доводить свой образец.
— Обязательно, Сергей Гаврилович, сделаю это, — пообещал я Симонову.
Приехав на полигон, мы расстались. И встретились с ним снова здесь же лишь на завершающем этапе Великой Отечественной войны, и как товарищи, и как конкуренты, представлявшие комиссии аналогичные образцы — самозарядные карабины. В том творческом соревновании конструкторов победил Сергей Гаврилович. Карабины наши были под новый в то время патрон образца 1943 года. Это было принципиально новым этапом в создании автоматического стрелкового оружия.
СКС-45, 7,62-мм самозарядный карабин системы Симонова, можно и сегодня увидеть в руках часовых, заступающих на пост номер один нашей страны — у Мавзолея В. И. Ленина.
Родина высоко оценила заслуги С. Г. Симонова. Он удостоен звания Героя Социалистического Труда, дважды стал лауреатом Государственной премии СССР, награжден многими орденами и медалями.
Как и советовал Сергей Гаврилович, едва выдавалась свободная минута в ходе полигонных испытаний, я непременно шел в музей. Здесь оказалась действительно уникальная коллекция оружия. Она наглядно, в конкретных образцах, прослеживала его эволюцию. Я брал в руки винтовки, карабины, пистолеты, автоматы, пулеметы и размышлял о том, насколько оригинальны могут быть конструкторские решения, непредсказуем полет творческой мысли изобретателей и насколько схожи порой в исполнения многие наши и зарубежные образцы.
Вот автомат, созданный В. Г. Федоровым в 1916 году и уже в советское время усовершенствованный. Именно этим оружием впервые в мире было полностью вооружено одно воинское подразделение. В конце 20-х годов автомат сняли с вооружения Красной Армии. Одна из причин — он был спроектирован под японский 6,5-мм патрон.
Вглядываюсь в опытные образцы пулеметов системы Федорова — Дегтярева, Федорова — Шпагина, знакомлюсь с конструкциями автоматических винтовок систем Федорова, Дегтярева, Токарева... Как и обещал Симонову, разбираю, ощупывая пальцами каждый шлиц и выступ, изучаю автоматику. Восхищаюсь разнообразием оригинальных подходов к проектированию.
Особенно долго вожусь с автоматической винтовкой системы самого Сергея Гавриловича. Когда она была создана, еще ни одно крупное иностранное государство не имело на вооружении своей армии подобного ей образца. Такое оружие, но уже позже Симонова, сделал американский конструктор Гаранд. Сколько же творческой выдумки, нестандартных решений продемонстрировал Сергей Гаврилович, проектируя свое изделие, совершенствуя его при доработке!
К сожалению, времени для таких экскурсов в конструкторские подходы мне явно не хватало. Шли испытания моего пистолета-пулемета. Переживаний и волнений было немало, хотя, казалось, особых сбоев образец не давал.
— Неплохо ты сработал свое изделие, старший сержант, да только сомневаюсь я, что итог испытания будет положительным, — вздохнул инженер-испытатель после очередной серии стрельб, осматривая раскаленный ствол.
— Почему вы так думаете? Ведь все идет нормально.
— Понимаешь, принять на вооружение сразу несколько пистолетов-пулеметов будет расточительно. У нас же очень успешно прошел испытания образец системы Судаева. Особых преимуществ по сравнению с ним твое изделие, как я вижу, не имеет. Это, конечно, мое личное мнение. Хотя и нравится мне твоя работа, но будь готов к любому решению комиссии. — Многоопытный испытатель предостерегал меня от поспешных выводов.
А вот и официальное заключение, подписанное начальником отдела Артиллерийского комитета ГАУ Красной Армии инженер-подполковником Рогавецким, его помощником инженер-капитаном Чеменой и утвержденное заместителем начальника ГАУ и председателем Артиллерийского комитета генерал- лейтенантом артиллерии Хохловым.
«Основываясь на материалах акта НИПСВО от 9.2.43 г. (вх. № 2734) и заслушав особое мнение автора, 5-й отдел АК ГАУ считает:
1. Заводские испытания пистолета-пулемета констр. Калашникова проведены удовлетворительно.
Вызывает сомнение только заключение НИПСВО о причинах осечек: „Ударник после спуска с боевого взвода догоняет затвор и, доходя вместе с ним в крайнее переднее положение, теряет энергию и не разбивает капсюль“. Дело в том, что спуск происходит тогда, когда затвору осталось только 2 мм пути, а ударнику 4 мм. Поскольку скорость ударника начинает возрастать от ноля, а скорость затвора достигает максимума, догнать затвор ударник никак не может. Гораздо более вероятно, что причиной осечек являются добавочные сопротивления, вызванные наваркой на спиральной трубке.
2. Доработка пистолета-пулемета должна устранить следующие недостатки:
а) уменьшить темп (с 824 в/мин., напр., до 700 в/мин.), чего можно достигнуть увеличением веса муфты или изменением шага нарезки;
б) устранить заклинивание разобщителя, уменьшив трение его боковых стенок о коробку и усилив пружину.
Увеличение окна для отражения гильзы было проведено на НИПСВО в ходе испытаний.
3. Пистолет-пулемет Калашникова в изготовлении сложнее и дороже, чем ПП-41 и ППС, и требует применения дефицитных и медленных фрезерных работ. Поэтому, несмотря на многие подкупающие стороны (малый вес, малая длина, наличие одиночного огня, удачное совмещение переводчика и предохранителя, компактный шомпол и пр.), в настоящем виде своем промышленного интереса не представляет».
— Не огорчайся так сильно, — стал успокаивать меня знакомый испытатель, увидев, как я пал духом. — Лучше настраивайся на какую-то новую солидную работу.
— Вы знаете, я так верил в то, что с оружием моей конструкции фронтовики непременно будут бить врага. И вот, пожалуйста, такая неудача.
— Ты думаешь, не было неудач у Дегтярева, Токарева, Симонова или Судаева? Прежде чем что-то стоящее создать, они не раз темнели лицом от безжалостных выводов неумолимой комиссии. Можешь поверить, через мои руки прошло немало образцов разных конструкторов, именитых и не очень. Только духом конструкторы никогда не падали. Наоборот, это прибавляло им силы, и они приезжали на очередные испытания с во много крат лучшими образцами или с совершенно новым изделием.
— А как Симонов относился к поражениям? — спросил я, вспомнив нашу совместную с Сергеем Гавриловичем поездку на полигон.
— Довольно стойко. Он очень переживал непосредственно во время испытаний, когда мы расстреливали из его оружия одну обойму за другой. Все что-нибудь в руках крутил от волнения. Не пал он духом и тогда, когда в соревновании с Токаревым после конкурсных испытаний была отклонена его самозарядка. Мы-то, инженеры-испытатели, видели, что винтовка Симонова выгодно отличалась от токаревской компактностью и удобством обращения. Она была гораздо легче и проще по конструкции. Только решающее слово было не за нами...
Беседы с инженерами-испытателями полигона, как правило, давали возможность глубже вникнуть в «кухню» конструкторских идей, доработок, взаимоотношений. Общение с ними всегда было полезным. Это я хорошо усвоил, еще работая над доводкой и испытанием своего первого образца.
А какова судьба моего пистолета-пулемета? Сейчас этот опытный образец находится в Ленинграде, в Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи. Он дорог мне по-прежнему как первенец моей конструкторской деятельности, как дитя, рожденное в немалых муках, в сложнейших условиях военного времени.
И вновь я в Главном артиллерийском управлении. Владимир Васильевич Глухов, подробно расспросив меня о ходе испытаний, поинтересовался:
— Над чем будешь работать дальше?
— Если не возражаете, продолжу работу над ручным пулеметом.
— Что ж, пулемет так пулемет. Конкурс на его разработку объявлен еще в прошлом гаду. Только учти, к образцу предъявляются самые высокие требования. Над созданием его работают многие конструкторы. Соревнование будет жестким.
