частности, обсудить его на собраниях партийного актива соединений и в первичных парторганизациях, наметить практические меры по борьбе с отрицательными явлениями. До солдат, сержантов и младших офицеров содержание обращения предлагалось довести путем бесед. Признавалось полезным зачитывать обращение непосредственно перед началом наступления.
В обращении, подписанном Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым и генерал-лейтенантом К. Ф. Телегиным, были такие слова: 'Воин Красной Армии никогда не уронит достоинства советского гражданина... Мы организованно и до конца выполним свою роль армии-освободительницы. Нас не будет укорять наш народ в мягкосердечности к врагу. Но мы это сделаем так, чтобы еще ярче блистала наша боевая воинская слава, чтобы еще быстрее летела но миру радостная весть о Красной Армии, как об армии- освободительнице, как об армии могучего советского народа, спасшей мир от гитлеровского рабства'.
Да, это был документ, выражавший подлинно социалистический гуманизм.
Нисколько не преувеличивая, могу сказать, что политическая работа, проведенная в связи с обращением Военного совета фронта в соединениях и частях нашей армии, сыграла исключительно важную роль в укреплении воинского порядка, а также в повышении боевой активности солдат, сержантов и офицеров, в предупреждении и предотвращении малейшей несправедливости по отношению к немецкому населению. А это в свою очередь способствовало укреплению доверия и уважения мирных жителей Германии к Красной Армии, помогло многим и многим немцам избавиться от влияния лживой фашистской пропаганды о так называемых 'ужасах большевизма'.
Своим гуманным отношением к немецкому населению советские воины еще и еще раз показали великую силу коммунистической сознательности. Они и во вражеском логове высоко несли честь представителей социалистического Отечества. Поведением своим они убедительно опровергли домыслы фашистской пропаганды. А это, естественно, привело к провалу планов гитлеровской верхушки, возлагавшей надежды на то, что все немцы до последнего человека будут стоять насмерть при обороне Берлина.
И вот наконец началось...
Два дня подряд - 14 и 15 апреля - на нашем фронте гремели бои. Била артиллерия, атаковала пехота. Гитлеровцы считали, что началось наступление русских. На самом же деле это была силовая разведка. Вместе с артиллерией и авиационными подразделениями в ней участвовало всего несколько наших стрелковых батальонов. Цель заключалась в том, чтобы боем уточнить огневую систему и размещение основных группировок врага, определить наиболее уязвимые места немецкой обороны, заставить гитлеровцев подтянуть к переднему краю как можно больше живой силы и боевой техники. Выяснив то, что требовалось, наши отошли. Хитрость удалась. Противник посчитал, что сорвал наше наступление. На фронте наступила тишина.
А у нас уже все было наготове.
Вечером 15 апреля я приехал в 129-й стрелковый корпус. Поговорил со многими командирами и политработниками, выступил на двух солдатских митингах.
Теперь нахожусь на командном пункте корпуса. Смотрю на часы. Скоро начнется артподготовка. Она будет на этот раз особенно мощной, а главное неожиданной для врага. За время войны немцы привыкли к тому, что каждое наше большое наступление начиналось в светлое время суток. Сегодня все произойдет ночью, за час-полтора до рассвета.
В блиндаже прохладно, но начальник политотдела корпуса полковник Р. А. Фомин - рослый, плотно сложенный, по-спортивному подтянутый - одет в короткую кожаную куртку.
Спрашиваю:
- Не холодно вам, Родион Афанасьевич?
- Нет, я привык. Шинель надеваю только в сильные морозы. А у нас скоро будет жарко.
Опять смотрю на часы. До начала артподготовки остается минут десять...
Наша 47-я армия входит в главную ударную группировку фронта. В состав группировки входят также войска 3-й и 5-й ударных, 8-й гвардейской, 1-й и 2-й гвардейских танковых армий. Нам выделен участок прорыва шириной в 4,3 километра по фронту. Артподготовку будут вести 20 артиллерийских полков, 3 артбригады, 7 минометных полков, 2 полка и бригада гвардейских минометов ('катюш'), 5 самоходно- артиллерийских полков. Силища огромная - что-то около трехсот стволов на километр. На каждое артиллерийское орудие запланировано израсходовать три комплекта боеприпасов, а на каждый миномет - свыше четырех боекомплектов. Такого, пожалуй, не бывало за всю войну!
До начала артподготовки три минуты... Две... Одна... Началось!
Вот она, наша всесокрушающая сила! Тридцать минут такого артиллерийско-минометного огня, которого не знала многовековая история войн. И тут же мощные удары с воздуха. Все слилось в один общий, непрерывно нарастающий гул. Со стороны гитлеровцев - ни одного выстрела. Это понятно. Им сейчас не до стрельбы. Первая и вторая оборонительные позиции врага охвачены огнем.
Ровно через тридцать минут в воздух взвиваются разноцветные ракеты сигнал к атаке. Одновременно вспыхивают десятки прожекторов, ослепляя противника и освещая путь нашей пехоте и танкам.
Артиллерия переносит огонь несколько глубже. И вслед за огневым валом бросается вперед пехота в сопровождении танков.
К рассвету соединения нашей армии овладели первой линией обороны врага и приступили к штурму второй позиции. К исходу дня войска первого эшелона армии продвинулись на 4-6 километров, захватив важные опорные .пункты противника - Хайнрихедорф и Нойнцигерт.
В стереотрубу было довольно отчетливо видно все, что происходило на поле боя. Поистине незабываемое и грозное зрелище! Местами завязывались жаркие схватки. Гитлеровцы сопротивлялись отчаянно, особенно там, где .оставались неразрушенными или не полностью разрушенными укрепления, в частности приспособленные к длительной обороне кирпичные строения.
О нараставшем час от часу сопротивлении врага сообщали командиры и политработники. Но все донесения оканчивались оптимистически: все равно противника сломим и задачу выполним. Наступательный порыв воинов не убывал. Командиры и политработники, парторги и комсорги, коммунисты и комсомольцы ободряли бойцов, увлекали их на геройские дела, проявляли находчивость и инициативу. Политотделы дивизий постоянно информировали войска о ходе продвижения к Берлину - главному объекту наступления. Редакции дивизионных газет выпускали листовки, сообщавшие, сколько километров осталось пройти до столицы фашистского рейха, и призывавшие не замедлять движения.
Уже на второй день наступления бойцы, сержанты и офицеры 175-й Уральско-Ковельской стрелковой дивизии читали листовку.
'Товарищ! Когда ты вчера после артиллерийской подготовки поднялся в атаку, до Берлина было 70 километров. Теперь мы еще продвинулись вперед. До столицы Германии остается всего 50 километров. Это в десять раз меньше, чем от Вислы до Одера. Час падения Берлина близок. Быстрее вперед, друзья! К полной и окончательной победе!'
Очередные листовки сообщали, что до Берлина остается 35, 20, 10 километров.
А вот листовка от 20 апреля:
'Дорогой товарищ! Глубоко эшелонированная оборона врага на подступах к Берлину и городской оборонительный обвод прорваны. Еще один удар, и мы будем на улицах Берлина. До предела напряги свои силы! Слава тому, кто первый ворвется в столицу гитлеровской Германии!'
И, наконец, 21 апреля:
'Товарищ! Долгожданный час настал: мы с боями подошли к северному предместью немецкой столицы. Мы у стен Берлина. Впереди - трудные бои за овладение городом. Будь готов к ним во всеоружии!'
В те дни начальник политотдела дивизии подполковник М. В. Бочков писал в одном из своих политдонесений:
'Оперативные листовки о ходе наступления горячо воспринимаются всеми воинами и оказывают большое мобилизующее воздействие. Во многих подразделениях, там, где имеется возможность, проводятся короткие митинги. Солдаты, сержанты и офицеры единодушно заявляют, что будут и впредь наращивать темп наступления, как бы гитлеровцы ни сопротивлялись, какое бы 'секретное' оружие ни применяли'.
Большой боевой и политический подъем в войсках армии вызвало специальное обращение Военного совета фронта, поступившее в части и соединения 21 апреля:
