сама придумай. Ужин в восемь, нажарь котлет — фарш не заморожен — и макарон отвари, тех, что короткими трубочками на косой срез. Меня не тревожь пока, я вздремну часок, а потом в ростовую уйду до вечера.
Ужин оказался съедобен, хотя и небезупречен. Котлеты, чуть сыроватые, но жуются. Макароны отварены сносно. Матрас обшит криво, лохмато, но крепенько. А еще девчонка отыскала закуток в тамбуре вагончика, где можно согреть воды и помыться. Её отполосканные от тины и ряски тряпки болтаются на растянутой между деревьями… чём? Тросик переносной антенны приспособила. Вместо подушки пристроен завёрнутый в полотенце надувной индюшонок, приспущенный для мягкости. Ну что же, возможно, она тут и выживет. В том смысле, что он не пришибёт её в ответ на глупый вопрос. Не попросит она у него никогда ни совета, ни разрешения, а пойдёт путём собственных ошибок, как и полагается в её возрасте всем приличным детям.
— Дедушка! Ты абориген?
— Да.
— Но ведь на Прерии нет аборигенов.
— Как посмотреть. Этим словом называют тех, кто родился здесь, в этой местности. Так вот и я появился на свет в одном из изыскательских лагерей. Родителей не помню, они разбились на коптере. Я тоже был с ними, но даже ранений не получил. А потом жил при кухне и всем мешал. Детских домов тут тогда ещё не было, отправить меня на Землю почему-то не получалось, а люди вокруг были разные. Так что вот так по геологическим да ботаническим партиям я и рос. Посуду мыл, в лагере прибирался. Подрос — начал на маршруты выходить. До старшего коллектора дослужился.
— А кто тебя читать научил?
— Все учили, кому не лень. И читать, и в минералах разбираться, и геологическую структуру по внешним признакам рельефа определять. Так уж вышло, что западные склоны хребта я облазил, наверное, на две трети. В нефтяные районы мы не ходили, но это на самом юге. Зато на север отсюда почти до самого моря пробрёл. Спи, давай, егоза. Хотя, если хочешь, можешь почитать, только молча. Я старый уже и у меня режим.
— Ольга Петровна считает, что ты мужчина в самой поре.
— Яга вообще хорошо ко мне относится. Мы с детства знакомы, я её и к горшку приучал и присматривал, чтобы не уползала далеко. Мне ведь всякое поручали.
— Она тоже аборигенка? Как ты?
— Не как я, у неё родители до сих пор живы-здоровы в Ново-Плесецке обитают. А вообще нас старожилов Прерии несколько сотен, многие отсюда родом. Скажем, Юрик тоже абориген. Мы часто друг другу помогаем, да замолчишь ты, наконец! — Ярн недоволен собой. Ишь разговорился, старый пенёк! А что на девчонку цыкнул, так в том для неё вреда нет.
— Дедушка, а ты сделаешь мне настоящий эльфийский лук?
— Нет.
— А как же тогда я научусь стрелять?
— Ружьём сначала пользоваться научись, как следует, а я пока кулачковые зажимы под перекладиной приспособлю.
— Зачем зажимы?
— Чтобы ты могла прикрепить к ним верхнюю часть ушей и висеть, пока не станешь остроухой.
— Ой, дедушка, а разве от этого ушные раковины вытянуться?
— Точно не знаю, надо пробовать.
Делла долго молчала, напряжённо размышляя. Наконец продолжила:
— Это ты так пошутил. То есть злишься на меня и издеваешься. Почему?
— Из-за книжек про эльфятину-гоблинятину, которые ты одну за другой глотаешь.
Опять пауза. Такое впечатление, что в пространстве между двумя розовыми девичьими ушками пощелкивают костяшки счет. Внученька умеет соображать, просто нужно ей подсказать, что пора этим заняться, а то она частенько забывает подумать, поддавшись желанию или внезапному порыву. Ага. Сообразила.
— Где лежат порох и капсюли, я знаю. А пули двадцать четвёртого калибра закончились.
— Свинец найдёшь под верстаком. Отлей.
— Дедушка, а в какую школу я пойду осенью?
— А тебе это обязательно нужно?
— Считается, что все должны учиться в школе и необходимо её закончить. А только потом начинается настоящая взрослая жизнь, когда получен аттестат. Ведь без него никуда на работу не примут.
— Да уж, Делла, наговорила ты разом столько, что внешне оно выглядит правильно, а на самом деле — одни сплошные верования и обычаи. Боюсь, нам придётся подробно разобраться в этом вопросе, — Ярн впервые почувствовал, что речь зашла о важном, о таком, что может повлиять на дальнейшую жизнь этого маленького человека. — Итак, разумное существо учится всю жизнь. Как только этот процесс прекращается, считай и разумность закончилась. Согласна?
Ребёнок притих, помолчал и выдал:
— Жизнь — это процесс познания, — понятно, что из какой-то книжки выдернула, но к месту.
— Угадала, внученька. Теперь — о школе. Ты хочешь переехать в интернат в Ново-Плесецке? Или поселиться там же у Яги?
— Не хочу. Но ведь можно летать туда на параплане каждый день.
— Четыреста километров при скорости шестьдесят километров в час это около семи часов в дороге, — Ярн не продолжает. И так всё ясно.
— А как же быть? — недоумевает Делла, но Ярн показывает глазами на тумблер, которым подключается тарелка вынесенной на горку антенны. — В сети всё есть, и школьная программа, и… а кто будет проверять домашние задания и заставлять меня делать уроки, — малявка уже сообразила, что ей предстоит не только полная самостоятельность, к чему она здесь уже привыкла, но и абсолютная свобода выбора, и все последствия, которые наступят в результате этого самого выбора, тоже выпадут на её долю. — Дедушка! Ты меня что, взрослой считаешь?
— Важно то, что считаешь ты. И перевяжи, наконец, свою эльфийскую рогатку, она же вправо тянет.
— Дедушка! А что ты делаешь в своей ростовой?
— Предметы. Собственно, раз ты заинтересовалась, пойдём, покажу.
Делла давно не носит одежду. Не в том смысле, что расхаживает голяком, а просто на ней всегда рабочий комбинезон. Первоначально это был один из застиранных балахонов из числа тех, в которые наряжается Ярн. Естественно, рукава и штанины приходилось подворачивать, а в районе талии устраивать глубокую горизонтальную складку, для чего использовались сразу два брючных ремня.
Потом девушка пофантазировала с иголкой и ножницами, да и Яга ей подобрала в городе подходящий по размеру спецовочный комплект. Летом мокасины, в холодный сезон, когда на дворе сыро — ботинки. Всегда готова хоть в путь, хоть в бой, хоть на приключения. Так что встали и пошли.
Под навесом, где хранится разный хлам, имеется дверца прямо в скале. Это вход в пещеру. Фонарик у внученьки всегда с собой вместе с некоторым количеством безумно полезных предметов, в числе которых кроме обязательного в их местах ножа только щипчиков два вида — плоскогубчики и бокорезки, ну да не о них речь. Двести метров узким туннелем под уклон и они в просторной подземной пустоте. Тут всегда одна и та же температура и настолько много места, что большой шатёр, подсвеченный изнутри, выглядит более чем скромно, а ведь под его укрытием — целая фабрика.
— Вот в этих боксах живут бактерии. Они извлекают металл прямо из минералов. У каждого вида свои предпочтения — они ужасные привереды. Ни за что не станут трескать то, чего не хотят. А сверху образуется плёночка, похожая на плесень, вот она и поступает в электролизёр, — Ярн многие годы
