– Ну да. Мы помним.
– Также были подняты дела об убийстве Матрены и Николая Паршавиных.
– И эти дела мы помним. Бабушка нам рассказывала.
– Так вот, верно то, что преступникам в тот раз удалось скрыться. Но инкассатор, который чудом остался жив, сумел дать показания о них и описать их внешность.
– Но они же были в масках!
– Вернее, в черных чулках с прорезями для глаз. Лиц он их, конечно же, не рассмотрел. Но зато сказал, что один из них, тот самый, в которого он попал из своего табельного оружия, хромал.
И, говоря это, следователь внимательно посмотрел на Ритку.
– Ой! – побледнела та. – Папа! Мой папа тоже прихрамывал! Мама рассказывала, что это было следствием давней травмы. В обычной жизни эта хромота была почти не заметна. Но когда папа уставал, или на его больную ногу приходилось слишком сильное напряжение, старая травма начинала ныть. И папа прихрамывал.
– Я запомнил этот твой рассказ, – кивнул следователь. – И когда, почти сразу же после него, ознакомившись с уголовным делом об ограблении инкассатора на торфяниках, сопоставил некоторые факты, например, число нападавших – трое, а также хромоту одного из них, я пришел к шокирующему выводу…
– Мой папа участвовал в ограблении, – прошептала Ритка. – Его ранили, и он погиб.
– Погиб. Думаю, что он действительно погиб. Но от выстрела ли инкассатора или от чего-то другого, вот в чем вопрос. Инкассатор утверждает, что пуля угодила в руку или в плечо преступника.
– И что же?
– От такой раны твой отец вряд ли умер бы.
– Но куда же он в таком случае делся?
– Этого я не могу тебе сказать. Я говорю это, учитывая то обстоятельство, что мы знаем точно только о судьбе двух из трех друзей, а именно – Паршавина и некоего Вольдемара. Паршавин тогда уцелел и даже не просто уцелел, а разбогател и перебрался в Питер под чужой фамилией. Вольдемар тоже не пропал. А вот твой отец, Рита… Про него мы ничего не знаем точно. Но все же могу сделать кое-какие предположения.
– И какие же? Кто убил Матрену? И кто был тот убитый мужчина, изуродованное тело которого нашли рядом с Матреной?
– Свидетели опознали в нем Паршавина по табельному номеру на его спецовке. Не понимаю, почему работавший в то время над делом следователь удовольствовался одним этим. Ведь ясно же, что спецовку могли надеть и на другого человека. Отсутствие конечностей тоже о многом говорит. Наверняка тот, кто устроил эту инсценировку, не хотел, чтобы по отпечаткам пальцев было выяснено, кем на самом деле является убитый. А также… А также тот человек мог не хотеть, чтобы огнестрельная рана на руке убитого вызвала ненужные вопросы.
– Значит, на болоте нашли моего отца? – дрожащим голосом спросила Ритка. – Паршавин выдал его тело за свое собственное? Да? Так выходит?
Но что было ответить ей друзьям? Они пока что ничего толком не знали. И слова следователя были всего лишь предположениями. Никто из друзей не мог точно сказать, что произошло в тот далекий летний день восемьдесят первого года на торфяных болотах поселка Рябово.
– А пока займемся нашими кумушками. Говоришь, они до сих пор сидят и разговаривают?
– Да.
– Пора и нам вмешаться в этот разговор!
И с этими словами следователь решительно направился к квартире тети Люси. Сначала на звонок долго никто не открывал. Потом послышались осторожные шаги и раздался голос тети Люси.
– Кто там?
– Следователь Рассохин! Откройте, мы знакомы.
Дверь даже и не подумала отвориться.
– Что вам нужно?
– Хочу поговорить с вами.
– Я уже все вам рассказала.
– По ходу расследования возникли новые дополнительные вопросы.
Тетя Люся помолчала, а потом поспешно произнесла:
– Уходите! Я не могу сейчас с вами разговаривать! Я… Я – нездорова!
– Уверяю, я не отниму у вас много времени.
– Нет, нет. Я не могу сейчас. Уходите!
– Но я все равно не уйду. Как вы не понимаете? Совершено убийство. И я обязан его расследовать.
Видимо, тетя Люся пришла к какому-то решению.
– Ну хорошо, – произнесла она. – Тогда подождите. Я оденусь.
И, по-прежнему не открывая дверь, куда-то ушла. Следователь поднял большой палец, показывая друзьям, что все идет отлично. Однако ждать тетю Люсю ему пришлось долго. То ли она в самом деле переодевалась, то ли прятала свою гостью. Во всяком случае, когда следователь вошел в квартиру, в комнате тети Люси никого не было. Но сама главная свидетельница держалась очень нервозно. Можно сказать, тряслась как осиновый лист. Следователь задал ей несколько незначительных вопросов, получил на них ответы и, поблагодарив, ушел.
Ритка с Маришей были разочарованы.
– И все?
– А что? Вы думали, что я арестую этих женщин?
– Ну… Да.
– А за что, позвольте вас спросить?
– Ну… за то, что они знакомы друг с другом.
– Какая прелесть! – восхитился следователь. – Исходя из вашей логики, я должен был бы арестовать весь город. Да что там город! Весь мир можно арестовать за то, что люди знакомы друг с другом!
– Ты прекрасно понимаешь, что такое знакомство выглядит подозрительно.
– Согласен. Но пока что мы не можем предъявить старушкам никакого серьезного обвинения.
– И что же делать?
– Ждать. Уверен, что я их спугнул. После моего визита Лебедевой вряд ли захочется долго оставаться в квартире своей приятельницы.
– Посмотрим.
Следователь оказался прав. Лебедева вылетела из квартиры тети Люси с таким видом, словно за ней черти гнались. Не глядя по сторонам, она припустила бежать. Но не это было самое главное. Через несколько минут из дома торопливо вышла и сама тетя Люся. И засеменила в сторону прямо противоположную.
– Куда это наши дамочки собрались? Нужно проследить за ними.
Но если тетя Люся направлялась всего лишь в соседний магазин, сделать кое-какие покупки, то Лебедева поспешила к дороге. Видимо, она вновь собиралась поймать такси и вернуться на нем домой. Неожиданно следователь зашагал быстрей, а затем преградил пожилой женщине путь.
При виде следователя Лебедева побледнела так сильно, что сразу же стало очевидным: рыльце у нее в пушку.
– Добрый вечер.
– Д-добрый вечер!
– Интересная встреча. Откуда идете?
– От приятельницы. У меня тут живет одна моя приятельница.
– Вот как? Не та ли самая, которая служила домработницей у покойного Паршавина?
Лебедева отшатнулась и прижала руку к горлу, словно ей стало трудно дышать.
– Так вы все знаете? – прошептала она. – Но я ни в чем не виновата! Этот негодяй шантажировал меня! Грозился, что если я перестану ему платить, то он расскажет моим девочкам правду!
– О том, что он их родной отец?
