– В том числе и та, на которой раньше ездил Коптев? – спросил Греков.
Подкатаев ликующе подтвердил:
– Если бы не она, нам бы теперь вообще пришлось целиком на «му-два» переходить. Третий год без капремонта ходит. Как знал, перед своей свадьбой всю ее по винтику перебрал. Но разве, товарищ Греков, нас теперь одна полуторка спасет. Как нарочно, пшеница дала по двадцать пять центнеров на круг. Никогда не бывало на наших песках. Хоть плачь, хоть радуйся. Все зерно, которое оставалось на токах, мы успели выхватить, но к амбару, где его шестьсот тонн лежит, скоро из-за воды и на «му-два» нельзя будет подъехать.
Он ничуть не удивился, когда Греков поинтересовался у него:
– Это тот самый амбар, из которого три года назад мелянопус в «Заготзерно» возили?
– Он у нас один такой.
– И теперь вы туда тоже мелянопус с тока свезли?
– Я же сказал, шестьсот тонн. Если на двух полуторках, то еще возить и возить. – Унылое выражение на лице у Подкатаева сменилось выражением крайнего возмущения, когда он услышал слова Грекова.
– Это хорошо.
– Шутите, товарищ Греков, – чуть не плачущим голосом сказал Подкатаев. – Если поплывет амбар, мне пятьдесят восьмую статью в два счета пришьют.
– Не поплывет, Василий Никандрович, это я вам твердо обещаю. Сам поеду на стройку за колонной машин с прицепами, и они вам за один рейс вывезут. Но только при одном условии…
– Согласен на любое, – быстро сказал Подкатаев. – Хоть с самой кручи готов в воду сигнуть.
Греков засмеялся. С каждой новой встречей все больше нравился ему приваловский председатель.
– Этого не потребуется. И вообще не рекомендуется в этом личную инициативу проявлять. Всегда найдется доброволец кого-нибудь с яра спихнуть.
Подкатаев, как уже убедился Греков, догадлив был. И на этот раз он, выглянув из двери в коридор, быстро обернулся к Грекову.
– Тогда, значит, при условии, чтобы в амбаре непременно хватило мелянопуса на тридцать один рейс полуторки, на которой Коптев ездил в «Заготзерно», да? И чтобы сопровождал все эти рейсы ваш человек, например, Матвеев. Потому что на квитанциях от тока до амбара ни к чему придраться нельзя. Шпаков правильно свою бухгалтерию ведет.
Нет, оказывается, Подкатаев был не просто догадлив. Недаром он и к Шпакову за квитанциями ходил. Еще больше он удивил Грекова, когда, опустив усы вниз, сказал:
– Но за клеймение амбарных весов я тогда должен буду персональную ответственность нести.
– За клеймение всех хлебных весов в районе должен уполкомзаг отвечать, – твердо сказал Греков.
В тот же вечер состоялся у него и разговор с Игорем. Хозяйка, как всегда, накормила их ужином и ушла к себе в летнюю кухню. Вдруг вспомнились Грекову слова Цветкова, как подвывала она по ночам.
Игорь, выслушав Грекова, явно обрадовался. Вчера Греков только намекнул ему, а теперь уже объяснил все в подробностях. Сопровождать машину с зерном на элеватор – это же все-таки было совсем другое, чем ходить изо дня в день по станичным 'дворам, отбиваясь от собак и тщетно повторяя их хозяевам, какие преимущества сулит им переселение на новое местожительство. За все время, уже затраченное Игорем на это в станице, так ни один человек и не сдвинулся еще с места. Не предвиделось, чтобы это могло произойти и в ближайшем будущем. Вот когда пришлось Игорю воочию убедиться, что это такое казаки, в особенности казачки.
Совсем другое дело, если теперь начнет ездить он в кузове машины, дышать запахами зерна, полыни, чебреца и все время видеть вокруг степь. Конечно, и это не то, что видеть ее из кабины крана с эстакады, но, заканчивая свое поручение, Греков окончательно заинтересовал Игоря последними словами:
– А всего я тебе пока еще не могу рассказать. Скажу только, что дело тут не только в самом факте хищения зерна. Смотри, чтобы все квитанции были через неделю у меня. Ровно тридцать одна квитанция. Усвоил?
– Усвоил, – повторил за ним Игорь. Хотя он так до конца и не смог пока понять из слов Грекова, почему должна быть именно тридцать одна квитанция, не тридцать или тридцать две.
18
Все сослуживцы по конторе «Гидропроекта» говорили Валентине Ивановне, что всего за один месяц
она не стала похожа на себя. Похудела, по словам старшей чертежницы Зои Петровны, так, что лицо ее как будто оделось вуалью.
– Но вам это к лицу, – добавила Зоя Петровна. – Глаза еще больше стали.
Валентина Ивановна и сама знала, что, худея, она становилась лучше. Зоя Петровна решительно потребовала от нее не надевать больше темно-синий костюм, в котором она обычно приходила на службу, заменив его на какое-нибудь светлых тонов платье, и почти обиделась, что совет ее не достиг цели. В каждом учреждении с женским по преимуществу персоналом есть своя игуменша.
Однако даже и Зое Петровне, несмотря на проницательность, не пришло бы в голову поставить все эти перемены в облике Валентины Ивановны в связь с длительной отлучкой ее мужа. Наивно было бы думать, что жене того, чья жизнь и прежде всегда состояла из командировок, это могло быть в новость.
Но Валентина Ивановна, не признаваясь самой себе, знала, что эта связь была. Впервые между ними оставалась неясность. Одному только Автономову, когда она принесла на подпись скорректированные чертежи проекта рыбоподъемника, почти удалось догадаться об этом.
– Не пришло ли время мне обратно вытребовать своего комиссара? – спросил он, поднимая голову от чертежей и взглядывая на нее своим зорким взглядом.
