с которой Калаич уже несколько лет подряд не устает убеждать: разница между капитализмом и социализмом — чисто внешняя, по сути они очень даже нужны один другому, нужны для манипуляций над большими людскими сообществами якобы во имя их наиболее справедливого земного благоустроения. Суть же манипуляций в том, что и там и здесь всемирный интернационал правящих элит (псевдоэлит) готов разыграть любую «холодную» или идеологическую распрю во имя сохранения контроля над мертвыми и живыми ресурсами планеты. Подневольное участие в таких манипуляциях унизительно для славянских народов, в том числе для русских и для сербов. Мы вправе, думая о своем земном устроении, полагает Калаич, добиваться подлинно достойных условий существования, основанных не на сценариях финансового интернационала, а на многовековом внутреннем опыте наших народов, на нашем национальном понятии о справедливости и, конечно, на наших религиозных воззрениях, осуждающих страсть к наживе, приемы и практику тотального ростовщичества, словом, поклонение Мам-моне.
Выработка идеологии для народов, исповедующих православие, это, по сути, и есть поиск третьего пути, о котором так часто пишет в последние годы Драгош Калаич. Особенность поиска в том, что речь идет не о логической конструкции, сочиняемой в кабинетной тиши. Есть такое понятие в армейском лексиконе: разведка боем. Единственно необходимый и возможный путь приходится прощупывать и удерживать в обстановке войны, понимаемой одновременно и как метафора и как реальность. Да, когда мы слышим, что идет третья мировая война, мы вправе воспринимать эти слова как метафору, потому что третья нисколько не похожа на две предыдущие. Но каждый из нас способен привести, наверное, десятки примеров того, что речь идет и о реальности: о реальности Вьетнама и Афганистана, «бури в пустыне» и насквозь простреливаемого Сараева, горящего Дома Советов и разрушенных кварталов в Бендерах, Вуковаре и Грозном.
... Драгош попросил остановить автобус на одном из перекрестков многострадального боснийского города Брчко. Изрешеченные пулями и осколками стены пустых двухэтажных домов, разбитые витрины магазинчиков, изуродованный легковой автомобиль, россыпь гильз и металлических денег под ногами, — именно в такой вот «типичной» обстановке захотел Калаич снять для белградского телевидения беседу с несколькими своими гостями из России, писателями, журналистами. Пока он задавал вопросы одному из нас, остальные, непринужденно разговаривая, подались по ближайшей из пустынных улиц и... угодили прямо в зону обстрела. Как выяснилось, эта часть города была на мушке у мусульманских снайперов, засевших где- то сразу за окраиной Брчко. Тут я впервые увидел, как Драгош потерял самообладание, бегом кинулся вдогон за неосмотрительными гостями. Высокий, седой, в светлом джемпере, он был сейчас такой выгодной для стрелков мишенью... К счастью, и он, и гости вернулись невредимы. Отдышавшись, Калаич невозмутимо продолжил перед камерой разговор о третьей мировой, которая для него — не метафора, а реальность.
Так кто же победит?
Интернационал барышников и лихоимцев? Хорошо оплаченные наемники «нового мирового порядка»?
Или мы, желающие в своем доме жить по своему уставу?
Ответ зависит от каждого из нас — на пространстве от Дуная до Волги, от Адриатики до Тихого океана.
Этот «портрет» Драгоша Калаича, написанный в качестве послесловия к его книге «Третья мировая война», за прошедшие с тех пор десять лет ни в чём не устарел. По крайней мере, не устарел в главном, потому что та война длится.
Но как же прискорбно мне говорить теперь о нашем драгоценном сербском друге в прошедшем времени!
Если бы война порождала одни жертвы, бессмысленным было бы участие в ней. Но, к счастью, война — еще и мать героев. Такими стали для нашего поколения Юрий Селезнёв, Эрнст Сафонов, Юрий Кузнецов, Вадим Кожинов, Николай Разговоров, Эдуард Володин, Аполлон Кузьмин, Николай Третьяков, Олег Трубачёв…
А теперь — и Драгош Калаич.
Когда-то я подслушал тихий разговор сербов о своём Калаиче: «Редкая фамилия у него… Калаич… олово…оловянный?» Ну, да, — подумал я про себя, — конечно так: оловянный солдатик… Солдат. Воитель.
Его оружием были сербское раскалённое слово, славянский меч, европейская хладнокровная рыцарская отвага, русское великодушие.
Это о таких как он сказал другой выдающийся серб отходящей эпохи, писатель и воин Драгиша Васич:
«Бог любит только героев».
