меня. И еще. – Покосился на Хулан. – Желаю я для утешения своего сердца и в знак нашей дружбы взять в жены одну из твоих дочерей.
Увенчанная перьями спица на бохтаге Хулан качнулась и замерла. Он подождал – не скажет ли чего? Но у Хулан хватило терпения промолчать.
В тот же день Шихи-Хутаг, сопровождаемый кешиктенами в блистающих доспехах, отбыл в Чжунду. Алтан-хан собрал совет. И там, как потом донесли Чингисхану друзья перебежчиков, многие подбивали императора напасть на монгольский стан. Но чэн-сян[25] императора по имени Фу-син сказал, что войско ненадежно. Выйдя за стены, оно разбежится. Поэтому лучше дать хану все, чего он добивается, и пусть уходит. Заминка вышла только с последним требованием хана: дочерей у императора не было. Тогда было решено, что Сюнь удочерит одну из дочек покойного Юнь-цзы и отдаст ее в жены.
Сам чэн-сян Фу-син доставил невесту в стан Чингисхана. Ее несли в крытых носилках. За нею шли пятьсот мальчиков и пятьсот девочек, держали в руках подносы с золотыми, серебряными и фарфоровыми чашами, шкатулки с украшениями и жемчугом, разные диковинки из слоновой кости, нефрита, яшмы и драгоценного дерева; воины вели в поводу три тысячи коней под парчовыми чепраками. Все это – пятьсот девочек и мальчиков, драгоценности, кони приданое невесты.
Хулан стояла рядом с ханом, глаза ее метали молнии, и было просто удивительно, что носилки не вспыхнули. Хан отодвинул занавеску с золотыми фениксами. Девушка в шелковом одеянии отшатнулась от него, вцепилась руками в подушки. У нее были маленькие глаза под реденькими бровями, остренький подбородок. Фу-син что-то ей сказал. Девушка попробовала улыбнуться – дернула бледные губы, показав реденькие кривые зубы. Через плечо хана Хулан заглянула в носилки, фыркнула и, успокоенная, отошла. Хан почувствовал себя обманутым!..
Фу-син сопровождал Чингисхана до крепости Цзюйюгуань. Здесь распрощались. Хан подарил ему коня под золотым седлом, сказал, пряча усмешку в рыжих усах:
– Печальное расставание с хорошим человеком. Одно утешает: будет угодно небу – встретимся вновь.
После отъезда Фу-сина он велел перебить слабых и старых пленных и пошел в степи, держась восточных склонов Хинганских гор. Лето хотел провести далеко на севере, у озера Юрли. Шел к нему медленно, с частыми остановками, давая отдых людям и коням. До озера так и не дошел. От Елюй Люгэ примчались гонцы с тревожным известием. На него Алтан-хан послал четыреста тысяч воинов под началом опытного и храброго юнь-шуая Вань-ну.
Елюй Люгэ проиграл несколько сражений, оставил Восточную столицу и другие города. Его поражение могло вдохнуть силы в посрамленных врагов, и хан отправил на помощь вану Мухали.
Не успела растаять пыль, поднятая копытами коней Мухали, – новые гонцы. На этот раз из-под Чжунду. Алтан-хан, видимо тревожась за свою безопасность, решил покинуть срединную столицу и перебраться за Хуанхэ в город Бянь. Оставив в Чжунду наследника, он со всем своим двором тронулся в путь. Воины- кидане, не желающие покидать родных мест, взроптали.
Алтан-хан велел отобрать у них доспехи, оружие и коней. Тогда они возмутились, убили цзян-дяня[26], избрали своим предводителем Чада и пошли обратно. Из Чжунду были посланы для усмирения киданей войска. Но Чада их разбил, усилился, приняв других беглецов, и стал угрожать столице. Взять ее он не мог и потому просил хана – помоги.
И хан повернул назад.
Глава 15
Горе не обошло и дом Хо. Не встал с постели сын, отлетела его безгрешная душа к предкам. Всего на три дня пережил внука старый Ли Цзян.
В доме стало пусто. Цуй ходила с незрячими от муки глазами. Вздыхала и плакала Хоахчин. И Хо не мог найти слов утешения. Все слова казались невесомыми, как пух тополей.
В городе становилось все тревожнее. Прошел слух, что из Чжунду отбывает и наследник. Это было понято так: правители не надеются отстоять город. Люди хотели силой удержать сына императора. Когда его повозка выехала из дворцовых ворот, с плачем и стоном горожане ложились на мостовую. Стражники расчищали дорогу плетями, кололи упорствующих копьями и отбрасывали прочь. Закрытая повозка медленно ползла к городским воротам, и вслед ей неслись вопли отчаяния:
– Не покидай нас! Не покидай!
Главноуправляющим столицей остался Фу-син, его помощником Цзын-чжун.
Оба поклялись умереть, но не пустить врага в город.
В это время в город пришел Бао Си. Хо узнал его не сразу. Оборванный, грязный, с лохматыми волосами, нависающими на глаза, Бао Си остановился середь двора, обвел удивленным взглядом сад, дом.
– У вас все так же…
И в его голосе послышалось осуждение. Хо вздохнул.
– Все так же. Только у нас уже нет сына и деда.
– Что случилось?
– Война… – Хо не хотелось ничего рассказывать. – Ты все время был на каторге?
– Нет. Я попал в плен. Потом убежал. Пристал к молодцам. Нас побили.
Направился домой. А дома… Кучи углей. И ни одной живой души. Где моя семья, не знаю. Скорее всего нет никого в живых.
– Не говори об этом Цуй, – попросил его Хо. – И без того она… – Не найдя слов, Хо развел руками.
– Я пришел сюда драться, а правители бегут! – Бао Си выругался и плюнул.
Бао Си очень переменился. Вся его душа была наполнена озлоблением. За ужином он вдруг накинулся на Цуй:
