— Ну что же вы встали у порога? Идите осматривайте! Обувь можете не снимать!
Подругам подобное и в голову бы не пришло. Пол в квартире был не просто грязный, а ужасающе, феноменально, неподражаемо грязный. Ходить по нему босиком вряд ли бы отважился даже индийский факир, которому вообще все по барабану — битое стекло, угли или острые ножи.
Но в этой квартире было все вместе. Осколки битых бутылок скалились то тут, то там. Стены нуждались в ремонте, а потолок в побелке. Да и трещины не мешало бы заделать, а пол помыть. По углам огромного коридора пряталась различная рухлядь, рассыпающиеся стопки старых пожелтевших газет, и все было обильно припорошено пылью.
У девушек моментально запершило в горле, и они расчихались.
— Вы бы хоть тут небольшую уборку сделали! — воскликнула Кира.
— А зачем? — равнодушно пожала плечами девушка. — Все равно новые хозяева перепланировку затеют. Все так делают. Видите, кухня у нас совсем маленькая — неудобно.
Кухня и в самом деле была крохотной. Видимо, раньше, при царе, хозяева квартиры не обременяли себя заботами о том, чтобы кухарке было комфортно в ее владениях. Да и кухня не была средоточием жизни. Обедали в столовой, гостей принимали в гостиной, а читали в библиотеке. Все, как полагается.
Это уж потомство советского пролетариата впитало в себя с молоком матери, что светская жизнь в доме проходит на кухне. Потому в новых домах не найдешь маленькой тесной кухни. Нет, эта комната отныне становится чуть ли не средоточием всей жизни дома. И ее стараются сделать максимально просторной, комфортной и зачастую подчеркнуто роскошной.
На прошлой неделе подруги обегали самый огромный мебельный магазин (сотни и тысячи метров) в городе в поисках приличной прихожей для Кириной квартиры. Они имели к ней множество требований, но два были основными. Мебель должна быть из натурального дерева и при этом удобной и функциональной. И подруги ничего подобного не нашли. Сплошные ДСП или МДФ. А вот кухни были представлены в любом исполнении — дуб, вишня, орех, мрамор и бронза. Кухни, пожалуйста, на любой, самый требовательный, вкус. А вот остальной мебели, если только она не была прямиком из Италии и не стоила бешеных денег, пожалуй, и не найдешь.
— Ну, во сколько оцените мои пенаты? — поинтересовалась девушка, отвлекая подруг от их мыслей. — Только учтите, я знаю, что меньше двух тысяч за метр в нашем доме никто не получал.
— Так вы хотите ее продать?
— А что же еще? Вы-то зачем сюда пришли? Разве не оценить?
— Ну, мы думали, вдруг вы ее сдать в аренду хотите, — извернулась Кира.
— Не-а! Только продать. Но вы не думайте, я цены знаю! У нас уже многие продали. И Игнатюки из тринадцатой квартиры. И эти забулдыги из шестнадцатой столько же получили. А уж у них квартира вообще была — типичный сарай. Они даже паркет и тот сняли и продали! Но площадь все равно осталась! Стены, по-вашему. А новому хозяину еще и лучше, удобнее. Старый пол сдирать не надо, на мастеров тратиться.
Пока девушка толковала о продаже своей квартиры, расхваливая ее достоинства, подруги деликатно помалкивали. Покупать эту «площадь» они все равно не собирались. Но когда разговор коснулся квартиры номер шестнадцать, они живо навострили ушки.
— И что там с шестнадцатой квартирой? Неблагополучные соседи?
— Были, да все сплыли! Сейчас там тишь и благодать. Вообще никто не живет!
— Прямо-таки никто?
— Никто. А квартирка-то загляденье! Планировка в точности, как у меня. В тринадцатой — там и балконов нету, и в прихожей тесно, и вообще — окна на улицу выходят. Чего хорошего? А у меня…
— А кто купил шестнадцатую квартиру?
Хозяйка квартиры озадаченно замолчала.
— Я его только один раз видела, — сказала она. — Хоть и мельком мимо меня проскользнул, но я заметила, парень из себя видный, а вот взгляд такой неприятный. Оценивающий. Настороженный. И одет сосед был соответственно. Башка бритая, все руки в золоте. Так и чудится, что под мышкой у него автомат спрятан.
— И когда это было?
— Только ремонт делать закончили, он и появился, — сказала девушка. — Еще поздоровался. Привет, говорит, красота, соседями будем.
— Так вы познакомились с ним?!
— Нет! Только я ему сказала, что меня Аленой зовут, а он мне свою визитку сунул, тут же у него телефон зазвонил. Он на него отвлекся. И к себе в квартиру ушел. Про меня и забыл вовсе.
Подругам показалось, что Алена рассчитывала на продолжение знакомства со своим новым соседом. Поэтому и задали ей следующий вопрос:
— И где она, эта визитка? Сохранилась?
— Вроде бы да. Сейчас посмотрю.
И девушка принялась рыться в жестянке из-под голландского печенья. В ней у Алены хранился весь архив, начиная от счетов за телефон и кончая визитками деловых и не очень деловых знакомых.
— Вот он! — наконец выудила она одну из визиток. — Сазонов Николай Валерьевич.
Кира с Лесей с жадностью выхватили визитку.
— А что это он, выходит, директор магазина? — недоуменно покачала головой Леся. — Никакой не бандит?
— Не знаю я. Может быть, это просто прикрытие. Одно могу сказать, я пыталась ему позвонить на другой день, но телефон оказался отключен. Вечером звоню, он мне так грубо кидает в трубку: «Я занят!» Я на него обиделась и перезванивать уже не стала.
— И больше вы вашего нового соседа не встречали?
— У-у, нет.
— Может быть, ваша бабушка больше о нем знает?
— Какая бабушка? — удивленно вытаращила глаза девушка. — При чем тут моя бабушка? Она вообще уже десять лет дальше соседней деревни не высовывается!
— Минутку! — озадачилась Леся. — Но я вчера с ней разговаривала. Или не с ней, но какая-то старушка вышла из этой квартиры.
— Из моей квартиры? А как выглядела?
Почему-то девушка разволновалась не на шутку.
— Обычно, как все бабульки. В платок до самых глаз была замотана.
— Наверное, это Ивановна с дачи вернулась, — озадаченно произнесла девушка. — Черт! Как же это я с ней разминулась! Вот ведь старая грымза! Я ей еще записку оставила, чтобы она меня дождалась или позвонила. Документы-то ведь оформлять надо. А без нее никак! И что теперь? Взяла и смоталась снова к своим грядкам! Помидоры ей важней, чем отдельная жилплощадь. Вот уж верно говорят, зачем дураку счастье?
И в этот момент во входной двери начал со скрежетом поворачиваться замок. Все три девушки развернулись в ту сторону, и через несколько секунд увидели морщинистую бабку, которая с проклятиями, охами и ахами тащила за собой тяжело груженную тележку на колесиках. Фигуру бабки было не рассмотреть. Сверху ее придавливал рюкзак, в котором было килограммов двадцать, не меньше. Во всяком случае, когда старуха шмякнула его на пол, то из щелей поднялась пыль, а с потолка посыпалась известка.
— Марь Иванна! — радостно воскликнула Алена. — А я думала, вы уже уехали.
— Куда уехала? — утирая со лба пот, спросила у нее старуха.
— Так на дачу к себе!
— Я только что оттуда! Сама же сказала, что бумаги сегодня какие-то подписать нужно!
— Верно, только я думала, что вы уже приезжали и снова уехали.
Кира вопросительно посмотрела на Лесю.
— Это не та бабка, — шепотом произнесла Леся. — У той глаза были черные. И брови тоже. А эту словно в «Доместос» окунули да так там и оставили.
— Так ты разглядела, какие у той брови?
