Запретная зона

ему всегда приходилось вести на собраниях упорную войну с самой агрессивной частью аудитории – с девушками. И теперь, как всегда, они шумели больше всего, переговариваясь, смеясь, перебегая с места на место. Но можно было заметить, что и председатель собрания не оставался в долгу. По-ястребиному вытягивая над столом президиума голову, он кружил над ними, как над стадом куропаток, и, выбрав очередную жертву, камнем падал вниз.

– Я бы па-просил комсомолку Карпову, – спросил он, выпрямляясь за столом, – повторить, что она сказала.

– И в порядке, так сказать, уточнения будущих отношений, – добавил иронический голос.

Федор немедленно оборвал:

– Тебе, Вадим Зверев, я слова не давал.

– Понятно, Федя.

Федор побагровел:

– Во-первых, здесь никакого Феди нет, а есть председатель собрания, во-вторых, мы с Матвеевым по хронометру подсчитали. Весь цикл от бетонных заводов до эстакады и обратно занимает двенадцать минут. Правильно, Игорь?

– Одиннадцать с половиной, – привставая, уточнил Игорь Матвеев, чью кудрявую голову с крупными ушами можно было увидеть, как обычно, рядом с каштановой головкой диспетчера, Тамары Черновой. Там же – у них за спиной – сидел и Вадим Зверев, играя ремешком аккордеона, поставленного сбоку на лавку.

Вообще, окинув взглядом юрту, Греков убедился, что не ошибся. Правда, Карпова с Изотовой сегодня сидели не в седьмом, а в пятом ряду, но все равно – вместе, и обе пришли на собрание в платьях фиалкового цвета. И только совсем уже слепой мог бы не обратить внимание, как самозабвенно Федор Сорокин играет роль Автономова и какими глазами смотрит Игорь на Тамару, а Вадим, перехватывая эти взгляды и поигрывая ремешком аккордеона, хочет всем своим видом подчеркнуть, что Тамара не внушает ему никакого иного чувства, кроме самого глубочайшего презрения за то, что знают о ней все, исключая лишь Игоря.

Но она сидела тут же, недоступно строгая и прямая, в сиреневой блузке из легкого тюля, сквозь который просвечивали плечики лифа, в плиссированной юбке и в лосевых босоножках.

3

– Вся эта статистика, конечно, неотразима, – говорит Вадим Зверев, вспыхивая румянцем и опять бледнея, – но, как замечено давно, не существует «да» без «но».

– Сейчас Вадим толкнет речь, – произносит за его спиной вкрадчивый голос.

Вадим немедленно оборачивается с полупоклоном:

– Уступаю это право тандему электросварки.

– Кто из вас будет говорить? Изотова или Карпова? – немедленно интересуется Федор.

– Ты всегда выскакиваешь, ты и говори, – подталкивает Любу под бок Люба Изотова. Карпова отводит от себя ее руки.

– В твоей смене больше простоев.

– Пускай сам Вадим и говорит! – с белыми пятнами на покрасневшем лице кричит Карпова.

Вадим снова отвешивает пятой скамье поклон.

– Благодарю.

– Что же ты предлагаешь конкретно? – спрашивает у него Федор.

– Я уже не раз предлагал отказаться от раздельных бригад из нас и них.

Люся Солодова в непритворном ужасе поднимает от протокола стриженную под мальчика голову.

– Смешаться с ними?

Вадим встряхивает чубом так, что он перехлестывает у него от левой брови к правой, закрывая глаз.

– Девчат, понятно, можно от этого избавить. На это немедленно следует вопрос Карповой:

– Почему?

– Это и так ясно. – Чуб Вадима опять укладывается на свое место. Тамара Чернова через плечо награждает его холодным взглядом.

– А я бы не возражала взять в диспетчерскую девушку из них.

Федор не упускает случая ввернуть, как это всегда делает Автономов:

– И ты полагаешь, что этот вариант?…

– Да, полагаю, – не дав ему договорить, отвечает Вадим.

– На каком основании?

Кто-то бросает из глубины юрты:

– На основании собственного опыта.

Скулы у Вадима вспыхивают и тут же бледнеют. Но он не оглядывается.

– Прошу без реплик! – И, опираясь обеими руками о стол, Федор напоминает: – Но, как известно, этот