсем жалкий. Раш увидел, что оба, как и ефрейтор, далеко не молоды.
– Телефон не отвечает, господин гауптштурмфюрер, – сказал ефрейтор.
– Немедленно возьмите щетки, тряпки и приведите помещение в порядок. Это черт знает что такое!
– Слушаюсь, господин гауптштурмфюрер, – хором ответили солдаты и с облегчением убрались с глаз начальства.
– Все еще никто не отвечает, – смущенно пробормотал ефрейтор и вдруг воскликнул: – Вот, соединился!
Он протянул Рашу трубку.
– Доложите сами, – процедил Раш.
– Слушаюсь, господин гауптштурмфюрер. Господин комендант, здесь, в караульном помещении, находится гауптштурмфюрер Раш. Хочет вас видеть... Так точно, из Берлина.
Ефрейтор опустил трубку.
– Он выйдет к воротам, господин гауптштурмфюрер.
Раш кивнул.
– Когда я выйду из замка, ротенфюрер, караульное помещение должно сиять ярче золота, понятно?
Он направился к двери, и ефрейтор бросился вперед, чтобы открыть створки.
– Запомните, что я сказал, – бросил на прощание Раш.
В сопровождении Зауэра он спустился по лестнице, свернул направо и зашагал к воротам. Лицо Раша было совершенно невозмутимо, но пульс учащенно бился. Вполне возможно, что Рупрехту известно о его «измене». Конечно, это маловероятно, но не исключено. Ничего, как только откроются ворота, все выяснится.
– Держать пистолет наготове, – приказал он Зауэру.
– Слушаюсь.
Раш посмотрел налево, направо, убедился, что зрительная память его не подвела. С восточной стороны замок был защищен двадцатиметровой расщелиной, почти отвесным обрывом. Слева, где стена была ниже, проходил пустой ров, давно осушенный и усаженный деревьями. На краю рва рос древний узловатый дуб – шоссе там как раз сворачивало к мосту, за которым располагались ворота. Раш вспомнил, как Гиммлер, глядя на этот дуб, хвастался, что тысячелетний рейх переживет этого великана: «Через тысячу лет от этого дуба ничего не останется, а наш рейх будет по-прежнему велик и несокрушим».
Вдвоем они пересекли мост. Зауэр держался слева и чуть сзади. Он перекинул через руку кожаный плащ Раша, чтобы не видно было пистолет. Перед старинными воротами, на которых был высечен герб епископата, они остановились.
Пришлось подождать. Вскоре раздались шаги по булыжной мостовой, заскрежетал засов. Раш чуть подался вперед, Зауэр держал палец на спусковом крючке.
Ворота распахнулись. За ними стоял сам Рупрехт в полурасстегнутом мундире, с раскрасневшимся от быстрой ходьбы лицом. Да, в Вевельсбурге явно многое переменилось.
– Доброе утро, герр Рупрехт, – официальным тоном сказал Раш. – Сожалею, что вынужден будить вас в столь ранний час.
Рупрехт раздвинул створки пошире и сказал:
– Хайль Гитлер!
– Хайль Гитлер! – отсалютовал Раш, словно они находились где-нибудь на плацу в Лихтерфельде. Рука Раша вытянулась в приветствии, словно стрела. Рупрехт отличался незаурядной наблюдательностью, от его внимания не ускользала ни одна мелочь. Вот и сейчас он настороженно посмотрел Рашу через плечо.
– Ну и бензином нас теперь заправляют, – пожаловался Раш. – Возле Нидернтудорфа машина стала как вкопанная. Отказал карбюратор. Пришлось добираться сюда пешком.
Раш старался, чтобы на его лице не дрогнул ни единый мускул.
– Входите, герр Раш. Напою вас кофе. Не настоящим, конечно, а эрзацем. Кофе из одуванчиков. От него мочевой пузырь чуть не лопается, зато не такой горький, как кофе из желудей.
Значит, Рупрехт ничего не знает!
– Боюсь, на это у вас не хватит времени, – сказал Раш. – Мне нужно срочно возвращаться в Берлин.
– Какова ситуация на фронте? – спросил Рупрехт.
– Ситуация на фронте? Американцы пытаются взять Рур в кольцо. Наступают на Падерборн с запада на юг. Мне крупно повезет, если я сумею добраться отсюда до Берлина.
Он вошел в ворота и свернул в арку, которая вела к треугольному внутреннему двору. Пришлось подождать, пока Рупрехт закроет ворота и задвинет засов.
– Вы хотите сказать, что нас берут в окружение?
– Пока еще нет. Кольцо не сомкнулось. В Зеннеланде идут бои. Думаю, американцам там не поздоровится, а, Рупрехт?
Комендант взглянул на него:
– Это будет зависеть от соотношения сил.
Раш расхохотался:
– Не забывайте, дружище, ведь это Зеннеланд. И там лучшие части вермахта. Все, кому приходилось участвовать в тамошних учениях. Они знают местность как свои пять пальцев. Не хотел бы я оказаться на месте наступающих американцев.
– Вы же сами сказали, что обратно в Берлин прорваться вам будет трудно.
– Что поделаешь, Рупрехт. Война сейчас носит непозиционный характер, особенно когда в боевых действиях участвуют танки. Но беспокоиться не о чем – в Рурской области у нас четверть миллиона солдат. Там фельдмаршалы Модель и Кессельринг. Они отобьют наступление врага. Но у меня свое собственное задание, так что не будем терять время. Я должен взять с собой бумаги.
– Какие бумаги? – насторожился Рупрехт.
– Господи, зачем я сюда обычно приезжаю? – вздохнул Раш. – Рейхсфюреру вновь понадобились кое-какие досье.
– Но я не получил приказа.
– Зато я получил.
Раш услышал, как Зауэр потихоньку высвобождает из-под плаща руку с пистолетом.
– Рейхсфюрер находится в Любеке, – доверительным тоном сообщил он Рупрехту. В СС многие знали, что в Любеке живет любовница рейхсфюрера. – Он вчера звонил мне оттуда.
– Так у вас нет с собой письменного приказа?
– Позвоните ему сами. Я вам скажу, в чем состоит приказ, а вы проверите. Во-первых, я должен забрать некоторые досье. Во-вторых, весь остальной архив должен быть немедленно сожжен на моих
