аккуратными рожками и их теленок. В первое мгновение он даже испугался так, что под ложечкой возник противный пульсирующий холодок, но потом при виде этой ходячей мясной лавки Андрей чуть не подавился слюной.
Недолго думая, он быстро вскинул карабин и тут же поймал в прицел самца. Однако выброс адреналина был довольно высок, и руки его дрожали, заставляя ходуном ходить оптику, отчего он никак не мог уверенно взять прицел.
Наконец он опустил карабин, несколько раз глубоко вздохнул и вновь припал к прицелу. Это время дало ему возможность трезво взглянуть на возникший вопрос. Взрослые особи ему были явно не нужны. Ну что он будет делать с таким количеством мяса? Соли нет. Коптить мясо он не умеет, а так просто перевести продукт – это глупо. Поэтому он поймал в прицел теленка, и на этот раз маркер прицела не выписывал вензелей. Андрей плавно потянул спусковой крючок, и когда после выстрела он обозрел свою добычу, то увидел лежащего на траве и сучащего ногами теленка, улепетывающего во все лопатки самца и самку, устремившуюся сначала следом. Затем она остановилась, неуверенно сделала шаг к детенышу, но, заметив поднимающегося на ноги человека, все же припустила за своим спутником.
– Вот же блин. Напугали до последней стадии развития. Ну да ладно, я не в обиде. Тем более что никто этого не видел. – Подбадривая себя, он доснарядил в магазин недостающие два патрона, после чего направился к своей добыче, которая уже перестала биться и спокойно поджидала его. – Кстати, весьма хреново, должен вам заметить, что этого никто не видел. Честно признаться, я сейчас был бы рад любым насмешкам и издевательствам, – продолжал он разговаривать сам с собой.
На то, чтобы принести теленка к стоянке и разделать, у него ушло не больше получаса. В свое время, в бытность сельским участковым, ему довелось разделать не одного барана, отличий в принципе никаких, так что дело спорилось.
Голод еще не заявлял о себе в полную силу, и потому он решил не издеваться над своим желудком, жаря мясо на костре. Как оно еще сложится, было неизвестно, а потому, если есть возможность, питаться нужно было стараться правильно.
Поэтому он спустился к речке и постарался отмыть вскрытый цинк из-под патронов, так как другой посуды все равно у него не было. Он выбрал на отмели затончик, образованный валуном причудливой формы, словно ковш: вода втекала в него через низкий край и затем, огибая выступающий наружу другой край валуна, продолжала свое течение. На его дне как раз скопилось достаточное количество песка, а за неимением другого он как нельзя лучше подойдет для предстоящей операции.
Неладное он заподозрил, едва коснувшись рукой этого самого песка. Едва его пальцы погрузились в песчинки, как он замер. Что именно его насторожило, Андрей в первую минуту не понял. Быстро отдернув руку, он перехватил карабин, с которым не расставался, и затравленно огляделся. Что его напугало, он сначала не осознал, затем, немного подумав, решил, что это была какая-то необычность, что-то несвойственное происходящему, но что?
Его глаза сами собой опустились к чаше, в которой он попытался зачерпнуть песок.
– Ну и что, песок как песок, – вновь заговорил он сам с собой. – Золотой такой песочек. Стоп, а почему золотой? А почему нет мути? Нет, я, конечно, понимаю – водичка проточная, но муть не могло так быстро вымыть.
Он опять опустился на колено и, опустив руку, зачерпнул полную жменю песка. На этот раз вода замутилась, но самую малость, а вот тяжесть песка и ближайшее его рассмотрение сказали Андрею очень многое.
Старателем он никогда не был, но много чего слышал от знакомых деревенских мужиков, которые работали на магаданских приисках по вахте. Там-то здорово не разгуляешься, только за запах перегара можно было легко вылететь без выходного пособия, поэтому после двухмесячного воздержания они целый месяц отводили душу, не вылезая из запоя больше чем на пару суток. Мужики в принципе не безбашенные и не буйные, нормальные мужики, которым пришлось искать работу у черта на куличках, чтобы содержать семьи, поэтому посидеть с ними Андрей не считал для себя зазорным.
Так вот, как говорится в одной старой поговорке: «На работе – о бабах, с бабами – о работе», – так получалось и с ними. Как только сто пятьдесят падало на грудь, тут же начинались разговоры только о работе на прииске, а так как, бывало, ребята работали на разных приисках, то начинался детальный разбор способов добычи золота и получения конечного продукта.
В общем-то он всегда слушал эти разговоры, уже будучи, скажем так, слегка не в себе, да и особо не прислушивался, а сам в беседу старался не лезть, так как тогда его снесло бы на его ментовскую стезю – что делать, у каждого свое занятие, а значит, и больные темы свои.
Но, как выяснилось, все эти разговоры довольно основательно отложились в его голове, если он быстро сообразил, что у него в руке самый что ни на есть настоящий золотой песок, вернее, шлих, но, судя по всему, содержание в нем золота было весьма велико. Андрей размял песок в руке и в этой массе нашел четыре тускло сверкнувших самородка, самый большой из которых был с лесной орех. Осмотревшись, он заметил еще несколько заводей и валунов, с помощью которых матушка-природа устроила самую настоящую промывочную колоду.
Он почему-то был уверен, что обследуй он остальные подобные заводи – и найдет там такую же картину, но проверять этого не стал, на нем были еще довольно крепкие армейские берцы, а не резиновые сапоги, так что рисковать не стоило. К чему? Сейчас это золото ему было нужно меньше всего, а заработать простуду было весьма реально.
– «Сбылась мечта идиота: ну вот я и миллионер», – почему-то вспомнились слова Остапа Бендера из «Золотого теленка».
Сдвинувшись немного вдоль берега и найдя нормальный песок, он быстро оттер, насколько это было возможным, свою посуду и, набрав в нее воды, пошел к уже прогоревшему костру. Угли прогорели не все, поэтому огонь он развел довольно споро и водрузил над ним на уложенные рядом два камня цинк, чтобы прокипятить его.
Пока вода закипала, он решил заняться своим арсеналом. Все оружие ему было без надобности, поэтому, оставив АКМС, СКС, «макаров» с резьбой под глушитель и «стечкин», остальное он опять упаковал в мешки, как было, и уложил в ящик. Из ножей оставил только один, а вопрос о том, что делать с шашкой, и вовсе не обсуждался: она также отправилась на прежнее место. Из боеприпасов он оставил цинк патронов к АК и половину цинка патронов к ПМ. Кстати, патроны к пистолетам его удивили, так как были не привычной конструкции со стальным сердечником, а старой модификации, уже снятой с производства, со свинцовым сердечником, пуля была несколько тяжелее, и пробивная способность у нее была повыше. Вероятно, патроны Волков добыл на том же складе НЗ, иначе объяснить наличие этих патронов Андрей просто не мог. Также он отложил четыре Ф-1 и столько же РГД-5 с запалами к ним.
Проведя таким образом ревизию, он приступил к доведению оставшегося вооружения до нормальной кондиции. Оттер от лишней смазки и почистил его. Так как масленки нашлись там, где им и положено быть, в подсумках к магазинам, но были пусты, то он воспользовался вместо ружейного масла моторным. В этом преимущество старых авто: когда двигатель начинает есть масло, то любой уважающий себя автомобилист возит с собой не меньше литра масла на долив. Андрей возил два. Себя-то он уважал, но уважить двигатель ремонтом было для него дороговато, а так как движок еще терпел, то ремонт откладывался на неопределенное будущее.
Так, в заботах по приготовлению пищи, по приведению в порядок своего арсенала, прошло время. Солнце уже клонилось к закату, когда он начал хлебать получившуюся мясную похлебку, приправленную несколькими картошинами. Варево – оно конечно, получилось вполне на уровне, но только сильно сказывалось отсутствие соли. Ну да на безрыбье и рак рыба.
Облизав ложку, благо таковая нашлась в инструментальном ящике (что она там делала, Андрей так и не понял – возможно, младшенькая, как всегда руководствуясь только ей понятной логикой, определила ее в это место), он откинулся спиной на переднее колесо, после чего со смаком закурил, отметив про себя, что сигарет осталось только полпачки.
– Ну что, дружище. Сколько раз тебе говорила жена, чтобы бросал курить? Тяжко было, соблазнов много, ну да здесь не соблазнишься. Нету здеся сигарет, и, судя по климату, табачку тоже нема.
Про семью он вспомнил совсем напрасно. Под ложечкой засосало, но не так, как бывало при выбросе адреналина от пережитого страха, а как-то тоскливо, отчего его даже стало подташнивать. Он всегда
