И Вера тут же кинулась к подругам.
– Вы видели моего Влада?! – воскликнула она, подбежав к ним и хватая их за руки. – Это правда?
Вета, которой сильно не понравилось словосочетание «Влад» и «моего», грозно нахмурилась и произнесла:
– Это еще разобраться надо, чей сейчас Влад! Со мной он прожил все последнее время. А от тебя, насколько я знаю, он ушел еще полгода назад?
– Да, верно, – потупилась Вера. – Но все равно он был и остается моим мужем.
– С какой это стати?
– Я молюсь за него, где бы он ни был, – продолжала Вера. – И вы должны понимать: таинство венчания нельзя так просто взять и отменить!
– Венчание?! При чем тут какое-то венчание?
– Мы с Владом обвенчались в церкви. Сам батюшка Илларион совершал сие таинство. И теперь Влад – мой муж до конца моих дней. Другого быть не может!
– Ах, ты!..
Вета разозлилась настолько, что даже не смола договорить. Рвавшееся из ее груди возмущение перекрыло доступ кислороду. И Вета лишь беспомощно глотала воздух ртом. Только сейчас она разглядела, что прилавок позади ее соперницы был густо уставлен иконами и книжками с изображением ликов святых. Также там лежали церковные свечи. И продавались лампадки, ладанки и прочая церковная атрибутика.
Такие церковные лавочки – небольшие и чистенькие – открывались в последнее время по всему городу. Работали в них глубоко верующие женщины, которым эта работа приносила не столько материальное, сколько моральное удовлетворение.
– Вот те раз! – воскликнула Вета, придя в себя. – Так ты монашка?! И как же Влада угораздило жениться на монашке?
– Я не монашка.
– Как нет? А все эти иконы, которыми ты торгуешь?
– Я даже не послушница. Для того чтобы поступить на послушание в какой-нибудь монастырь, нужно быть свободной от брачных уз. А я… Я – замужняя жена. И таковой останусь до конца своих дней!
– Этого еще не хватало! – заорала вконец разозлившаяся Вета. – За Влада выйду замуж я! А ты проехала!
– Но мы обвенчаны по православному обряду. Эти узы невозможно разорвать. Сколько бы раз Влад ни женился потом, он навсегда останется только моим мужем.
– А это ты видела?!
И Вета сунула своей сопернице под нос туго скрученный кукиш. Та испуганно охнула, словно увидела что-то невероятное. И мелко закрестилась. Но Вета и не подумала удовлетвориться столь малой победой. Подбоченясь, она стала наступать на соперницу.
– Ты куда Влада дела, кликушка?! – зло наседала она на нее. – В монастырь она собралась! Замужество ей туда мешает пробраться! А может быть, это ты Влада и кокнула? Ну, чтобы типа он тебе в монастырь не мешал уйти?!
Вера испуганно охнула и отшатнулась от нее.
– Убийство – это страшный грех! – закатив глаза, простонала она. – Смертный грех! Даже говорить о таком грешно. Даже думать нельзя!
– Так куда ты дела моего Влада?!
Вера окончательно растерялась:
– Разве он не у вас?
– Нет! В том-то и дело, что нет! Он пропал!
– Пропал?
Губы у Веры задрожали. И на глазах навернулись слезы.
– Как же так? – пробормотала она. – Он снова исчез? Да?
– Да!
– И вы не знаете, где его найти?
– Стала бы я к тебе приходить, кабы это не так было!
Внезапно Вера закрыла лицо руками и горько зарыдала.
– Ой, как все плохо! – сквозь слезы приговаривала она. – Как же все плохо! А я-то понадеялась, что хоть в этот раз мне удастся с ним встретиться. Поговорить. Убедить его, что так жить грешно.
– О чем ты?
– Надо же что-то решать. Я не могу так жить! Будучи вроде и замужем – и в то же время совсем не видя своего мужа. Даже не зная, что с ним!
– Так ты хочешь развода?
– Батюшка Илларион пообещал, что он попросит за меня перед патриархом. Возможно, наш брак признают недействительным. Конечно, это тоже грех, но его все же можно отмолить. В монастыре перед иконами стоять буду, но вымолю прощение и себе, и Владу! Мы с ним поступили неразумно. Поддались блуду. Обвенчались в церкви, не питая друг к другу тех искренних чувств, которые необходимы людям в супружестве.
Бормотание Веры становилось все громче. На нее уже стали оглядываться другие покупатели. И Кира поспешно сказала парнишке-собачнику, замершему неподалеку от них:
– Постой за прилавком.
– А вы?
– А мы выведем Веру на свежий воздух. Видишь же, ей нужно прийти в себя.
Парнишка кивнул и быстро встал за прилавок. Судя по тому, с какой сноровкой он начал перекладывать там разные предметы, он хорошо ориентировался в Верином хозяйстве. И Кире подумалось, что он подменяет Веру уже не в первый раз. Похоже, парнишка здорово втрескался в эту блаженную. А она и не видит, и не ценит, и не замечает его даже! В монастырь она собралась, дура! Куда ей в монастырь, когда рядом такой парень по ней сохнет!
Вытащив Веру на свежий воздух, подруги усадили ее на скамеечку. Леся сбегала за бутылкой минеральной воды и валерьянкой. И все втроем они стали отпаивать Веру. Та довольно быстро успокоилась. И наконец заговорила внятно.
Как это ни парадоксально, но родителями глубоко верующей Веры были люди очень далекие от церкви. Попросту говоря, горькие пьяницы. Ни отец, ни мать Веры не знали ни единой молитвы. Понятия не имели, как следует вести себя в церкви. И уж точно, что постов они не соблюдали. И в постные дни грешили так же отчаянно, как и в праздничные.
И вот у этих людей родилась дочь, которая с самого раннего детства твердо знала, что есть на свете некто или нечто, что ее оберегает и наставляет на правильный путь. Которого надо благодарить за все то хорошее, что случается в жизни. И не плакать из-за возникающих проблем, а делать выводы. Маленькая Вера понятия не имела, что это такое. Но она точно знала, что если ведет себя неправильно, то на душе у нее становится тяжело и холодно. А если ее поступки греют душу, значит, все хорошо.
На странную задумчивую девочку обратила внимание воспитательница в детском садике. Она как раз была женщиной глубоко верующей, изучавшей жития святых и умевшей читать по-старославянски. И Вера, единственная из всей группы, внимательно слушала рассказы воспитательницы о святых и их жизни. И хотя остальные дети быстро научились бормотать положенные слова молитвы перед едой, одна только Вера произносила молитву с чувством. И потом еще некоторое время сидела с зажмуренными глазами, словно прислушиваясь к чему-то, что происходило внутри нее.
– Именно матушка Анна стала моей крестной матерью. И у нее в доме я проводила бо#льшую часть своего времени.
Родители Веры, занятые водкой и разборками друг с другом, были только рады, что дочь ее нашла приют у сердобольной одинокой Анны Сергеевны. Они даже не замечали, как родная дочь все больше и больше отдаляется от них самих. Им было все равно. Попади Вера в дурную компанию, они бы реагировали точно так же. Но, к счастью, Вера попала в руки верующей Анны Сергеевны, которая водила девочку в церковь на праздничные службы и на исповедь. И она же привела Веру к первому в ее жизни причастию.
