– Хорошо. Доложите, как оснащены и вооружены ваши люди.
– Каждый имеет коня, кольчугу, шлем, щит. Из вооружения – легкий клинок, легкое копье, боевой нож, арбалет.
– Дьявол. Барон, что вы делаете? Хорошо, я допускаю, что вы до недавнего времени были далеки от воинской стези, но, насколько мне известно, у вас на службе есть отличные ветераны. – Еще бы ему об этом не знать, если четверо из них раньше служили в его дружине.
– А что не так, милорд?
– Все не так! Дьявол меня задери! Все! Вы всех посадили на коней и обрядили в кольчуги – чертовски дорогое удовольствие, но при этом даете им в руки легкие клинки: я слышал о них, они великолепны для легкой конницы, но не для латной. Вы собрали дружину по типу латной конницы, а вооружили ее как легкую. К тому же половина из них вообще обычные стрелки. – А что тут скажешь. По факту маркграф прав. Редко какой владетель мог позволить себе полностью одеть свою дружину в кольчуги, обычно это были воины, которые входили в ближний круг, редко когда их численность доходила до половины, зачастую четверть или не больше трети, остальные красовались в кожаном доспехе, но уж те, кто был в кольчугах, всегда имели тяжелое вооружение, как и следовало латникам. Опять же далеко не многие могли себе позволить иметь полностью конную дружину – обычно в нее входили именно латники, остальные принадлежали к «королеве полей», то есть к пехоте.
– Прошу прощения, милорд. Конечно, мне говорили об этом мои ветераны, но во время службы в степи я на практике увидел, что подобный подход весьма эффективен.
– В степи, против орков, которые по факту являются легкой конницей, да. Но здесь… Проклятье, вот только я решил, что у меня как минимум еще одна сотня латной конницы, как вдруг узнаю, что это только легкая конница.
В этот момент полог палатки маркграфа откинулся в сторону. Сэр Свенсон был уже готов разразиться отборным ругательством в адрес того, кто посмел столь бесцеремонно побеспокоить его, когда он занят, но открывшийся было рот тут же захлопнулся, и маркграф поспешил отвесить почтительный поклон. Андрей, наблюдая за произошедшей с ним метаморфозой, также отвесил поклон, при этом не постеснявшись выполнить его несколько глубже – так, на всякий случай: если уж поклоном не гнушается его сюзерен, то и ему стоило не усугублять, так сказать, а выказать еще большее почтение.
– Сир.
Услышав произнесенное сэром Свенсоном слово, Андрей бросил исподлобья внимательный взгляд на ворвавшегося в палатку мужчину лет тридцати в полном рыцарском доспехе. По сути, находиться посреди своего лагеря в полном вооружении не было никакой необходимости, но, как видно, король, а это был именно он, получал от этого особое удовольствие. На нем были великолепно инкрустированные золотом и серебром, начищенные до блеска рыцарские латы, именно такие, какие обычно украшали рыцарские замки и каковые Андрею приходилось видеть на фотографиях. Вот только шлем с пышным плюмажем отсутствовал – сейчас его голову венчали распущенные иссиня-черные волосы до плеч: странная мода для англичанин, которые предпочитали короткие стрижки. Впрочем, глухой шлем с опущенным забралом и пышным плюмажем из красных перьев, ну точно как на фотографиях, неотлучно сопровождал своего хозяина, будучи в руках у оруженосца, по пятам следовавшего за королем. Над закованным в металл торсом возвышалась довольно колоритная голова. Лицо короля словно было вытесано из дуба каким-то плотником-недоучкой: резкие рубленые черты, нос горбом – именно горбом, а не горбинкой, серые глаза, холодные как стальной клинок – пронизывающий взгляд знающего себе цену человека, но вот особого ума в этом взгляде Андрей не заметил – были они лишены какого-то особого блеска, который видится в глазах людей, обладающих большими умственными способностями. Взгляд короля был скорее взглядом тупого солдафона, но судя по всему, ему нравилось быть именно таковым. Новаку почему-то показалось, что нет ничего удивительного, что Англия так часто воюет. При этом немало его удивило и то, с какой легкостью король носил тяжелые доспехи. Что и говорить, крепкий мужик.
– Сэр Свенсон, я вижу, что на этот раз вы расстарались.
– Всегда рад служить вашему величеству.
– И это радует. – Король был возбужден, говорил громко и несколько грубовато, если не сказать грубо, ну точно солдафон, движения его были быстры и порывисты. – По пути к вам я заметил две сотни прекрасно экипированных латников. Это отличное подспорье для нашей латной конницы.
«
– Сир, я прошу прощения, но у меня нет такого количества латной конницы.
– Полноте, маркграф, – отмел эти слова король. – Или вы хотите сказать, что мои глаза меня обманывают? Только что прибывший конный отряд, что сейчас разбивает палатки на краю вашего лагеря: их там никак не меньше двух сотен. Или это не ваши люди?
«Э, э, дуболом, ты про моих людей, что ли, говоришь? Ну вот, снова здорово. Сейчас и этот начнет рассуждать о моих умственных способностях. Господи, как вы меня достали. Ну, посмотрим, что из этого выйдет».
– Сир, это действительно воины из моего рыцарского ополчения. Но только эти воины не те, кем кажутся. Несмотря на то что у них у всех хорошие доспехи, по сути, это отряд легкой кавалерии, так как имеют только легкое вооружение, да и то половина из них всего лишь стрелки, которые к тому же на деле являются пока новиками.
– Вы смеетесь надо мной?
– Ни в коей мере.
– Какой идиот, обрядив воинов в кольчуги, усиленные стальными пластинами, умудрился вооружить их легким оружием?
– Сир, прошу прощения, но это мои люди, – вынужден был прийти на помощь своему сюзерену Андрей, хотя видит бог, как ему не хотелось вообще высовываться, так как с этим психопатом-королем дела могли обернуться самым непредсказуемым образом.
– Кто ты? – Вопрос прозвучал настолько резко и настолько свысока, что Новак едва сумел сдержаться, чтобы не ответить на подобную грубость грубостью.
Как ему были знакомы люди, подобные этому королю. Еще там, в прошлой своей жизни, он не раз и не два сталкивался с людьми, которые в собственных глазах стояли на столь недосягаемой высоте, что, общаясь с теми, кого они считали ниже себя, проявляли такое высокомерие, словно имели дело с быдлом. Было дело, ему приходилось приземлять некоторых, ввергая их буквально в ступор. Им-то доводилось общаться по большей части с теми, кто в чем-либо зависел от них либо по природе своей лебезил, чтобы урвать какой кусок с барского стола, а вот такие, кому по большому счету плевать, сколько он сумел заработать или наворовать денег, встречались нечасто. Большинство из них прямо заявляли, что с завтрашнего дня он больше не служит в милиции, – этим он откровенно смеялся в лицо и в открытую посылал по известному адресу, попутно предлагая засунуть в известное место и деньги, и связи. Не без оснований, нужно заметить, если учесть то, что на пенсию он вышел сам, по выслуге лет. Нашлась даже парочка из таких, которые предлагали ему у себя работать, при этом они высокопарно говорили о том, как они его сильно зауважали за его поведение и просто считают своим долгом помочь ему устроиться в этой жизни. Но Андрей с легким сердцем посылал их вновь. Проявили они о нем заботу! Как же! Умылись разок – и им это жутко не понравилось, вот и решили поставить его от себя в зависимость, чтобы потом душу отвести, так сказать, восстановить самоуважение в своих же глазах, да и в глазах тех, кто был в курсе произошедшего. Ведь, как известно, смеется тот, кто смеется последним.
Так вот король Англии разбудил в нем именно те ощущения, что он испытывал при общении с тем хамлом, да только на этот раз он не мог себе позволить поступать так, как ему хотелось, потому что это было не просто хамло, а хамло коронованное. Пришлось все молча проглотить. Впрочем, не молча. Нужно
