А однажды Клавдия увидела ту катастрофу и себя. Вернее, то, что от нее бы осталось. И пришла в такой ужас, что вновь сорвалась. Рыдала, кричала, бросалась всем, что попадалось под руку.
Спасения нет!
Сейчас, попрощавшись с парнем, назвавшимся сотрудником коммунальной службы, Клавдия лениво подумала, что интересно было бы посмотреть на то, как исказилась бы жизнь этого благополучного красавчика, если бы его дни наполнились подобными кошмарами.
Впрочем, какое ей дело до красавчика... Клавдия села на подоконник и принялась глядеть в окно, почти равнодушно думая о том, что скоро все закончится. Грядет катастрофа, которая, словно ластик неудачный рисунок, сотрет множество жизней. Может, случится, что этот красавчик тоже окажется в ее эпицентре. Девушка думала об этом без злорадства или страха, лениво, как бы между прочим. Вчерашний приступ лишил ее энергии, страх выпил силы, опустошив ее, будто перевернутую чашку. Она почти без содрогания вспоминала последнее видение страшной катастрофы.
По ветке березы беззаботно прыгал воробей. Прыг-скок, прыг-скок! Клавдия отрешенно наблюдала за ним, размышляя о том, что в его маленькой голове и умещаются лишь маленькие заботы: найти крошек, поклевать, снова отправиться на поиски еды. Конечно, для крохотной птички постоянные поиски пропитания и были главной, жизненно важной заботой, только Клавдия в тот момент слегка завидовала этому воробью.
Вдруг птичку что-то спугнуло, она расправила крылья и вспорхнула с ветки. Девушка с завистью проследила за ее полетом. Улететь бы вот так от всех проблем, от страхов, от угрозы катастрофы, выпорхнуть, хотя бы на час, из опостылевших будней, не радовавших разнообразием. Стать бы птицей...
Она громко с сожалением вздохнула, но тут же встрепенулась, как тот встревоженный воробей, от пришедшего в голову решения. Ну конечно! Есть выход, есть! На мгновение, но она станет свободной птицей, испытает желанную эйфорию полета, в которой пусть временно, но утонут ее страхи и беспокойства. И полет спасет ее от на-двигающейся катастрофы.
В квартире, находящейся под жилищем Зинаиды Львовны, похоже, никого не было. И тогда Илья позвонил в соседнюю дверь.
Открыла ему молодая полная женщина, одетая в спортивный костюм. Илья, еще не совсем отошедший от «вежливого» приема белобрысой пигалицы, подумал, что и здесь его ожидает нечто подобное. Но полная женщина вежливо с ним поздоровалась и вдруг, округлив глаза, потрясенно выдохнула:
– Это вы?!
Алевтина
Это был он, Джош Хартнетт. Вернее, Илья Шахов собственной персоной. Но изумление Али оказалось настолько сильно, будто в ее дверь и впрямь позвонил знаменитый актер. Конечно, среди целомудренных Алиных фантазий, поблекших за давностью лет, присутствовала робкая мечта, что однажды к ней в гости придет Илья Шахов. Но даже сама Аля считала, что вероятность исполнения этого желания сопоставима с вероятностью встречи в московском метро с тем самым американским актером.
И все же... Аля быстро подсчитала и мысленно вздохнула: спустя семь лет ее мечта осуществилась.
– Вы ко мне? – выдавила она, с трудом справляясь с захлестнувшим ее волнением. И привычным движением тронула ладонями щеки, будто хотела скрыть разлившийся на них багровый румянец.
– Не совсем, но мне бы хотелось с вами поговорить, – сказал Илья.
«О чем? О чем?..» – мысленно запаниковала Алевтина. Голос Ильи, спокойный, располагающий, воскресил старые воспоминания, которые Аля не без основания считала похороненными.
Вряд ли он ее помнил. И вряд ли узнал. Он и
– Проходите, – пригласила Аля, не отважившись перейти на «ты» и напомнить о том, что они были когда-то знакомы. Признаться хотя бы в этом, не говоря уж о
Илья немного поколебался, видимо, раздумывая, воспользоваться приглашением или нет, но все же зашел. Пропуская гостя в коридор, Алевтина вновь поднесла руки к щекам и тут же отдернула их, борясь с желанием спрятать раскрасневшееся лицо в ладонях. Ах, если бы она знала, что этот вечер преподнесет ей такой сюрприз, непременно подготовилась бы. Конечно, ни новое платье, ни уложенные волосы, ни свежий маникюр не спасли бы положения, но Аля чувствовала бы себя намного уверенней, будь она «принаряженной». Сейчас она выглядит так, что хуже некуда: одета в старый спортивный костюм, на ногтях – облупившийся лак (благо хоть не яркий), волосы неприбраны, а лицо наверняка бордовое от смущения. Тетка. Тетка с базара, торгующая селедкой, – такой ее, скорей всего, и видит сейчас Илья.
Шахов был все так же хорош. Нет, пожалуй, он стал даже лучше. Аля помнила его двадцатитрехлетним мальчишкой, а сейчас перед ней стоял тридцатилетний мужчина. И если с Ильей время обошлось бережно и любовно, растушевав и сгладив когда-то по- мальчишески резкие углы и линии лица, придав ему зрелой сексуальности, добавив опыта во взгляд и обаяния улыбке, то с Алей оно обошлось жестоко. Алевтина выглядела старше своих тридцати двух и знала об этом. Если раньше ее затянувшуюся невинность, откровенно читавшуюся на простоватом открытом лице, еще можно было отнести к достоинствам, то сейчас, вкупе с непривлекательной внешностью, она добавляла Але проигрышных очков.
Аля бочком прошла мимо зеркала, старательно не глядя в него, и распахнула дверь в гостиную.
– Здесь и поговорим. Чай будете?
– Лучше кофе, – с улыбкой попросил Илья.
Как же она могла забыть! Он ведь не любил чай, пил всегда кофе. Черный, с двумя ложечками сахара и, как ни странно, остывший. Вспомнив об этой привычке Ильи, Аля припомнила и кружку, размерами скорей напоминавшую маленькое ведерко, из которой Шахов любил пить свой остывший черный кофе.
– Сейчас приготовлю, – пробормотала она, радуясь спасительной паузе. – Черный, с сахаром и не слишком горячий?
– Угадали, – ответил Илья с некоторым удивлением. Но не успел он что-либо спросить, как хозяйка уже ретировалась на кухню.
Как он ее нашел? Это же невозможно – спустя столько лет. Случайность? Похоже: в его глазах не мелькнуло узнавания. Будто пришел посторонний человек с абстрактным вопросом. Но как карты судьбы смогли стасоваться так, чтобы выкинуть такой случайный диковинный пасьянс? «Человек из прошлого изменит твое будущее», – вспомнились вдруг Але слова гадалки. Неужели Диана и в самом деле предвидела эту встречу? И если в ее словах есть хоть зерно правды, может ли так случиться, что Илья каким-то образом изменит Алину жизнь?
Нет, в чудо Алевтина не верила (даже после того, как увидела на пороге квартиры свою давнюю и единственную любовь), но украдкой успела заметить, что на безымянном пальце Ильи нет обручального кольца.
«Это еще ничего не значит, ничего не значит. Ни то, что он не носит кольца, ни то, что он по каким-то стечениям обстоятельств пришел сегодня к тебе».
Она делала все машинально: наливала воду в чайник, вынимала из шкафа чашки (при этом не забыла, что Илья любил пить кофе из кружки, и достала самую большую, какая у нее была), растворимый кофе и сахарницу. А лицо все раскалялось, кожу жгло так, будто девушка прислонилась им к нагревшемуся боку чайника. Алевтина достала из буфета нераспечатанную пачку печенья и коробку конфет, которую ей недавно подарили в школе. Конфеты были хорошими, дорогими. Если бы Аля знала о приходе Ильи, она испекла бы ванильных булочек, которые получались у нее очень хорошо.
Аля сорвала с коробки целлофан, решительно отвернула кран и смочила холодной водой пылающее лицо.
Сейчас она чувствовала себя героиней американского ток-шоу, которую неожиданно пригласили на встречу с кумиром – мировой «звездой». Как-то в ожидании любимого фильма Аля клацала пультом с канала на канал и попала на подобную программу. Как раз в тот момент, когда одной молодой американке сообщили, что она выиграла встречу со своим кумиром – знаменитым рэпером. Девица визжала от счастья, прыгала на месте, пыталась заключить в объятия находившуюся рядом подругу, маму, ведущую программы, членов съемочной группы. В общем, вела себя как помешанная. Аля брезгливо поморщилась и переключила канал. «Фальшь», – подумала она тогда. Эмоции героини ток-шоу показались ей переигранными. Но сейчас она отлично понимала ту американку. Оказывается, можно испытывать подобную радость, опасно балансирующую на грани помешательства. Алевтина и сама была готова так же визжать и скакать. Но вместо этого усмиряла эмоции, умывая лицо ледяной водой.
Семь лет... столько времени понадобилось для того, чтобы ее непорочная мечта
