аула осаживали коней и бежали ко мне. Все в растерянности. Бедная мать совсем лишилась рассудка, о чем-то лепечет, сама не зная о чем…
Я хотел приехать в родной аул тайком. На другой день о моем приезде узнали жители пяти окрестных волостей. Через неделю о моем приезде узнали все сорок восемь волостей Акмолинского уезда…»
Акмолинский уезд все еще в руках колчаковцев и каких-то белых банд. Как горько скрываться в родном ауле, но известия одно страшнее другого приходили из Акмолинска, заставляли держаться настороже. Вскоре стало и вовсе ясно — в ауле больше оставаться нельзя.
Сакен дождался того момента, когда люди из джайлау будут перекочевывать в Чувские края. Один, без спутника, он не решался переходить в Туркестан. На этом пути Сакен в любой момент мог повстречаться со всевозможными опасностями. Легко натолкнуться на бандитов Бетпак-Далы. Его ждет пустыня без дорог, в которой нетрудно заблудиться и умереть от голода.
В осеннюю ненастную пору население Таракты начало собираться к переезду в Чу. Если своевременно не последуешь за ними, то в Бетпаке и следов не найдешь. По рукам и ногам Сакена связывает отсутствие лошади. Не хочется причинить обиду отцу, забрав у него единственного мерина, а богатые родственнички, у которых много лошадей, и близко к себе не подпускают.
Когда ты в беде, то нет у тебя родичей, а вот если ты в чинах, да еще и при деньгах — тебе почет, уважение, и как много тогда у тебя родных и друзей.
Нет, не нашлось у родственников для Сакена лошади, а вот для колчаковцев отыскались целые табуны.
Тарактиицы вот-вот снимутся с места, и тогда не найдешь ни их, ни путей через Голодную степь. А коня нет. И Сакен решился — оседлал единственного отцовского коня и отправился в дальний путь. Влившись в аулы Мадибека, Акбергена, тронулся в направлении Бетпак (Голодной степи).
Кочевники-скотоводы не торопятся. Они не столько движутся вперед, сколько переходят с одного луга на другой. Все их заботы о гуртах скота. Уже и холода на носу, а до реки Чу еще ой как далеко.
Сакен ускакал бы вперед, но нельзя. Не знает дороги, да и пропадешь в одиночку.
Бездумная жизнь, мало чем отличающаяся от жизни степных животных… И только домбра спасает от безумия, смягчает тоску.
И вновь рождается песня — «В горах».
Долгому путешествию по Бетпак нет конца. Однажды заночевали в зимовье. Долго приводили в порядок пустовавшие полгода глинобитные дома. Все делается нестерпимо медленно. Соскучившиеся родственники приглашают друг друга в гости.
В один из таких дней близкий друг Сакена — его мерин — стал добычей конокрадов, и Сакен остался пешим. Он выпросил у Жумадила рыжего коня с бархатистой шеей. И вместе с Батырбеком, Жусупбеком, Рашитом и батыром Суюндиком, который хорошо знал все пески и хребты Бетпак, взял курс на Аулие-Ату. С трудом перешли они через только-только замерзшую реку Чу. «Идем с оглядкой, ступаем осторожно. Душа ушла в пятки. Обходим полыньи, сворачиваем туда, где потверже. Мы идем, рискуя жизнью, и ощущение такое, будто ступаешь босой ногой на огонь», — вспоминал Сакен. Аулие-Ата как своего принял Сакена.
Внимательно выслушал председатель исполнительного комитета Кабылбек Сармолдаев рассказ Сакена обо всем пережитом. Назавтра он собрал мусульманское бюро и еще раз заставил Сакена рассказать о виденном и слышанном.
— Товарищ Сейфуллин, оставайтесь у нас, будем вместе работать на благо трудящегося народа, — сказал он.
Сакен узнал из газет, что Колчак и деникинцы разбиты наголову, что в Акмолинске создан революционный комитет.
— Надо пробираться в родные места. Там создан революционный комитет, и все предстоит начинать сначала. А у вас положение нормальное.
Мусульманское бюро решило выдать Сакену мандат, чтобы он по дороге в Акмолинск вел агитационно-разъяснительную работу среди трудящихся, проводил выборы, создавал аульные Советы.
Почти полгода длился этот обратный путь в Акмолинск по Голодной степи. Сакена сопровождали два милиционера и джигиты, хорошо знающие степь.
От аула к аулу ехал Сакеи, устанавливая в аулах власть Советов, выдвигая бедняков руководителями.
ПУТЬ К СЧАСТЬЮ
Два года прошло с той поры, как под конвоем он покинул Акмолинск. И вот красный сокол степи снова в родном городе.
Сакен не заехал ни к родным, ни к знакомым, а прямо подкатил к дому уездного революционного комитета. И ко времени. Только что закончилось очередное заседание комитета, но еще никто не ушел. Сакена увидели, узнали. И первым подбежал, обнял Захар Катчеико, затем Жумабай Нуркин, Байееит Адилев. Каждый засыпает вопросами и, не дожидаясь ответа, начинает рассказывать сам. Шум, гвалт…
Катченко и Жумабай вытащили Сакена из плотного кольца знакомых и повели в кабинет комиссара Акмолинского ревкома Короткова. Там же находился и представитель Сибревкома Скворцов.
За Сакеном потянулись обратно в ревком и все, кто только что присутствовал на заседании. Слушали отчет Сакена о его скитаниях, неудачах, победах.
Короткое осведомился, где Сакен собирается жить. И если в Акмолинске, то, наверное, ему не мешало бы какое-то время отдохнуть после всех перенесенных мытарств.
Но от отдыха Сакен отказался. До него ли теперь! Ему не терпелось скорее взяться за новую работу.
И она нашлась. На этом же внеочередном заседании президиум Акмолинского ревкома назначил Сейфуллина помощником заведующего отделом управления ревкома. И уже назавтра нужно было браться за дела.
Акмолинск готовился к уездному съезду Советов. Через десять дней после своего приезда Сакен выехал по аулам. Мандат давал ему большие полномочия:
«Предъявитель сего помощник зав. отделом управления Садуакас Сейфуллинович Сейфуллжн командирован в Акмолинский уезд по делам службы.
Сейфуллину предоставлено право ревизовать все волостные, сельские и аульные ревкомы, в случае
