улице.
Разгневанно раздувающиеся ноздри и яркий румянец на ее щеках говорили о том, что она не в восторге от поведения своего любовника и готовится взять реванш. Мариша решила подождать и поглядеть. Ждать пришлось недолго. Девушка вылетела из двери, пылая от гнева. Глаза у нее были полны слез. Многоопытная Мариша по себе знала, что сейчас самое время для задушевного разговора, после ссоры с любовником обиженных тянет излить душу, облив грязью мерзавца.
Девушка мчалась, не видя ничего перед собой, и Марише не составило труда столкнуться с ней.
– Ой! – сказала девушка, падая на Маришу.
Мариша подхватила свою жертву и усадила на сиденье машины, сунув в руки банку с лимонадом и вкрадчиво сказав:
– Вас кто-то расстроил?
– Угу, – кивнула девушка. – Подонок. Вытер об меня ноги, словно я пустое место. Понимаете, утром к нему явилась какая-то баба, после ее ухода он был сам не свой. Нахамил мне. Понимаете, мы сегодня собирались на озеро, позагорать, искупаться, в общем, приятно провести время. А он после разговора с этой особой приходит в комнату и словно бы не видит меня. Бросается к телефону и ну кому-то названивать. Мне при этом ни слова.
– Женщине звонил?
– Нет, – помотала головой девушка. – Хотя, кто его знает. Но вроде бы не женщине. Он сказал: – «У меня возникли проблемы, это касается и тебя». Как понять, женщине он это говорил или мужчине?
– А имен он не называл?
– Нет, никаких имен.
– А вы можете предположить, кому мог позвонить в случае неприятностей ваш приятель? Может быть, Моне?
– Кто это? – совершенно искренне удивилась девушка. – Никогда не слышала про такого.
– Ладно, оставим. А голос у вашего приятеля во время разговора был какой? Приветливый, словно он говорил с хорошим другом или, может быть, хорошей подругой? – вкрадчиво спросила Мариша.
Совершенно непонятно, отчего ее собеседница снова залилась слезами.
– Трясся весь, когда говорил, – произнесла она наконец. – И потом трясся. Я ему говорю: «Так что, милый, мы сегодня едем купаться, ты не забыл?» А он на меня как заорет. Я думала, потолок обвалится. Сказал, что я дура, если не вижу, что у него неприятности. Мол, катись куда подальше. Я и ушла. На первом этаже догнал, я думала, что он образумился и хоть подвезет меня. Куда там. Пролетел, словно мимо пустого места.
– Какой невоспитанный тип, – посочувствовала Мариша. – Но, должно быть, у него и в самом деле что- то случилось.
– Ясное дело, случилось, но это еще не повод, чтобы вытирать об меня ноги. Я специально приехала, чтобы высказать ему все, что я о нем думаю, и сказать, что знать его больше не хочу. Так он меня даже слушать не стал. Дела у него, видите ли! Теперь я окончательно поняла, что этот человек просто надо мной смеялся.
– Скажите, а вы давно с ним знакомы? – спросила Мариша.
– Три дня, – гордо бросила через плечо уходящая девушка.
Решив, что за три дня любовница вряд ли успела много чего узнать о жизни режиссера Никаловского, Мариша отпустила ее с миром. Она выяснила одно: Никаловский имел какой-то загадочный источник дохода, из которого тек ручеек и к Алине. А так как режиссер никому и никогда просто так ничего не давал, можно было предположить, что девушка знала нечто такое, что давало ей основание требовать от режиссера все более и более дорогих подарков и услуг. Одна роль в его новом фильме чего стоила. Поразмыслив над этим, Мариша решила, что слежка за Никаловским – дело перспективное и надо ее продолжать.
Лейтенант Гривцов обследовал уже три из имевшихся у него восьми адресов пенсионеров, жителей Вологды, которые за последние три месяца посетили Тотьму. Три адреса – три разочарования. На портрет, нарисованный Наташей, ни один из старичков-экскурсантов не походил даже отдаленно. А в том, что портрет точно передавал черты оригинала, лейтенант убедился, поговорив с менеджером агентства «Северный путь».
– Был этот дед, – уверенно сказал тот, внимательно изучив портрет. – Интеллигентный дядечка, сразу видно, что с высшим образованием. Должно быть, инженер или преподаватель.
– Да почему же?! – воскликнул лейтенант.
– Немного занудно говорил, но речь правильная, манеры хорошие, к жестикуляции не прибегал, значит, словарный запас богатый. Человека-то сразу видать.
– А откуда он, хоть какие-то зацепки не вспомните? – просительно взмолился лейтенант.
– Нет, зрительная память у меня хорошая, а вот... Хотя постойте, вроде бы он был в Вологде по делу. Но я не поручусь.
Для очистки совести лейтенант решил пройти все восемь адресов, поручив адреса из других городов своим коллегам. В четвертом доме дверь открыла ветхая старушка, проводившая гостя в комнату и вежливо усадившая его за стол. Тут же перед лейтенантом появилась чашка с довольно жидким чаем и рулет с подозрительной прозеленью. Лейтенант отпил глоток и положил перед старушкой портрет. Надев очки, она взяла бумагу в руки.
– Это же наш Сережа! – воскликнула она. – Откуда он у вас? Такой же портрет был у моей мамы. Верней, не портрет, а фотография. Сейчас я вам ее покажу.
Не успел лейтенант и глазом моргнуть, как она подлетела к старинному секретеру и начала копаться в ящиках. На свет божий появились табеля успеваемости сына и дочки, а также пяти внуков. За ними последовала потрепанная трудовая книжка с рассыпающимися страницами и несколько похвальных грамот. Когда стопку бумаг увенчала характеристика, данная для поступления кому-то в комсомол, лейтенант деликатно рискнул напомнить, что они ищут фотографию Сережи.
– Какого Сережи? – удивилась старушка. – Дяди Сережи? Но он же погиб совсем молодым во время войны.
Лейтенант сунул старушке портрет.
– Ах, это! – засмеялась старушка. – Так бы сразу и сказали. Мне-то и в голову не пришло.
И она снова проковыляла к секретеру. В это время раздался скрежет открываемого дверного замка, и в комнату вошла немолодая женщина, нагруженная сумками.
– Вы кто? – настороженно спросила она.
Лейтенант достал удостоверение. Женщина оттаяла и воскликнула:
– Мама, зачем ты поставила этот рулет? Я же его выкинула, он у нас уже неделю стоит, его есть нельзя. Где ты его взяла?
Лейтенант мысленно поздравил себя с тем, что не стал пробовать угощение, и повторил свою просьбу.
– Никогда не видела этого человека, – твердо сказала женщина. – Мама, ты что-то путаешь.
Старушка обиженно хмыкнула и ушла из комнаты.
– Вы не слушайте маму, – извинилась женщина. – Она уже старенькая и постоянно все путает. Вчера, например, разорвала курсовую моей дочери на мелкие кусочки и подала нам ее на ужин, сказала, что это салат. Хорошо, что сегодня гостем оказались вы, а то она может открыть дверь кому угодно. На прошлой неделе позвонили цыгане, она и открыла. Я забежала в обеденный перерыв домой, а тут чуть ли не целый табор. Конечно, пропала золотая цепочка и деньги, что в шкатулке лежали.
В этот момент пришла старушка и положила на стол старую фотографию.
– Вот, – с торжеством сказала она. – Это и есть Сережа! Видите, что годы с людьми делают.
И она положила фотографию рядом с портретом. На фотографии был изображен молоденький мальчик в полосатых гетрах, сидящий на велосипеде. Лейтенант вежливо подержал фотографию в руках, поблагодарил обеих женщин и ушел. В дверях его догнала дочь старухи и сказала:
– На фотографии мамин брат – Сергей, только он погиб во время войны под обстрелом в Ленинграде, у нас даже где-то извещение о смерти есть.
Извещение на имя Сергея Леонтьевича Казарева 1935 года рождения лейтенант и сам видел среди разбросанных бумаг, которые старушка достала из секретера.
